В порыве выяснения отношений мы не заметили, как пятнадцатиминутная фора прошла, а это означало одно: или мы встретимся с трио, или ему удалось выбраться. Решив подождать ещё немного, парни доели небольшие запасы, и, как только привал был окончен, мы покинули это место.
Будучи полностью сосредоточен на маршруте, я не сразу заметил, как сослуживцы шепотом переговаривались, тем самым определенно не хотели подпускать меня к беседе. Однако я все же сумел уловить нить разговора. Они упоминали Нормана и деревенские предрассудки, которые, по-видимому, нагоняли жуть на солдат. Я не успел влезть в их разговор, потому что увиденное мною и товарищами застало нас врасплох и привело в замешательство. Под одним из больших камней сидел бородатый старик в такой же форме, как и мы. Ноги его были согнуты в коленях и прижаты руками к груди, рядом стоял рюкзак. Мы переглянулись и подошли. Обратились к незнакомцу, но ответа не последовало. Тогда я повторил попытку. Он неспешно поднял свои глаза, посмотрев точно на меня:
– Кевин… Это ты?
Я опешил, но сумел сразу же ответить, хотя и неуверенно:
– Да… А вы кто сэр?
– Боже мой! Это и правда ты? Я не могу в это поверить. Кхкх…
– Сэр? Мы знакомы?
В этот момент на лице старика скривилась гримаса истинного непонимания и удивления. Было видно, что он хотел что-то сказать, но с огромным трудом подбирал слова:
– Это же… Ам… Я, Норман. Почему ты обращаешься ко мне… сэр? Я так рад тебя видеть…
– Что? Какой ещё Норман?
Этот старик знал меня и представлялся именем моего сослуживца. Вопросов в моей голове становилось только больше.
– Не дури, Кевин. Норман – единственный местный в части. Ты совсем мозги отморозил?
Я не мог поверить своим глазам: седобородый мужчина, сидевший предо мной, был одет в военную форму, рюкзак также оказался наш, и, признаться, черты его лица чем-то напоминали мне того Нормана, которого я знал.
– Не дури… На вот тебе тогда это… – он потянулся к цепочке на своей шее, снял с неё жетон и бросил мне в руки.
– Норман Годалау… Какого чёрта происходит! Откуда у Вас этот жетон?
Не произнеся в ответ ни слова, старик уставился на меня голубыми глазами. Одинокая слеза медленно скатилась по морщинистой скуле, а затем исчезла в густой седой бороде:
– Что со мной, Кевин? Почему ты меня не узнаешь?
Я понял… Нет никаких ошибок или дурацких шуток… Предо мной сидел Норман, тот самый провинциальный паренек, часами ранее отнекивавшийся от выполнения приказа. Только выглядел он как старик, переживший нелёгкую и печальную жизнь.
– Норм… Что случилось? Ты выглядишь, как…
– Как кто я выгляжу, Кевин?
– Старик… Боже, Норм, как такое возможно? Мы не виделись примерно час…
– Час? Да я уже сбился со счету, сколько сижу под этим проклятым камнем. Последнее, что помню, так это то, как мы с парнями пошли за вами и как налетел невероятной силы порыв ветра. Заприметив это небольшое укрытие, я предложил переждать, но потом… Боже! Это он! Хозяин…
Завороженный и растерянный, я слушал его, не обращая внимания ни на холод, ни на шум эфира, начавшего доноситься из моей рации…
– Кев, он схватил парней, как тряпичных кукол, своими огромными руками… Я вскинул автомат, но не смог нажать на этот чертов спуск… Я…
– Норман, упокойся. Не нервничай и расскажи, что произошло с парнями.
– Хозяин перевала пришёл за нами. Могу поклясться, ростом с двухэтажный дом, с сосульками вместо бороды и глазами…
Он замолчал и смотрел как бы сквозь меня, словно кто-то стоял за спиной и приковал все внимание Нормана.
– Какими глазами, Норм?
– Пустыми…
Списав на стресс, я вновь принялся успокаивать парня, пытаясь вернуть его из мира предрассудков и суеверий в реальность. Однако дальнейшие события убили во мне всю уверенность и трезвомыслие.
– Сейчас, я нагрею воды и сделаю тебе теплый кофе, а после мы выберемся отсюда. А пока парни поищут остальных наших, – я попытался успокоить его.
Достал походное одеяло и постарался укутать бедолагу, но его следующий вопрос не позволил довести дело до конца:
– Какие парни?
Медленно оборачиваясь, я начал произносить имена, но вдруг мой язык оцепенел на полуфразе: за спиной было пусто. Боб, Айзик и Питер исчезли. Привстав, я вышел из-под каменного козырька… Хотя снегопад и не останавливался, но видимость была достаточной. Парни просто исчезли… Посмотрев на землю, я испытал поистине незабываемое и жуткое ощущение… На идеально ровной поверхности рисовались лишь отпечатки 43 размера армейского ботинка – моего ботинка…
– Их давно нет… И меня нет… – прохрипел Норман.
Услышав эти хрипящие слова из-за спины, я обернулся и … не увидел старика Нормана… Передо мной сидела высохшая мумия, одетая в военную форму…
Не знаю, что мною двигало: то ли любопытство, то ли отчаяние. Возможно, я сошел с ума, но моя рука потянулась к сидящей фигуре. И когда до прикосновения оставалась пара дюймов, раздался непостижимой мощи глухой гул, заставивший прикрыть уши руками. Он походил на горн или даже на сигнал круизного лайнера. Спустя миг звук исчез, а мумия превратилась в пыль. Отскочив от неожиданности, я припал на задницу, и тут дала о себе знать о взбесившаяся рация. Судорожно пытаясь прикрутить её, пальцы обломали шайбу громкости, оставив работать эту взбесившуюся коробчонку на максимуме.
Признаться, в тот момент я был чертовски взволнован, но то, что услышал, подстегнуло меня бежать в кошмарном испуге. Сквозь шум эфира прорезался голос старика Нормана:
– Их нет… И тебя не будет…
Дальше проследовала тирада душераздирательных криков и стонов, завываний и истошного смеха, словно сам ад был на другом конце связи. Я принялся нервно отстегивать карабин в жалких попытках избавиться от рации, но пальцы не слушались, и под сопровождение дьявольского аккомпанемента устремился прочь из укрытия.
По глубокому снегу сильно не побегаешь, к тому же… если перед таким марш-броском уже навернул десяток миль. Поэтому, задыхаясь и кашляя, я с трудом передвигался. Тем временем из рации стал доноситься искаженный техникой гул, ранее ударивший по моим ушам в укрытии.
И вдруг я остолбенел… Эта картина до сих пор является мне в ночных кошмарах. Мне очень хотелось бы навсегда позабыть весь тот ужас, оборвавшийся грохотом в сердце, но, к сожалению, это невозможно. В центре небольшой поляны была свалена куча из человеческих тел. Изувеченные и изуродованные, они небрежно лежали друг на друге, походя на курум. Я сразу опознал в застывших от колючего холода лицах своих пятерых сослуживцев. Их заледенелые в неописуемом кошмаре глаза смотрели прямиком в душу, заставляя чувствовать страх, боль и отчаяние. Истинный ужас я испытал, когда обратил внимание на задний фон этой богомерзкой и бесчеловечной композиции. Огромная, ростом в три человека, фигура, стоявшая позади, протянув руки над телами, впитывала в себя полупрозрачную субстанцию прямиком из моих сослуживцев.
Голова этой твари была опущена, и разглядеть её тогда я не сумел. С точностью могу сказать: по форме черепа она слабо походила на человеческую, скорей… на лосиную. К тому же, наросты, находившиеся на верхней части, напоминали рога. Вниз свисали клоки шерсти, скрученные в трубки. Я бы хотел назвать их дредами, но, присмотревшись, распознал в этих практически белых трубках человеческие кости.
Дальше нервы не выдержали, и я достал винтовку. Опутанный страхом и яростью, прицелился, нажал на спуск – чек…. Я совсем забыл о предохранителе, и вместо громкого выстрела раздался еле уловимый скрежет металла. Его оказалось достаточно, чтоб эта тварь, оторвалась от пиршества и обратила свой взор на меня. Боже… Ее глаза представляли одно сплошное, фосфоресцирующее белое пятно в центре головы. Рот, куда через его руки перетекала полупрозрачная субстанция, выкачанная из горы тел, был не чем иным, как идеально ровной дырой.
Сложно в подробностях описать богохульный портрет невиданной твари. Будь я даже художником, не уверен, что смог бы запечатлеть на холсте весь ужасный облик хозяина перевала. Но что точно помню – я не попробовал совершить второй выстрел…
