– В общем, – продолжила я. – Смысл не в этом. Смысл вот в чем: я в этой игре была ужасающе плоха, потому что мне обычно все нравится. Если в фильме показывают, как шпион в идеально подогнанном костюме балансирует на двух несущихся по морю катерах, попутно отстреливаясь от злодеев, – я с удовольствием на это посмотрю.

Еще какое-то время Алекс кидал взгляд то на меня, то на дорогу впереди.

– Кинокомплекс Линфилд? – наконец, спросил он. Я никак не могла определить его выражение лица: то ли он был потрясен, то ли испытывал отвращение.

– Ого, – произнесла я, – а ты реально не поспеваешь за ходом истории. Да. Кинокомплекс Линфилд.

– Это тот, где залы постоянно оказываются мистическим образом затоплены? – в ужасе продолжил он. – Когда я был там в последний раз, я и до половины прохода не дошел, как услышал плеск.

– Зато он дешевый, – указала я. – И у меня есть резиновые сапоги.

– Мы ведь даже не знаем, что именно это за жидкость, Поппи, – сказал Алекс, морщась. – Ты могла подхватить какую-нибудь заразу.

Я раскинула руки в стороны.

– Ну, выгляжу я живой и здоровой, верно?

Алекс скорбно нахмурился.

– Что еще?

– Что еще?..

– …тебе нравится? – закончил он. – Помимо того, как смотреть случайные фильмы, в одиночестве сидя в затопленном кинозале.

– Ты мне что, не веришь?

– Вовсе нет, – ответил он. – Я просто восхищен. Одержим научным любопытством.

– Ладно. Дай подумать. – Я выглянула в окно. Мы как раз проезжали ресторанчик «П. Ф. Чанг». – Китайские рестораны! Обожаю, какие там все свойские. И то, что они везде абсолютно одинаковые, и то, что в большинстве из них всегда полные корзиночки с хлебом, и… О! – воскликнула я, прерывая саму себя. Я наконец-то вспомнила, что я ненавижу. – Бег! Я ненавижу бегать. В старшей школе я получила тройку в аттестат по физкультуре, потому что слишком часто «забывала» свою спортивную форму дома.

Уголок губ Алекса слегка изогнулся, и мои щеки обожгло жаром.

– Ну давай, вперед. Издевайся надо мной за то, что я получила тройку по физкультуре. Я же вижу, что ты изнемогаешь от желания.

– Дело не в этом, – ответил он.

– А в чем тогда?

Его слабая улыбка стала на миллиметр шире.

– Просто забавно. Я обожаю бегать.

– Серьезно? – взвыла я. – Ты ненавидишь саму концепцию каверов на песни, но обожаешь чувствовать, как твои ноги колотят по асфальту, все кости в теле дребезжат, сердце грохочет как безумное, а легкие горят огнем?

– Если тебя это утешит, – тихо сказал он, все еще слегка улыбаясь самым уголком рта, – еще я ненавижу, что в английском языке про корабли говорят «она».

Я даже рассмеялась от неожиданности.

– А знаешь что, – сказала я, – думаю, я тоже это ненавижу.

– Значит, мы договорились.

Я кивнула.

– Договорились. С этого момента феминизация кораблей отменяется.

– Рад, что мы уладили этот вопрос.

– Да, прямо камень с души упал. От чего еще нам стоит избавиться?

– Парочка идей у меня есть, – сказал Алекс. – Но сначала расскажи, что тебе еще нравится.

– Зачем? Ты меня что, исследуешь? – пошутила я. Уши у него заалели.

– Меня приводит в восторг встреча с человеком, который на регулярной основе пробирался через канализационные воды, только чтобы посмотреть абсолютно неизвестный фильм. Можешь меня за это засудить.

Следующие два часа мы обсуждали, что нам нравится, а что не нравится, и делали мы это самоотверженно, словно детишки, обменивающиеся коллекционными карточками. Все это время на заднем фоне играл мой плейлист, и если там и попадались тяжелые для переваривания песни с саксофоном, никто из нас этого не заметил.

Я рассказала, что люблю смотреть видео, где зверюшки разных видов дружат друг с другом.

Он рассказал, что ненавидит шлепанцы и проявления чувств в публичном месте. «Ноги – это личное», – настаивал он. Я же сказала, что ему срочно нужно обратиться за психологической помощью, но все это время хохотала в голос. Алекс продолжал делиться своими весьма специфическими вкусами, вызывая все новые взрывы смеха, и все это время в уголке его губ пряталась улыбка.

Словно он и сам знал, что до нелепого смешон.

Словно он совсем не возражал, что я очарована его странностями.

Я призналась, что ненавижу Линфилд и цвет хаки. Почему бы и нет? Мы оба прекрасно понимали: мы два человека, которым абсолютно нечем заняться, и мы вынуждены провести это время вместе, втиснутые в крошечную машину. Мы знали, что мы абсолютно несовместимы на фундаментальном уровне, и у нас не было ни единой причины пытаться произвести друг на друга впечатление.

Так что я без проблем сообщила:

– Человек в штанах цвета хаки выглядит так, словно у него вообще нет штанов. И личности тоже.

– Они прочные, ноские и хорошо со всем сочетаются, – начал спорить Алекс.

– Понимаешь, с некоторой одеждой дело обстоит так: смысл не в том, можно ли это носить, смысл в том, нужно ли это носить.

Алекс только махнул рукой, и обсуждение штанов было окончено.

– А что насчет Линфилда? – сказал он. – Что с ним не так? По-моему, для детей это просто отличное место.

Вопрос для меня был сложный, и отвечать мне на него не хотелось – даже человеку, с которым я навсегда расстанусь через несколько часов.

– Линфилд – это хаки среди городов Среднего Запада, – сформулировала я.

– Комфортный, – сказал он. – Прочный.

– И голый ниже пояса.

Алекс рассказал, что ненавидит тематические вечеринки, кожаные браслеты и ботинки с квадратными носами. И когда ты приходишь куда-нибудь, а твой друг или там дядюшка шутят на тему того, что «О боже мой! Да сюда любой сброд пускают!». И когда официанты называют его «приятель», или «босс», или «шеф». И мужчин, которые идут так, будто только что спрыгнули с лошади. И жилетки – вообще на ком угодно и в любом виде. И тот момент, когда компания делает групповые снимки, и тут кто-нибудь говорит: «А может, нам сделать какую-нибудь смешную фотку?»

– Я люблю тематические вечеринки, – сообщила я.

– Ну разумеется, – ответил он. – Ты в этом хороша.

Я сузила глаза и задрала ноги на приборную доску. Правда, тут же их спустила, когда заметила, что у рта Алекса залегла нервическая складка.

– Алекс, ты за мной следишь? – спросила я. Он одарил меня взглядом, преисполненным ужаса.

– Ты что такое говоришь?

Непередаваемое выражение его лица заставило меня снова захихикать.

– Расслабься, я шучу. Просто откуда тебе знать, что я хороша в тематических вечеринках? Я видела тебя только на одной, и она была совсем не тематической.

– Я не об этом. Ты просто… Вроде как всегда в каком-нибудь костюме, – и он поспешил добавить: – Я не в плохом смысле. Ты просто всегда одеваешься так…

– Сногсшибательно? – подсказала я.

– Смело, – закончил он.

– Какой удивительно неоднозначный комплимент.

Он вздохнул.

– Ты специально каждый раз неправильно меня понимаешь?

– Нет, – ответила я. – Думаю, для нас это вполне естественное положение вещей.

– Я имел в виду вот что: мне кажется, что для тебя тематическая вечеринка – это просто обычный вторник. А для меня это значит, что я буду два часа стоять перед шкафом, пытаясь понять, как мне собрать костюм мертвой кинозвезды из десяти одинаковых рубашек и пяти одинаковых брюк.

– Ты мог бы попробовать не покупать одежду оптом, – предложила я. – Или просто надеть свои штаны цвета хаки и всем говорить, что ты эксгибиционист.

На лице Алекса отразилась гримаса отвращения, но в остальном он мой комментарий полностью проигнорировал.

– Я ненавижу решать, какую одежду купить, – сказал он, жестикулируя в воздух одной рукой. – А если я пытаюсь купить костюм, то все становится еще хуже. Торговые центры буквально вызывают у меня оторопь. Там просто… Столько всего. Я даже не знаю, как мне выбрать подходящий магазин, не то что вешалку с костюмами. Я всегда покупаю одежду через интернет, и если мне что-то понравилось, я тут же заказываю минимум штук пять.