— В моем доме, — говорю я.
«Это небезопасно!» — шипит Лана, поворачиваясь ко мне. — Я знаю, что ты и сам был в лесу, но это действительно небезопасно. Никогда не знаешь, когда может появиться монстр».
— О, — понимая свою ошибку, я быстро объясняю. «Я купил его у Системы, так что это безопасная зона. Тем не менее, это не остановит их от взлома, но я буду достаточно предупрежден, тем более, что двери и окна починены.
"Мммм..."
— Это там, где вы купались? Микито говорит со своего места.
«В каком-то смысле. Рэнди, эммм, бывший владелец, у него в кузове были бочки от дождя, которые все еще были заполнены, — объясняю я.
Микито улыбается и переглядывается с Ланой, прежде чем они крепко сжимают одну из моих рук. "Джон…"
Вот так я и оказался с тремя новыми гостями и полдюжиной мини-пони. По крайней мере, собаки — отличная сигнализация.
Глава 8
В.
Вне.
В.
Вне.
Мир сосредотачивается на моем дыхании, а потом ничего, полное отсутствие мыслей, время от времени то появляющееся, то исчезающее. Мне еще предстоит пройти долгий путь, даже с приобретенным навыком, но когда звенит мой будильник, я понимаю, что занимаюсь этим уже полчаса. Гораздо лучше, чем то, что я мог бы сделать до покупки.
Странно, что такая простая вещь помогает мне чувствовать себя намного лучше, уравновешеннее и спокойнее. Часть меня все еще хочет тыкать и тыкать в Систему, о том, почему и почему, но сейчас легко оттолкнуться, чтобы сосредоточиться на том, что есть. На эти вопросы можно будет ответить в свое время, но пока есть чем заняться. Как завтрак.
«Я люблю тебя», — спускаюсь я после купания в дождевой бочке, сжимая в одной руке винтовку, чтобы схватить чашку предложенного кофе. — Если это бекон, я на тебе женюсь.
Лана смеется, качает головой и тыкает меня лопаткой, стоя на кухне и готовя завтрак на моей запасной походной плите в простой черной рубашке, взятой напрокат. Дом выглядит чище, более благоустроенным, пятна крови исчезли, а мебель расставлена по местам. Должно быть, это мои гости, так как после того, как меня заставили пригласить их домой, я провел остаток ночи, спрятавшись в своей комнате, перебирая различные варианты улучшения моей новой резиденции. Проведение так много времени в одиночестве в последнее время и то, что я был естественным интровертом, означало, что порыв человечества истощил все мои социальные батареи.
«Это конец света, а не мой вкус», — возражает Лана и указывает на сиденье. «Сиди и ешь».
Я с радостью соглашаюсь, копаясь в себе, прежде чем мне придется спросить: «Откуда это взялось?»
"Ричард. Он зашел в магазин сегодня утром, пока ты спал, и обменял нашу добычу на продукты. Большую часть того, что получили, мы отдали другим, но кое-что самое необходимое оставили, — отвечает мне Лана.
"Где они?" Я оглядываюсь и замечаю, что ни Микито, ни Ричарда поблизости нет.
«Охота. Ричард получил приглашение присоединиться, и Микито настоял на своем. Они взяли с собой собак и присоединились к нескольким другим, чтобы работать в районе Лонг-Лейк. Похоже, вы можете устраивать вечеринки в городе и таким образом делиться опытом», — объясняет она. «Я собираюсь посмотреть, что я могу сделать, чтобы помочь в школах. Какие у тебя планы?
— Ничего, — слегка улыбаюсь я, пожимая плечами. «Я подумал о том, чтобы немного расслабиться, может быть, провести немного времени, осматривая остальную часть дома и отдыхая».
Лана поджимает губы, какое-то время смотрит на меня, но больше ничего не комментирует. Через мгновение она допивает остатки кофе и направляется в комнату, которую делили девочки, чтобы одеться. Одета точно, потому что, когда она обходит прилавок, я понимаю, что на ней нет брюк. У меня, должно быть, отвисла челюсть, потому что она озорно улыбается мне в ответ и мурлычет, что ей нечего надеть.
Эли просто насвистывает и услужливо указывает, что она, вероятно, идет ко мне, и продолжает давать мне наглядные, наглядные советы о том, что делать. Я снова отключаюсь от него, и когда Лана возвращается в тех же изношенных джинсах, что и накануне, я почти задаюсь вопросом, было ли то, что она сказала, полной правдой. В любом случае, проблема не в этот момент. Она машет мне на прощание и уходит, а я сижу, оглядываясь по сторонам.
Следующие полчаса я слоняюсь по дому, мою посуду и плиту, разбираюсь с оставшимся беспорядком наверху, в своей комнате, а затем в мастерской. Когда я ловлю себя на том, что пытаюсь включить воду, чтобы полить растения, я понимаю, что просто пытаюсь найти работу, что-то, что отвлечет мой разум от грызущей ямы горя, которая все еще закупоривается в моем теле. Я подхожу к своему книжному шкафу, смотрю на своих старых друзей и понимаю, что это тоже не сработает.
Ебать.
Я закрываю глаза, опираясь на книжный шкаф и понимая, что работа не поможет. Мне либо нужно разобраться со своими эмоциями, со всеми делами, которые я откладывала, либо… Или мне нужно быть там, сражаться. Вот когда я не думаю. Там, с монстрами, я не могу себе этого позволить.
Я невесело хмурюсь, глядя на свою руку. Глупый. Такая глупая идея. Но может быть больше выживших, которым нужна помощь, больше людей, пытающихся вернуться в город. Может быть, я тоже мог бы сделать немного хорошего.
Первый шаг — проехать мимо старой больницы рядом со школой, а затем спуститься вниз, чтобы проверить разбросанные по этой стороне реки дома. За больницей живет не так много людей, но из-за возросшего количества монстров на этом пути любой, кто жил здесь, мог оказаться в ловушке. В любом случае, это не займет у меня больше получаса. Кроме одного неосторожного крабоподобного монстра, которого я убиваю, мы с Али не находим никаких признаков выживших людей, и я не чувствую необходимости идти сюда на охоту. Квест и потенциальные жизни, которые я мог бы спасти, важнее, по крайней мере, сейчас.
После этого я покидаю сам Ривердейл с целью добраться до Портер-Крик и других пригородов, чтобы сделать последнюю проверку. В течение дня людей больше, даже угроза внезапной смерти не может победить чистую скуку. В парке Ротари и Верфей на реке я замечаю людей, обрабатывающих поля, разбивающих землю, чтобы начать посадку. Прошлой ночью по пути в Ривердейл я едва взглянул на Ротари-парк, думая, что взрыхленная земля — просто еще одно апокалиптическое изменение.
Как только я уеду из центра, я быстрее доберусь до пригорода. Я даже не замедляюсь, чтобы стрелять в монстров, которых встречаю на пути туда, но часть меня знает, что моя поспешность напрасна. Если есть выжившие, они могли бы достаточно легко добраться из этих близлежащих пригородов пешком, или кто-то вроде круга сопроводил бы их внутрь. Тем не менее, я буду чувствовать себя лучше, убедившись.
Удивительно, но я столкнулся с несколькими противниками; семьи и отдельные лица, которые отказываются покидать свои места жительства из чистой гордыни или глупости. Судя по всему, я не единственный, кто пытался убедить несогласных двигаться, так что я предоставляю им это, просто записывая, где они находятся. Я оставлю это кому-то другому, чтобы разобраться с этими идиотами. К сожалению, к тому времени, когда я заканчиваю свою цепочку, кроме нескольких простых убийств, я не нашел ни одного выжившего, которого можно было бы вернуть, и я уже потратил впустую полдня.
Странно проезжать мимо заброшенных домов и замечать случайные мертвые и разлагающиеся тела, запах которых разносится ветром. Я знаю, что должен что-то чувствовать к ним. Жалость. сочувствие. Горе. Что-нибудь. Хотя нет, просто эта глухая пустота там, где должны быть чувства. Отбрасывание собственных эмоций по поводу потери оставило во мне эту пустоту, эту холодность. Почему я должен плакать о ком-то, кого я не знал, когда я не плачу о тех, кого знаю? Я не могу изменить тот факт, что они мертвы, не могу заставить их вернуться живыми. Мертвые есть мертвые, и нет смысла тратить на них дальнейшие мысли. Это холодно и бессердечно, но это реальность. Что есть, то есть.
