Все, кого можно спасти от защиты города, там, Йерик и Капре смешались с людьми. Большинство людей заняты объяснением инопланетянам рождественской еды и ритуалов в неестественных, неудобных разговорах. Как обычно, охотничьи группы сочетают в себе лучшее — общая опасность и риск разрушили барьеры между расами.
Ну, охотничьи отряды и дети. Дети, как только они осознают, что ни одна из групп не опасна по своей сути, очень хорошо ладят. Смешанные группы детей мчатся по улицам и гигантскому надувному залу, установленному рядом с нижней частью 2-й улицы, играя с дикой энергией, которая есть только у детей. Приятно снова видеть их, слышать, как они смеются. Первые несколько месяцев смеха было мало. Даже сейчас случайный человеческий ребенок выбывает из игры, когда всплывают плохие воспоминания, но их воспитатели более чем привыкли к этому, предлагая объятия, добрые слова и сладости по мере необходимости.
Все веселятся на главной площади, смеются, танцуют и раздают маленькие подарки. Так что, конечно, я здесь, на стенах, смотрю в темноту ночи. Кроме дрона-динозавра Тима, я один, держусь за южную стену на случай, если сегодня ночью что-нибудь проверит нашу оборону. Я отворачиваюсь от вечеринки, приказываю уменьшить увеличение и смотрю на дорогу передо мной. Хорошо, что люди развлекаются, отдыхают. Возможно, это немного успокоит ворчание, которое я недавно слышал.
— Джон, — приветствует меня Микито, забираясь рядом со мной.
«Микито. Что ты здесь делаешь?" Я резко поворачиваю голову в сторону города. — Почему ты не на вечеринке?
"Я был. Люди интересовались, где ты».
— А… — я замолкаю, качая головой. «Я не праздную Рождество. Подумал, что с тем же успехом я мог бы позволить другим, кто так делает, повеселиться».
"Ой?" Микито приподнимает бровь, прислонив нагинату к стене, на которую опирается.
"Ага. Моя семья не была христианской. Папе все это казалось странным. У него никогда не было Рождества в детстве. На самом деле нам было трудно в школе… Я вздыхаю, и ко мне возвращаются воспоминания о насмешках и неловких разговорах в детстве. Я качаю головой, отбрасывая ее в сторону. Та жизнь уже ушла. Прошлое — это боль.
— Я понимаю, — отвечает Микито, оглядываясь назад и вздыхая. «В прошлый сочельник Шота и я провели его вместе. В этом году мы должны были отпраздновать его с родителями как супружеская пара. Наш первый…"
Я слышу, как ее голос прерывается, в нем появляется заминка. Я игнорирую это, зная, что Микито ненавидит, когда нас замечают. Некоторое время мы стоим в тишине, глядя в темноту. Даже сейчас, когда город медленно возвращается к жизни, окружающий свет едва оттесняет тьму. Некоторое время назад это было бы невозможно, эта чернильная чернота, и не оставляет сомнений в том, почему наши предки уделяли первостепенное внимание огню.
— Ты мог бы присоединиться к ним, — через некоторое время предлагает Микито. Она не выглядит удивленной, когда я качаю головой. Ее следующие слова звучат как утверждение. — Ты собираешься уехать.
Я слегка вздрагиваю, хотя в ее голосе нет обвинения. "Да."
"Когда?"
— После того, как мы разберемся с Посланником. Как только Уайтхорс успокоится, как только закончится время подготовки…
"Где?"
— Я… не уверен, — признаюсь я, глядя в темноту. — Наверное, сначала в Форт-Нельсон. Дебаты между Эдмонтоном и Ванкувером».
– Ваша семья находится… была… в Ванкувере, не так ли? — спрашивает Микито.
Я киваю. Она хмурится, и я знаю, о чем она думает, — что я должен пойти туда, чтобы проверить это. Но я проверил некоторое время назад. Они мертвы. Я оплатил стоимость Магазина, какой бы высокой она ни была.
— Ты сказал Лане?
"Она знает." Я понял это некоторое время назад, что она знала, что однажды я уеду.
— Ты сказал ей? Я качаю головой, и японка вздыхает и качает головой. "Вам следует."
"Я буду. Когда это правильно». Не то, чтобы это имело значение. Лана сосредоточена на том, чем занимается, а все остальное, все остальные, второстепенны.
Микито кивает и бросает тему, и я выдыхаю. Что ж, все прошло лучше, чем я думал. Как бы мне ни нравился Уайтхорс, как бы я ни горжусь здешними людьми и тем, что они сделали, это не мой дом. Достаточно скоро я уйду. Для меня, для города будет лучше, если я буду держаться подальше от них, от их политики и институтов. Лучше быть призраком в системе, которого никто не помнит.
Через несколько дней мы завтракаем рано, солнце все еще скрыто за горизонтом, когда приходят Амелия и Джим, уставшие и подавленные. На волне Микито они присоединяются к нам, выпивая чашку кофе и апельсиновый сок соответственно, пока садятся.
"Как дела?" — спрашиваю я, не утруждая себя любезностями.
«Мы потеряли еще одну команду. Отряд «Килла», — говорит Джим, и я приподнимаю бровь.
«Мастера боевых искусств. В основном ходили кулаками и ногами, хотя у них тоже было оружие. Один из средних отрядов, они работали в зонах с двадцатого по тридцать уровень, — объясняет Амелия.
Я киваю. Верно. Я помню, как видел их в «Наггете». Татуировки, ирокезы и бойцы-подражатели, вдохновленные Системой. Хорошие ребята на самом деле, если громко. Я ломаю голову в поисках дополнительной информации, но ничего не нахожу — я редко взаимодействую с большинством отрядов охотников. Они не были достаточно хороши, чтобы быть частью элитных отрядов, но и не были настолько бесполезны, чтобы с ними нужно было нянчиться.
«Сколько нам осталось?» — спрашивает Микито.
Лана просто слушает, выглядя почти незаинтересованной во всем происходящем. Я слегка хмурюсь при этом — у Ланы раньше было сердцебиение, а теперь… ну. Сейчас.
«Мой отряд работает в зоне уровня тридцать с лишним, еще трое — в зоне с уровнем двадцать с лишним. И еще около шести перманентов, которые сейчас обрабатываются, — говорит Джим, сдвинув густые белые брови.
"Шесть? Я уверен, что работал и с другими, — подталкиваю я старшего старейшину коренных народов.
«Шесть постоянных. Большинство из тех, с кем вы работали, были, ммм… — Джим делает паузу, подбирая слово.
«Повседневная жизнь», — говорит Амелия, прикрывая рот рукой, пока она говорит за едой. «Они там для опыта, а не для охоты».
— О… — я хмурюсь, качая головой. Ну, это объясняет уровень глупости, который я видел в некоторых из них. Но… «Почему я?»
«Ооо, ооо. У меня есть этот, — говорит Али. «Ты страшный, поэтому случайные слушают тебя. Вы достаточно сильны, чтобы даже если они сильно облажаются, вы могли спасти их задницы. А ты ужасный учитель. Поскольку они все равно здесь не для того, чтобы учиться, это нормально.
— Я не… — возражаю я и вижу кивки со всех сторон.
Даже Лана присоединяется, легкая улыбка появляется на ее лице. Я смотрю на группу, чувствуя себя преданным. Я имею в виду, конечно, я не люблю идиотизм и немного кричу на них, когда они совершают ошибки, но это для их же блага. Как, черт возьми, они должны учиться, если им никто не говорит?
— Извини, Джон, но Эли права, — говорит Амелия. «Мы хотим тренировать другие группы, а не сокрушать их».
Я тихо рычу, скрещивая руки на груди, и Эли хихикает. — Мальчик дуется.
— Нет, — огрызаюсь я на Эли, которая громко хихикает.
Лана слегка улыбается, затем смотрит на еду и то, как Амелия и Джим атакуют ее, прежде чем она смотрит на нас. — Мы готовы идти?
Я открываю рот, чтобы согласиться, но Микито перебивает: — Как мы их потеряли?
Вернувшись к теме, Джим и Амелия обмениваются взглядами.
Джим отвечает медленно, его низкий голос становится тише. "Не уверен. Капре сообщили нам, что они погибли, и когда мы собрали группу для расследования, все, что мы нашли, были следы драки. Никаких тел. Снег за ночь скрыл большую часть следов, поэтому все, что мы знаем, это то, что бой был довольно сосредоточенным».
На это было довольно много хмурых взглядов. Хотя монстры утаскивают и поедают тела, было необычно, что тел вообще не было. Все, что могло быстро уничтожить группу и забрать их тела, было нехорошо.
