Даже крутые оторвы. Ким ездила на мотоцикле, знала, как его починить, и разбиралась в НБА даже лучше меня. Болтливые оторвы любили, чтобы люди, которые действительно знали жаргон, как Ким, внимательно слушали их.

В первый раз я спросил Ким еще в сентябре: «Не возражаешь, если я пойду?» она просто молча пожала плечами и не возражала, и я последовал за ней в первое из многих мест, где она тусовалась между уроками.

Утро понедельника, среды и пятницы мы проводили с учебной группой в Северном читальном зале. Во второй половине дня в маленькой бухте над Цезарем была совсем другая толпа. Утро вторника и четверга было в Эшлеман-холле. После обеда у статуи Смилодона возле Маклафлина. И всегда в каждой локации была своя группа «друзей».

Я продолжаю использовать термин «друзья» в кавычках, потому что люди, с которыми встречалась Ким, были скорее знакомыми, комфортно привыкшими к тому, что она появляется и болтается на периферии их клик. Я не следовал за ней ПОВСЮДУ, но я как бы посвящал немалую часть своего дня тому, чтобы проводить с ней как можно больше времени в дополнение к случайным утренним тусовкам. Ким была не единственной, кто мог приспосабливаться, и после начального знакомства я последовал ее примеру, по большей части сливаясь с ними и не вмешиваясь в их дела. И довольно скоро я стал еще одним знакомым, к которому они привыкли.

Ким также была для меня внимательным слушателем, и мне нравилось болтать с ней, направляясь в разные места и обратно. И все же, оглядываясь на прошедший семестр, я понял, что до сих пор почти ничего о ней не знаю. Она была прекрасным слушателем, а я любил поговорить (особенно когда нервничал). Оглядываясь назад, я понял, что стал для неё открытой книгой, а мне будет трудно рассказать вам больше о Кимико Фукудзаки, кроме того, что ее отец был вдовцом, у нее было три старших брата, она ездила на мотоцикле и любила играть в баскетбол.

Любимый цвет? Не знал, хотя, наверное, ярко-розовый.

Любимое блюдо? Карри удон? Может быть?

Любимый парень? Бен? Может быть? Я? Может быть? (нет)

Я хотел знать ответы на эти вопросы, особенно на последний. И я знал, что мне придется ответить на первые вопросы, чтобы добраться до последних.

По крайней мере, такова была теория.

«Итак, мне пришло в голову, что после всего этого времени я до сих пор не знаю, какой твой любимый цвет» заявил я немного ни с того ни с сего, пока мы с Ким шли бок о бок в направлении студенческого центра.

Когда я не стал продолжать, Ким подняла брови, но ничего не сказала.

«Не собираешься мне рассказывать?» спросил я.

«Там был вопрос? Ты заявил об отсутствии информации».

«Таким образом, подразумевается, что ты должна заполнить недостающую информацию».

Ким пожала плечами. «Я никогда не чувствовала себя обязанной реагировать на такие запросы».

«Значит, ты говоришь, что я получу лучшие результаты с явно указанными запросами? Хорошо. Ты определенно носишь много ярко-розового, но это твой любимый цвет или просто выбор стиля?»

Ким ухмыльнулась, глядя вперед, и ничего не сказала.

«Полагаю, реагировать на явные просьбы о предоставлении информации ты тоже не чувствуешь себя обязанной?»

Ким улыбнулась, не глядя на меня, выглядя самодовольной и в то же время безобидной.

«Даже спустя столько времени мне кажется, что я ничего о тебе не знаю» пожаловался я. «Есть какая-то особая причина, по которой ты такая замкнутая? Какая-то личная травма?»

Ким беспомощно пожала плечами.

«Как я могу узнать тебя получше, если ты мне ничего не говоришь?»

Ким наконец оглянулась на меня. «Почему ты чувствуешь такую ​​насущную потребность узнать меня получше?»

«Потому что так делают друзья».

«Это то, кто мы? Друзья?»

Я остановился на секунду. Ким продолжала идти, но через три шага остановилась и повернулась ко мне лицом. Я бросил на нее беспомощный взгляд и спросил: «Мы НЕ друзья?»

Мой голос прозвучал немного более обиженно, чем я хотел, и Ким вздохнула, прежде чем вернуться ко мне. «Пожалуйста, не смотри так».

«Как?»

«Как будто я взяла твоего щенка, и пнула его так, что он перелетел через штанги на Мемориальном стадионе».

Я фыркнул на это, что успешно стерло висельное выражение с моего лица.

«Мы друзья, Берт» терпеливо заявила Ким. «Но… просто друзья».

Ко мне вернулось висельное выражение. «Просто друзья?»

«Разве я когда-нибудь давала тебе основания полагать, что мы когда-нибудь сможем стать чем-то большим?»

«Ну, нет, но…»

«Почему ты все равно хочешь быть со мной больше, чем друзьями? Ты даже толком меня не знаешь».

Я поднял руки. «Я хочу изменить это. Позвольте мне узнать тебя. Может быть, именно потому что я даже толком не знаю тебя по-настоящему это движет мною сейчас. Ты очаровываешь меня».

«Почему?»

«Ну, давай начнем с очевидного: ты очень, очень красивая».

Ким покраснела и отвернулась. «Нет».

«Да, и ты знаешь меня достаточно хорошо, чтобы понимать, что я говорю это не для того, чтобы умаслить тебя. Ты прекрасна, Ким. И сексуальна, и резка, и всякий раз, когда я вижу, как ты садишься на этот мотоцикл и уезжаешь, я просто такой… вууза».

«Вууза»?

«Вууза».

«Значит, ты хочешь трахнуть меня. Это все».

Я глубоко вздохнул, чтобы собраться. «Ты умная. Ты секси. У тебя действительно классная атмосфера, и я могу сказать, что ты всегда смотришь, всегда слушаешь. Кажется, ты знаешь все обо всех, кто тебя окружает, но сама ты — загадка, которая интригует меня и заставляет меня хотеть узнать, что тобой движет».

Ким покачала головой. «Нет».

Я нахмурился. «Конечно хочу».

Ким снова покачала головой и прямо заявила: «Я не в твоем вкусе».

Я моргнул. «Что это должно означать?»

«Я имею в виду, что я не в твоем вкусе».

«Ты как раз в моем вкусе: милая, стройная, темноволосая красавица».

«Физически, конечно, но не как девушка. И, если быть совсем откровенными: ты мне не подходишь как парень».

Я моргнул. «Почему бы и нет?»

Ким вздохнула. «Я не хочу сказать ничего недоброго. Ты отличный парень, Берт. Ты теплый, и веселая, и заботливый, и… ты очень милый».

Я сделал лицо. «Сказать, что парень «милый», означает сказать, что у него приятный характер, но он ни грамма ни привлекает тебя физически».

Ким улыбнулась. «Ты симпатичнее, чем думаешь. Ты достаточно красив. Достаточно сексуален. Проблема не в этом».

«Тогда что это? Подожди, ты уже влюблена в кого-то другого? Это Бен, не так ли? Даже несмотря на то, что он с Авророй».

Ким покачала головой. «Я не говорю об этом».

«Что означает, что я прав, и это Бен».

«Это значит, что я не говорю об этом» прямо повторила она. «И, в конце концов, мои чувства к любому другому человеку на этой планете не имеют никакого отношения к моим чувствам… или их отсутствию… к тебе».

Ее слова словно ударили молотом по моему сердцу, и я потер грудь, как будто там пылал свежий синяк. «Я думал, ты сказала, что не собираешься говорить что-то недоброе».

Ким глубоко вдохнула и медленно выдохнула. «Я не хочу тебя обманывать. Мы друзья. Ты один из моих очень немногих настоящих друзей. Люди, с которыми я тусуюсь в такие дни — просто знакомые, но ты мой друг, и я бы хотела, чтобы мы продолжали дружить, если ты не против. Но только дружить».

Я вздохнул. «Конечно, я не хочу, чтобы мы ПРЕКРАТИЛИ быть друзьями».

Ким подошла ко мне и посмотрела мне в глаза. «Я знаю, что ты без ума от меня весь последний семестр, и я пыталась мягко дать понять, что не собираюсь отвечать на твои чувства взаимностью. Теперь я чувствую необходимость заявить об этом гораздо более чётко: ты в моей «френдзоне», и ничто не изменит этого. Чем скорее ты примешь это, я думаю, тем крепче будет наша дружба».

Я скривился, но глубоко вдохнул и медленно выдохнул.

«Мне жаль».

«Нет, не надо» пробормотал я. «Как ты и сказала: ты всегда ясно давала понять, что мое преследование не было взаимным, и я просто не мог понять намеков. Наверное… Наверное, я был слишком влюблен, чтобы сдаться. Кстати, это комплимент. Ты меня действительно очаровываешь».