Мой рот накрыл ее губы для нового поцелуя. Ее руки скользнули по моим волосам, прежде чем крепко схватить. И она застонала, когда я медленно втянул бедра, вытягивая себя почти полностью, чтобы мы оба могли снова почувствовать изысканные ощущения от проникновения в её киску, как если бы это было впервые.
Мы начали медленно. Были времена, когда моя самопровозглашенная «саба» хотела, чтобы я согнул ее, протаранил и использовал ее тело как инструмент мастурбации. Она концентрировалась на идее захвата и осеменения даже больше, чем Три-Дельты, упиваясь не только спонтанностью акта, но и концепцией обслуживания моих сексуальных потребностей. Зная, насколько ей нравились эти эпизоды, я изо всех сил старался сосредоточиться на собственном физическом удовольствии, больше, чем я делал бы с одной из моих подруг, как способ выполнить то, чего она действительно желала.
Но были времена, когда мне хотелось по-настоящему почувствовать Ким под собой, услышать ее голос, стонущий приглушенным шепотом экстаза, когда я занимался с ней любовью, вместо того чтобы она визжала, когда я вытрахивал из нее дерьмо. Я хотел давать ей, дарить удовольствие ей, и объединить наши тела в единое целое с каждым кусочком той же страстной романтики, как если бы я делился ими с Адриенной или Сашей.
По иронии судьбы, концентрироваться на оргазмическом чувстве Ким было для меня эгоистичным, в то время как удерживание ее в каком-то случайном положении, а затем сношать её снова и снова было направлено на неё.
Сегодня я был эгоистом. Конечно, быть эгоистичным означало, что я хотел сосредоточиться на занятиях любовью с Ким за счет моего личного удовольствия для МЕНЯ, а это означало, что я делал себя счастливым, и это сделало бы Ким счастливее всего, поэтому на самом деле я сосредоточился на Ким для себя ради Ким.
Точно?
Как угодно. Вы оба счастливы. Заткнись и сосредоточься на том, что делаешь.
Точно-точно.
Я заткнулся. Я сосредоточился на том, что делаю. И я работал с «дисками» и «ручками» Ким, пока она не напряглась и не запищала от оргазма, сжимая мой язык у себя во рту.
Чувствуя результаты моих «эгоистичных» действий, когда ее киска дрожала и сжималась вокруг моего члена, я начал хихикать про себя в середине поцелуя, и Ким откинула голову назад, чтобы взглянуть на меня сияющими глазами. «Чего?»
«Ничего, ничего» ответил я и снова поцеловал ее. Тем временем я скользнул руками по ее бокам, прежде чем сжать пальцы на подоле ее ночной рубашки. Наклонившись бедрами, я вдавил свой член на всю глубину и выгнул свое тело в сторону от неё, чтобы создать пространство, в то же время подтягивая материал вверх по ее телу. Затем я поднял легкий хлопок до ее шеи и отпустил, кладя руки на матрас по обе стороны от нее, глядя на наполненные молоком груди Ким. «Есть что-нибудь для меня?»
Ким одарила меня улыбкой Моны Лизы, прикрыв глаза. «Есть один способ узнать».
С ухмылкой я наклонился и захватил ртом опухший сосок. Побывав на полудюжине занятий для родителей с Ким, я знал правильное положение рта для правильного захвата. Конечно, мой рот не был точно такого же размера или формы, как у сосунка, но практика помогает добиться совершенства, и я точно знала, как извлечь сладкое на вкус грудное молоко. Мед со вкусом дыни капал мне на язык, и я мурлыкал, счастливо посасывая.
Ким прижала мою голову к своей груди, улыбаясь, пока я ел. Я поменял грудь, высосал еще унцию и поднял голову, чтобы снова поцеловать ее. А потом мы двинулись.
Я проникал в неё медленно, наслаждаясь каждым сантиметром ее изысканной киски. Скользя руками по ее бокам, я взял ночную рубашку возлюбленной и натянул ей на голову. Она подняла руки, чтобы я мог полностью снять её, и я остановился, чтобы переплести свои пальцы с ее. Она улыбнулась мне, когда я поднял ее руки над ее головой, хотя она не могла полностью вытянуть руки, не наткнувшись на изголовье Адриенны.
Мы были в главной спальне, так как я провел здесь ночь после того, как убедился, что с Джун все в порядке, а затем выполнил свое обещание не дать моей девушке заснуть, не получив восьми дюймов Биг-Бена, бившего ее пизду (и вновь, и вновь). Теперь, когда я подумал об этом, я был удивлен, что Адриенны все еще не было с нами в постели. Как я уже сказал, Адриенна обычно вставала после полудня, особенно в выходные. А в те дни, когда она просыпалась рано, обычно она могла быть моим утренним минет-будильником.
Но размышления о местонахождении Адриенны могли подождать; У меня были более важные дела. Направив руки Ким, пока она не ухватилась за короткие вертикальные перекладины, проходящие через верх изголовья кровати Адриенны, я на мгновение схватил ее за запястья, чтобы сказать ей, чтобы она держала руки там. Ее глаза сверкнули, и я клянусь, она практически испытала оргазм только от невербальной команды.
Затем я полностью вышел из ее киски, грибовидный гребень на мгновение задержал меня у ее входа, прежде чем я вырвался. Я стянул с нее трусики, чтобы мы оба были полностью обнажены. Наконец, я поднял обе ноги вверх, к плечам и центрировал мою головку у входа в ее киску, и я засунул снова.
«Ууухххннгггххх!» Ким хмыкнула, намного громче и дольше, чем раньше, когда мой член вошел глубоко в ее тело. Вход по-прежнему был трудным… но немного менее трудным. Она по-прежнему была напряжена, но смазана намного лучше. И в целом, несмотря на то, что она была мамой, родившей менее года назад, у Ким была киска, которая казалась самой уютной, влажной и райской подростковой киской.
И я должен это трахнуть.
Блять, да. Ментальная пятюня! [шлепок]
Больше никакого «эгоизма». Следующая часть была для неё. Ким больше всего нравилось, когда — Мне- это нравилось, и теперь, полностью проснувшись, я был в настроении.
«Ух… у… у… у…» простонал она, когда я входил в ее готовое тело и выходил из него, каждый толчок был длинным, резким и мощным. Ее руки были сжаты, мускулы напряжены, когда она держалась за изголовье кровати. Ее ноги были вялыми, податливыми, не оказывая небольшого сопротивления моей груди, когда я сложил ее пополам и пробивался сквозь ее стеснение.
«Так хорошо…» простонал я. «Очень туго…»
«Трахни меня …» — всхлипнула Ким, ее лицо умоляло о большем. «Трахни меня…»
Я усмехнулся и вложил больше энергии в бедра. Мое удовольствие было ее удовольствием, но Ким сообразила, что громкое выражение ее желаний избавляет меня от вины за наши предполагаемые отношения между мастером и сабом. Она по-прежнему считала себя покорной, но один взгляд на нашу повседневную жизнь заставил бы стороннего наблюдателя поверить в это с трудом. «Покорная» — это термин, который я никогда не использовал для ее описания. А «приказы Ким» — это вещь, которую часто слышали и всегда слушали все в этом доме.
«О, боже… ох, черт возьми…» Ким напевала, откидывая голову набок, когда она закрывала глаза и концентрировалась на ощущениях моего толстого члена, растягивающего ее влагалище и наполняющего ее снова и снова. Ее бедра перекатывались, а мышцы пресса сжимались в сотне скручиваний, чтобы приподняться и встретить мои толчки, и она скрестила ступни за моей шеей, чтобы задействовать и свои мышцы ног.
«Черт возьми, да…» проворчал я, закидывая руки ей за плечи и прижимая ее гибкое тело к моему. Тем не менее, она держалась за поручни изголовья, чтобы не соскользнуть с кровати. Затем, когда сила наших движений начала подталкивать ее к изголовью кровати, ей пришлось напрячь руки, чтобы не подняться.
«Трахни меня, Бен… Трахни меня…» захныкала она, наморщив лоб и скривив губы в гримасе, когда ее удовольствие нарастало. Я не крутил ручки или циферблаты на ее панели управления, просто трахался вслепую, чтобы получить как можно больше небесного трения вокруг моего члена. Но чем сильнее я ее трахал, тем больше Ким верила, что я счастлив. Чем больше она верила, что я счастлив, тем больше она кричала от экстаза. И чем больше она кричала от экстаза, тем сильнее я ее трахал.
