Я моргнул, вспомнив, как мы закончили утреннюю оргию. Все были полностью удовлетворены, наши обнаженные тела покрылись потом, когда я обнаружил, что смотрю на обнаженную грудь Кассандры. Адриенна объяснила, что помощницей Джона была женщиной одного мужчины, как и она сама, поэтому я даже не прикасался к статной блондинке из Австралии. Но, глядя на этих великолепных щенков, залитых посткоитальным сиянием, я подумал об очевидном отсутствии ревности у Джона и вежливо спросил, разрешит ли она мне прикоснуться к ним хоть на мгновение.

Ошеломленные, Кассандра и Джон обменялись веселыми взглядами, и Кассандра согласилась. Она позволила мне ласкать ее сиськи, словно слабаку первокурснику, в течение нескольких секунд, и, вероятно, позволила бы мне ласкать ее еще немного. Но я занервничал и решил остановиться, пока она меня не остановила, и мистер Сотня Зарубок на Поясе покраснел.

Конечно, Джон воспользовался возможностью, чтобы попросить Адриенну об ответных мерах, поскольку он восхищался ее сиськами гораздо дольше, чем я восхищался грудью Кассандры. Смеясь, Адриенна оттолкнула протянутую руку Джона и вместо этого схватила его за голову способом, не слишком отличавшимся от того, как она сейчас держала мою, и она действительно забурила его лицо себе в грудь на добрых тридцать секунд.

ЭТО, на самом деле, меня ничуть не обеспокоило. Я искренне смеялся со всеми. Это просто игра. Это не был секс. Но если это БЫЛ секс… ну… забуриться лицом в декольте Адриенны — это одно, но если бы Джон попытался сунуть палец в…

«Хорошо, хорошо», — признал я. «Я собственнический и ревнивый. Дело не в том, что я не уважаю тебя. Дело не в том, что я считаю тебя «принадлежащей мне», как это описала Кейтлин. Но я прекрасно знаю, что в море много рыбы, и мистер Джон Миллионер собирается трахнуть кучу этих других рыб. Но ты? Ты МОЯ рыба. И я не хочу, чтобы другие мужчины трахали МОЮ ёбанную рыбу».

Адриенна убрала руки с моей головы и вместо этого обняла меня за плечи. Наклонившись ближе, она крепко поцеловала меня, прежде чем тепло улыбнуться. «Чертовски верно».

Я моргнул. «Ты не против, что я так думаю?»

«Я думала, что уже смогла вбить сквозь твой толстый череп, что я хочу, чтобы ты так думал! Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО твоя! Навечно и навсегда, Тигр. Я твоё имущество. Я твоя собственность. Я принадлежу тебе. И я всегда буду. Я Адриенна-ёбанная-Деннис, и я могла бы оседлать десятки самых желанных мужчин в мире в любое время, черт возьми, если бы это было то, чего я хотела. То, чего Я ХОЧУ — это ты! Я ХОЧУ, чтобы ты перестал пытаться дать мне немного разрешения трахаться на стороне!»

Закатив глаза, Адриенна вздохнула, прежде чем протянуть правую ладонь и вонзить ее основание прямо мне в лоб, достаточно сильно, чтобы на мгновение откинуть мою голову назад, но не настолько, чтобы причинить боль.

«Я ХОЧУ, чтобы ты принял мою искренность, что ты для меня единственный мужчина в мире, вместо того, чтобы постоянно думать, что я заслуживаю лучшего. Я заслуживаю того, что делает меня счастливой, хорошо? И то, что делает меня счастливым — это ТЫ».

«Действительно?»

Адриенна застонала и снова ударилась мне по лбу. «Ты мой единственный, Тигр». Она снова поцеловала меня. «Навечно».

Я улыбнулся. «И навсегда».

* * *

«Привет, A.D», — поприветствовала нас наша стюардесса, когда мы с Адриенной вошли в самолет, как обычно, в последнюю секунду, полуинкогнито. «Привет, Бен. С возвращением».

«Удивлена видеть тебя, Шалэйн», — тепло сказала Адриенна, обняв бортпроводницу. «Я думала, ты сказал, что не собираешься лететь обратно».

«Я поменялась с Амандой. Она прилетела, а я должна быть здесь для тебя!» Симпатичная брюнетка повернулась ко мне пристальным взглядом и блестящей улыбкой. «И ты, мистер Таблоиды. Газеты сошли с ума на прошлой неделе».

Адриенна рассмеялась. «Готова поспорить. Как в старые добрые времена, а?»

Брови Шалэйн сдвинулись, и она снова бросила на меня взгляд. «Не совсем как в старые времена, но мы поговорим об этом позже. Сейчас вам двоим лучше занять свои места. Мы поговорим позже, когда я раздам первые напитки».

Адриенна улыбнулась, кивнула и повела меня за руку к местам 2H и 2J. Несколько мгновений спустя мы пристегнулись.

Когда записанная звуковая дорожка заревела через динамики в салоне, моя девушка наклонилась ко мне с блеском в глазах и прошептала мне прямо в ухо. «Готовы к еще одному посещению клуба Высокой Мили?»

Я приподнял бровь. «Это не ночной рейс. Большинство этих людей будут бодрствовать».

«И? Как сказала Шалейн, мы всю неделю были в таблоидах. И действительно, кого это волнует?»

Я вздохнул. «Что ж… Полагаю, для тебя я могу с этим справиться».

Она хихикнула. «Вот именно. Мне не нужно, чтобы ты справился для меня. Я видела искорку в глазах Шалэйн, когда она смотрела на тебя».

Сведя брови, я нахмурился и сказал: «Что ты предлагаешь?»

Адриенна просто усмехнулась. «Доверься мне, Тигр. Доверься мне».

Примечание к части Конец главы. Конец интерлюдии.

Интерлюдия. Ник.

— СЕНТЯБРЬ 2006 —

Возможно, в последний раз я обнял её на прощание. Она пожелала мне всего наилучшего, я ответил тем же, и… ну… я бы отпустил её.

Несколько мгновений спустя она была в своей машине, махала рукой в ​​окно, отъезжая. Я наблюдал, как она проехала весь путь по главной дороге, до арки, на которой было написано «Лагерь Моррис», на дорогу, за поворот и, наконец, скрылась из виду. Я оставался на стоянке несколько минут, глядя на то место, где пропала её машина, изо всех сил пытаясь осознать, что она ушла.

Это было несколько недель назад. Она и несколько других работников ранчо ушли рано, чтобы вернуться в колледж. Семестр Беркли начался в конце августа, но остальные из нас остались до конца программы, присматривая за гостями в течение Дня труда и обучая следующее поколение рук ранчо, которые будут заботиться о любимом лагере в течение следующего года. Некоторые даже оставались там еще на год, работая за копейки, наслаждаясь простым спокойствием этого отключенного от сети оазиса, вдали от городского безумия. И у меня было сильное искушение остаться с ними здесь.

Но она ушла, и моя жизнь в эти последние несколько недель без нее не была такой. Итак, теперь, когда пришло время уходить мне, я был готов.

«Ты не он», — сказала она перед уходом. Три слова, очень простые, но мне очень трудно с ними справиться.

Она также сказала много чего другого, например, насколько она действительно заботится обо мне, насколько она ценит наши отношения и как она хочет, чтобы мы остались друзьями. Но в конце концов единственное, что имело значение, это: «Ты не он».

Я не он.

Я не могу быть им.

Я никто, кроме меня. И, к сожалению, того «я», которым я являюсь, ей недостаточно.

Трагично, правда? Мальчик любит девочку; девочка не любит его в ответ, но хочет дружить. Это то, о чем все время снимают фильмы, то, о чём ставили греческие пьесы тысячи лет назад. Это самый распространенный, самый трагический стереотип из существующих.

Ладно, это преувеличение. Это не самый трагичный стереотип из существующих, но все же довольно трагичный. И это не самый распространенный стереотип, но все же довольно распространенный.

Я хороший парень, который финиширует последним. На самом деле она сказала мне, что я был «милым» меньше, чем через пять минут после начала нашего последнего разговора, и я почувствовал, как мое сердце слегка сжалось, когда она это произнесла. Горячие девушки никогда не хотят хорошего парня. Им нужен плохой мальчик, а из того немногого, что я знал о «нём» — он был плохим мальчиком. Десятки завоеваний. Заставлял её сестренку громко кричать. Другие горячие девушки стекались на его орбиту исключительно из-за его репутации в спальне, надеясь, что они могут быть следующими.

Дерьмо, которое никогда не происходит со МНОЙ. С чего бы это? Я — ленивый, толстый лох, которому не хватает уверенности в себе, а горячих девушек не привлекают ленивые, толстые лохи, которым не хватает уверенности в себе.