Книга 5. Глава 31. Прощание. Часть 3

Папа первым вышел из моей комнаты, успокаивающе кивнув, прежде чем закрыть за собой дверь, чтобы оставить меня наедине со своими мыслями. Я оценил этот жест, но у меня уже было достаточно времени наедине со своими мыслями после того, как я провел почти два дня в изоляции. Кроме того, у меня заболел мозг после этого долгого разговора с отцом, поэтому меньше чем через минуту я встал, открыл дверь и направился вниз.

В моей гостиной было полно людей, хотя я заметил, что мама и Адриенна пропали и, вероятно, у них был разговор даже дольше, чем тот, который у меня был с папой. Брэнди пошутила о том, что папа присвоил мне третью степень, а Брук игриво осмотрела меня на предмет трекера на лодыжке, который полиция использует для отслеживания условно освобожденных преступников. Дайна прокомментировала, что мы все должны больше волноваться за Адриенну, так как мой отец на самом деле был родителем в роли «хорошего полицейского».

Я также обнаружил, что Аврора смотрела на меня, в ее глазах было видно беспокойство и тоску. Это было не столько романтическое стремление, сколько желание сесть и по-настоящему поговорить со мной, но мои эмоции все еще были в полном беспорядке, и этот разговор с отцом не особо успокоил меня.

Я не могу. Извини, но я еще не готов к этому.

Аврора моргнула дважды, словно осознавая невысказанную мысль. Она разочарованно поджала губы, но кивнула и вернулась к разговору с DJ.

Джек Эванс смотрел седьмую игру плей-офф «Лейкерс-Санз», и я решил посмотреть ее вместе с ним. Как всегда, он предложил мне пива, но я махнул рукой по правой верхней части головы, и он усмехнулся, понимая.

Как уроженцу Лос-Анджелеса, смотреть на эту игру было довольно неприятно. Лейкерс надрали им задницы, и это даже было мягко сказано. Но, несмотря на то, что в такое время меня окружали близкие, у меня не было настроения для разговоров. В конце концов, Джек, Дина, Дайна, Брэнди, Аврора, DJ и Брук собрались уходить. А так как я вернулся домой, у них не было никаких планов возвращаться в ближайшее время.

Родители Эвансов обняли меня и пожелали мне всего наилучшего. Дайна и Брэнди сказали, что вернутся на выходных, если я буду принимать гостей. А Брук и DJ сказали, что зайдут завтра. Последней, кто меня обнял, была Аврора, которая сдерживалась с мрачным выражением лица. Мы оба были слишком хорошо осведомлены о дюжине пар глаз вокруг нас, и ее объятия были такими же целомудренными, как и раньше. Но когда она отстранилась, я повернул голову и посмотрел ей в глаза. И, виновато пожав плечами, я сказал: «Вернись завтра, хорошо? Нам нужно кое-что сказать друг другу».

Глаза Авроры на мгновение просветлели, и она согласно кивнула. В последний момент перед тем, как мы расстались, она вновь приблизилась ко мне и чмокнула меня в щеку. «Увидимся завтра», — сказала она. Покраснев, она отвернулась и была первой, кто вышел за дверь.

Когда они ушли, остальные начали готовиться ко сну. Я пожелал спокойной ночи родителям и близнецам перед тем, как подняться наверх. Саша еще не приняла душ, поэтому пошла в ванную. Но Адриенна пошла со мной в нашу спальню.

Мы с моей «сестрой» сидели у изголовья около пятнадцати минут, делясь тем, о чем нам рассказывали мама и папа. Мама произнесла Адриенне похожую речь о «страховке», хотя они также потратили много времени, обсуждая как то, что Адриенна на самом деле хотела от своих отношений со мной, так и ее роль в том, чтобы быть глазами и ушами, чтобы мои родители следили за мной. Но до того, как Саша вошла в комнату, мы особо не вдавались в подробности.

Хотя мы виделись и разговаривали несколько раз и в больнице, и здесь, дома, это был действительно первый раз, когда мы с Сашей были вместе без родителей. Несмотря на то, что мы исповедовали любовь до того, как я вышел за дверь, чтобы чуть не встретить свою гибель в доме Картера, у Саши действительно не было никакой возможности выразить эту любовь или свое облегчение от того, что я жив, не с дюжиной людей вокруг всегда. Время от времени я оглядывался и обнаруживал, что моя «не девушка» смотрит на меня с тоской, не так уж и отличающейся от взгляда Авроры. Ясно, что Саша чувствовала себя аутсайдером среди членов «Семьи», и она вела себя больше как старая чопорная и сдержанная Саша прошлого года, чем та, которую я помнил недавно.

Но «Семья» сейчас скрылась из виду. Единственной в комнате с нами была Адриенна, которая уже сползла с кровати. «Думаю, я ненадолго оставлю вас двух», — сказала она с озадаченной улыбкой, наклонившись и чмокнув меня в щеку.

С влажными волосами и в знакомой пижаме Саша благодарно кивнула и обменялась поцелуем в губы с Адриенной, когда блондинка вышла и закрыла за собой дверь. И Саша подошла к краю кровати, глядя на меня большими светящимися глазами, полными любви, беспокойства и облегчения.

«Привет …» — мягко начал я.

Глаза Саши внезапно ожесточились, и, прежде чем я понял, что происходит, она забралась на кровать со мной, когда она начала бить меня по груди и рукам открытыми ладонями. «Ты ёбанный УБЛЮДОК!» — рявкнула она, сосредоточившись и ударив меня еще три раза.

Инстинктивно я поднял руки, чтобы защититься, используя ладони и предплечья, чтобы отразить ее удары, хотя ни один из них не был слишком сильным. Она казалась скорее агонизирующей, чем разъяренной. Тем не менее, я задавался вопросом, какого ЧЁРТА происходит??!

Но внезапно удары прекратились, Саша всхлипнула и упала мне на бок. Она уткнулась лицом мне в грудь, обняла и содрогнулась. «Ты обещал мне, что не пострадаешь!» — она захныкала. «Ты обещал мне! И вдобавок ко всему, из-за тебя чуть не УБИЛИ Элис! Но, что важнее… серьезно… ты ОБЕЩАЛ МНЕ, ЧТО Я НЕ ПОТЕРЯЮ ТЕБЯ!!!»

Обняв ее, я сжал ее настолько сильно, насколько позволяло моё состояние. И, поцеловав ее в макушку, я вздохнул и пробормотал: «Прости».

* * *

Мы с Сашей какое-то время ничего не говорили. Она закрыла глаза и положила голову мне на грудь, проведя некоторое время просто слушая, как я дышу. Я думаю, она находила это обнадеживающим, как будто каждый вдох был напоминанием о том, что я действительно жив. Возможно, в ее положении она даже могла слышать биение моего сердца.

Я нашел ее молчание обнадеживающим. Вы могли подумать, что мне надоело молчание после всего того времени, проведенного в изоляции, наедине со своими мыслями, но что я действительно ценил, так это присутствие Саши без необходимости разговора. Когда мои родители заходили в мою личную комнату, они тратили все свое время, задавая вопросы и отвечая на них. Когда меня перевели в обычную комнату, у остальных членов моей семьи возникло еще больше вопросов. У копов были вопросы. У врачей и медсестер были вопросы. И да, даже когда все ушли, и это были только я и Адриенна, у нее было больше вопросов, а я также хотел рассказать ей о своих грёзах.

У Саши тоже были вопросы, которые я знал. Но пока что я ценил тепло ее тела напротив моего, без давления допроса, и я был занят ощущением ее тела под ее одеждой, пока я гладил ее бок и прижимал к себе.

В конце концов, Саша глубоко вздохнула и запрокинула голову, чтобы посмотреть на меня. Я смотрел на нее, терпеливо ожидая, пока она внимательно изучала мои глаза и формулировала свои слова. Она вздохнула и после минутной паузы заявила: «Я знаю, что ты не хочешь больше говорить о стрельбе. Это случилось, дерьмо пошло не так, но теперь это все в прошлом. Ты жив… в основном… и это то, что действительно важно. Что до остальных, невозвратные расходы, верно?»

Я не знал, смогу ли я так легко отбросить «остальных», тем более что двое человек погибли, но я оценил это чувство. Хотя я знал, что события субботней ночи будут преследовать меня еще долгие годы, если не всю оставшуюся жизнь, я был бы не против не думать о них какое-то время, и молча кивнул.

«Так что я собираюсь немного сменить тему, чтобы не останавливаться на том, что нельзя изменить», — продолжила Саша. «И я собираюсь немного побыть эгоцентричной здесь на минутку».