«Да… Не то чтобы я придавала этому большое значение, но было приятно, что Сэм и Санг проводят здесь меньше времени», — добавила Келли, пожимая плечами.
Картер нахмурился. «Думал, тебе нравится получать двойное проникновение время от времени».
«Дело не в сексе. Особенно, когда я под кайфом, это может быть очень весело», — ответила Келли. «Они были твоими друзьями со школы, и я это понимаю. Я понимаю бизнес, которым вы, ребята, занимаетесь, и все такое. Но в то же время они редко бывали здесь одни. Они почти всегда приводили с собой собственных шлюх и это просто сделало дом… Я имею в виду, тогда все было по-другому, понимаете?»
«Я думаю, это больше связано с тем, что здесь мама, а не со мной», — сказала я. «Вы действительно слышали меня все те моменты, когда мы спорили об этом, прежде чем мы переехали. Ты не закрыл бизнес и не выгнал своих друзей полностью, но ты пытаешься оградить ее от более грязной стороны того, что ты делаешь».
Картер покачал головой. «Я не собираюсь останавливаться, знаешь ли».
«Конечно, нет», — ответила я. «Я больше не прошу тебя об этом».
«Ты не?»
Я медленно выдохнула. «Не то, чтобы я обязательно одобряю то, чем ты зарабатываешь на жизнь, но я не собираюсь вдаваться в моральные споры по этому поводу. То, что ты делаешь, оплачивает лечение мамы и дает ей единственное обезболивающее, которое, кажется, работает. И все трое здесь наслаждаются небольшим использованием метамфетамина, просто для удовольствия. Это приятно, и никто не пострадает. Я такой же потребитель, как и любой из вас, поэтому я не буду судить. Правда, скажем так, если бы все оставалось статус-кво, меня бы это устроило».
«Меня тоже», — улыбнулась Ребекка. «Я была с тобой почти год, и никогда не была счастливее в этих отношениях, чем последние пару месяцев».
«Попробуй два года с этим аморальным лотарио», — вмешалась Келли.
«Аморальный лотарио»?» — Картер моргнул. «Если я был таким плохим раньше, почему вы двое оставались здесь?»
Две его подруги посмотрели друг на друга, а затем снова на него. Келли вздохнула и объяснила: «Дело не в том, что ты был плохим раньше. Я знала с самого начала, что ты не моногамен, и ты — возбужденный маленький ублюдок. Черт, мой первый раз с тобой был сексом втроем с Джиллиан, пока мы все были на спидах. Просто я никогда всерьез не рассматривала идею остаться с тобой надолго до недавнего времени. У меня нет иллюзий насчет того, что ты влюбишься в меня, хотя у нас эти отношения уже много лет. Я думала, что я останусь на прогулке до тех пор, пока это будет весело для нас обоих, а когда это перестанет быть весёлым, я слезу с американских горок и отправлюсь заниматься своими делами».
Картер фыркнул и кивнул. «Конечно».
«Ну, я должна была поговорить с ней о том, что, может быть, это то место, которому она принадлежит. И в то же время, я начала думать, что, может быть, это место, которому — Я- принадлежу тоже».
Он приподнял брови. «Ты имеешь в виду, как… навсегда?»
Келли взглянула на выражение лица моего младшего брата и повернулась, чтобы криво усмехнуться мне, прежде чем улыбнуться Картеру в ответ. «Расслабься, я не предлагаю помолвки или каких-либо обязательств. Я просто говорю, что впервые в наших отношениях я начинаю думать, что, может быть, это больше, чем просто на месяц или два».
«Я тоже», — тихо вмешалась Ребекка.
Скользнув, я обняла всех троих и крепко сжала. «Я тоже».
На этот раз, когда в глазах Картера образовалась влага, он не пытался ее остановить. Глядя на нас троих, обернувшихся вокруг него, мой младший брат выражал искреннее чувство счастья. Он вытащил свои руки и изо всех сил старался обнять меня, а также Келли и Ребекку. И, крепко сжимая нас, он действительно заплакал от радости.
Это был чудесный момент. Но, к сожалению, это длилось недолго.
«Картер! Кэмерон!» Миранда внезапно крикнула нам из-за двери внутреннего дворика. Она быстро двинулась к нам через двор. «Вы должны поторопиться!»
Картер отпустил нас и в тревоге повернулся. Миранда была практически невозмутима, но на ее лице был искренний ужас. И, повернувшись к ней лицом, Картер крикнул: «Что случилось?»
«Это Амариллис! Я думаю, у нее был инсульт!»
* * *
Мама провела неделю в больнице, прежде чем мы привезли ее домой. Ей следовало пробыть там дольше, но ее страховка перестала действовать, и они все равно больше ничего не могли сделать в ее состоянии. На этот раз она не могла спуститься по лестнице своим ходом, поэтому Картер схватил ее на руки и понёс вниз. Это было немного неловко, потому что она не могла даже держаться за его шею или что-то в этом роде, но к этому времени она практически превратилась в кожу и кости, и для него это было ужасно легким грузом.
Врачи сказали нам, что инсульт часто встречается у онкобольных, и гораздо чаще, чем у нормальных людей. Даже в этом случае ничто не могло нас к этому подготовить. Я встречала пару человек, перенесших инсульт в прошлом. Возможно, часть их лица двигалась неправильно, они страдали от приступов головокружения или невнятной речи. Мама была не такой.
Мамин инсульт был БОЛЬШИМ.
Это была не часть ее лица, которая не двигалась; всё ее лицо не двигалось, за исключением отвисшей челюсти, из которой, казалось, постоянно текла слюна, и глаза были отсутствовавшими, уставившимися в никуда.
Нам не нужно было беспокоиться о приступах головокружения; она все равно не могла ходить или двигаться.
И у мамы не было спутанности речи; она вообще не разговаривала.
Короче: мама была овощем. И это до чертиков напугало нас.
Было бы легче, если бы мама просто умерла. Мы с Картером оплакали бы ее, похоронили и нашли бы способ двигаться дальше. Но мама не умерла. Она еще жила…
…вроде, как бы, что-то типа того…
Картер оставался в её комнате, сидел на кровати рядом с ней, держа за руку, пока они перемещали специальное оборудование, которое могло сохранить ей жизнь. Трубки для кормления и опорожнения кишечника. Электроды, чтобы контролировать ее сердцебиение и дыхание и следить за тем, чтобы она получала достаточно кислорода. Ничего из этого не было особенно дешевым, но Картеру было наплевать. Он ясно дал понять, что растратит все свое состояние и украдет все, что сможет, у своего отца, если это потребуется, чтобы вернуть её.
Врачи предупреждали, что шансы на это невелики. У мамы было серьезное повреждение головного мозга, и полное выздоровление было практически невозможно. Но был шанс, что она, по крайней мере, сможет очнуться, снова поговорить с нами и стать активной частью нашей жизни.
Может быть.
Вряд ли, но возможно.
Картер цеплялся за это, как будто это был его последний спасательный круг. Он хотел, чтобы ей стало лучше, и он сделает все, чтобы это произошло. Он лично массировал ее конечности и вращал ее тело, чтобы её мышцы не атрофировались полностью от слишком долгого пребывания в одном положении. Он менял ей сумку для катетера, снова наполнял ее питательные трубки и даже раз в день носил ее в душ, чтобы протереть ее. Я почти подумала, что последняя часть была жуткой, если бы не тот факт, что он плакал от боли, когда я в последний раз видела, как он это делает.
Кто-то предположил, что разговор с ней может помочь, чтобы ее разум оставался активным и реагировал на звук его голоса. Так что он оставался в ее комнате целую неделю, рассказывая ей… ну, рассказывая ей все, насколько я могла судить. Он рассказал ей о своей жизни с тех пор, как переехал из дома, он рассказал ей о своих надеждах и мечтах на будущее, и он даже признался в интимных деталях, как сильно он меня любит, так, что это выходит далеко за рамки простой любви брата и сестры.
У меня были только обрывки и кусочки этого. Пока Картер проводил все свое время в ее комнате, я проводила столько времени, сколько могла, вне этой комнаты. Я ненавидела эту комнату, ненавидела ее. Было достаточно тяжело наблюдать, как мама превращается в лысый, бледный скелет, слишком слабый от рака и химиотерапии, чтобы действительно двигаться так, как она привыкла. Я ощутила это достаточно за несколько месяцев в старом доме, пока были только мы вдвоем. Может быть, потому, что я всегда боготворила ее, всегда мечтала, что вырасту точно такой же, как она. Люди всегда говорили, что я выгляжу точно так же, как мама в моем возрасте, и я всегда представляла, что её красота, осанка и элегантность станут моими в моем собственном будущем.
