«Но она поправляется, верно?»

Я поморщилась. «Нет. Они попробовали три разных антибиотика, но она не может избавиться от пневмонии. Мне страшно. И еще хуже то, что она уже превысила свою максимальную страховку по тому жалкому плану медицинского страхования, который она получила после развода, и эта штука убивает ее сбережения».

«Правда? Потому что ты знаешь, что если тебе нужно…»

«НЕТ. Мы не возьмем деньги у наркодилера».

«Я все время говорю тебе, что я не торговец наркотиками».

«Это все еще деньги с продажи наркотиков».

«Это мои излишки наличных расходов», — рационализировал он. «Целевой фонд, который я получил от отца, покрывает все, правда. Если у тебя с мамой действительно проблемы, я МОГУ помочь. Я дам вам деньги из него».

Я решительно покачала головой. «Так что, твои деньги с наркотиков пойдут на твой ежемесячное содержание, чтобы ты мог отдать нам свои «чистые» деньги? Это отмывание денег, и ничем не лучше. Мы в порядке. Мы справимся с этим. Я… мне просто может потребоваться вторая работа».

«Что?»

Я вздохнула и увидела, как мое романтическое будущее окутывается клубами дыма. На самом деле, если бы Картер не давал мне возможность пощекотать влагалище без всяких условий, когда бы я ни захотела, я бы ВЗБЕСИЛАСЬ. «Пока мама не встанет на ноги и не вернется к работе».

Картер нахмурился и сел. «Ты сказала, что твоя зарплата более чем покроет расходы на жизнь для вас обеих».

«Это приличные деньги, но это все еще деньги начального уровня. Ипотека, коммунальные услуги и ежемесячные счета не так уж плохи». Я застонала. «Но налог на недвижимость с этого громадного дома сумасшедший, а Мело-Роос и общественные взносы…»

«Ну, я все время говорю…»

«Нет!» — перебила я. «Не говори этого. Мы с мамой ни за что не переедем сюда. Прежде всего, твой папа это возненавидит».

«Он бы не узнал, или даже не заботился бы, если бы узнал. Он перешел к своим новым подругам и новой жизни. Все, что я получаю от него — это трастовый фонд и поздравительные открытки каждый год».

«Но мама НИКОГДА не должна узнать, что происходит под этой крышей». Я покачала головой. «Мне очень жаль, но пока Чад, Сэм и ваши «мальчики» занимаются здесь бизнесом, никто из нас не сможет здесь жить».

«Хорошо, хорошо.» Картер надулся и не смотрел мне в глаза. Не сказанным — на этот раз — было мое предложение, чтобы Картер сказал мальчикам заняться бизнесом в другом месте, действовать прямо и честно, а ЗАТЕМ мы с мамой могли бы переехать. Я, конечно, все это уже говорила раньше. Но до сих пор он не хотел отказываться от того, что стало его средством к существованию и методом работы.

Тем не менее, я ждала намёка, надеясь вопреки логике, что болезнь мамы может быть своего рода катализатором, который заставит его сойти с кривого пути. Не то чтобы я была против употребления наркотиков в развлекательных целях; Я не ханжа. Но в моей голове все еще была разница между потреблением и участием в «дистрибьюторской сети», как он выразился. Последнее могло доставить ему серьезные неприятности.

Но вскоре стало ясно, что он не собирается ничего говорить, поэтому я скатилась с кровати, ища свою одежду.

Картер посмотрел на часы и сказал: «Эй, еще рано. Почему бы нам с тобой не пойти куда-нибудь поужинать?»

Я приподняла бровь, глядя на своего младшего брата. «Что, как свидание?» Мы никогда раньше не были на свидании, не одни, и уж точно между нами не было ничего романтического.

Он пожал плечами, как будто в этом не было ничего страшного, но в его глазах была искренняя надежда. Тихим голосом он объяснил: «Это День святого Валентина. И я имел в виду именно это, когда сказал, что нет никого, с кем я бы предпочел быть сегодня вечером, кроме тебя».

Глядя на тоску на его лице, на глубоко укоренившуюся любовь, которую он действительно испытывал ко мне, я почувствовала, как мое сердце немного смягчилось. Пойти на настоящее «свидание» с моим младшим братом было, конечно, нелепо, если не считать того факта, что он на самом деле не был моим младшим братом, и мы больше не были сводными братом и сестрой. Тем не менее, барьер между нами всегда был на моей стороне, скорее психологическим, чем юридическим, поэтому мы вроде как могли выходить вместе на публику, не превращая это в скандал. Но прежде, чем я успела что-то так или иначе сказать, у меня в сумочке зазвонил телефон.

На мне не было никакой одежды, но я не стеснялась Картера, поэтому подошел голая к сумочке и взяла телефон. Я нажал кнопку TALK, приложила телефон к голове и спросила: «Привет?»

Голос на другом конце линии, женский, надменный и немного напряженный, спросил: «Могу я поговорить с Кэмерон Синглтон?»

«Это я».

«Вы дочь Амариллис Синглтон?»

«Ага, она моя мать».

«Мисс Синглтон, я звоню из отделения неотложной помощи медицинского центра Alta Bates Summit. К нам поступила ваша мать, и вы указаны в качестве ее контактного лица для экстренных случаев».

«Подожди, она ГДЕ?» Мой разум метался.

«Медицинский центр Alta Bates Summit».

«Подождите, что случилось?»

«Ваша мать упала в обморок в торговом районе. Ее привезла к нам скорая помощь, и сейчас ее осматривают врачи».

«О Боже, вы серьезно?»

«Да, Мисс». Следующие две минуты медсестра пыталась объяснить ситуацию, уверяя меня, что состояние мамы стабильное, но объясняя озабоченность, которую выразили врачи. Она задала мне пару вопросов о том, испытывала ли мама определенные симптомы, и я ответила на все из них, как могла, простыми «да» или «нет».

Наконец, медсестра спросила: «Вам нужен маршрут?»

«Э-э, нет. Я знаю, где это».

«Очень хорошо».

«Я буду через пятнадцать минут», — настаивала я.

«Конечно, мисс. Двигайтесь осторожно».

«Ага».

«До свидания».

«Ага, пока». Я повесила трубку и повернулась к Картеру. Он пристально смотрел на меня.

«Что случилось? Что-то с мамой?»

Я смотрела мимо него на стену невидящими глазами. Мне потребовалось некоторое время, чтобы его слова проникли в меня. Он не слышал того, что мне говорила медсестра, только мое ворчание и неконкретные ответы. Но в конце концов он достучался до меня, и я медленно кивнула, прежде чем повернуться и взглянуть на него. «Она в больнице. Врачи думают, что у нее рак».

* * *

— АПРЕЛЬ 2003 —

«Ты выглядишь усталой». Поставив свою чашку с кофе, Картер провел рукой по столику Starbucks и потер спинку моего стула, сидя на котором я держала свою чашку обеими руками.

Не оглядываясь на него, я глубоко вздохнула, затем пожала плечами и ответила: «Я в порядке».

«Как твоя работа?» — спросил он, все еще нежно потирая.

Я пожала плечами. «Работа как работа. Она оплачивает счета».

Брови Картера приподнялись. «Не все счета».

Я бросила на него свой взгляд и тут же снова отвернулась. Я некоторое время изучала баристу за стойкой, а затем вздохнула и пробормотала: «Мы больше об этом не говорим».

«Хорошо, хорошо», — признал он. «Как мама?»

Я пожала плечами. «Как и следовало ожидать».

«Есть ли признаки прогресса в ее лечении рака?»

Глубоко вздохнув, я покачала головой. «Прошло всего два месяца с момента постановки диагноза. Это требует времени».

«Как ее волосы?»

Я поморщилась. У нее все еще были волосы, по крайней мере, некоторые из них. Но они выпадали клочьями, и хотя до сих пор она сопротивлялась тому, чтобы просто сбрить все это, я все больше настаивала на том, что это меньшее из двух зол. «Химиотерапия — сука».

Картер поморщился от горечи в моем тоне. «Ее новое обезболивающее работает?»

«Не так сильно». Я приподняла бровь, глядя на своего младшего брата, и обвиняюще прищурила веки. «С другой стороны, то дерьмо, которое ты подсунул ей на прошлой неделе… Очевидно, оно неплохо помогает».

Картер ухмыльнулся. «Знал это».

Я вздохнула, но не смогла сдержать легкой улыбки. «Не могу поверить, что ты дал маме травку».