Ты была мотивированной ученицей.

До такой степени, что я ценила свой идеальный средний балл больше, чем отношения.

Ты всегда стремилась поступать правильно.

Пока я не смогла больше с этим справляться и изо всех сил не начала делать очень НЕПРАВИЛЬНЫЕ вещи.

Ну, это есть… Итак, начнем с этого. Нам нужно будет посмотреть на все ужасные вещи, которые ты сделала с людьми, которые действительно тебе небезразличны, и нам нужно будет выяснить, ПОЧЕМУ ты это сделала, и выяснить, как ты можешь исправить это.

Великолепно.

И мы можем начать с простого. Ты сегодня слишком остро отреагировала на Ника. Тебе нужно извиниться перед ним.

Кивнув, я глубоко вздохнула и громко сказала: «Почему у меня такое чувство, что следующие пару часов мне не понравятся?»

Потому что это реально. А иногда реальность ранит.

* * *

— 9 НОЯБРЯ —

«Итак, я подумал», — начал Ник, что переключило мое внимание от заходящего солнца на него. «Я думал о том, что ты сказала на днях, о том, чтобы я видел в этом возможность по-настоящему подумать о том, что привело меня сюда в первую очередь, и понять, как изменить себя к лучшему».

Я с интересом кивнула. Это была тема, которой я посвящал себя большую часть последних двух дней.

«Но правда в том, что я не совсем уверен, что вижу это так».

Я нахмурилась. «Ты нет?» Это не имело смысла. Одна из вещей, которая поначалу побудила меня проводить больше времени с Ником, заключалась в том, что я чувствовала своего рода родство с ним. Мы оба совершали ошибки в прошлом, и, хотя причины нашего пребывания здесь были совершенно разными, у нас было время подумать и улучшить себя, а также возможность начать все сначала.

Но Ник, похоже, так не думал. Он объяснил, что полностью осознавал свою первоначальную непригодность для работы на ранчо. Но большинство его проблем были физическими, и они были более или менее исправлены тяжелой работой и повторяющимися упражнениями. Попутно он научился ценить более простые вещи в жизни, признавая, что на самом деле ему не нужна роскошь, от которой он зависел раньше. Но в конечном итоге он, казалось, подумал, что может просто вернуться домой и продолжить с того места, на котором остановился, как человек, которым он был раньше.

А может и сможет. Менее чем за два месяца программа, казалось, сделала именно то, на что надеялись его родители: она закалила его. У него сформировался характер. Ник хотел убедиться, что я больше не считаю его придурком, и на самом деле это было так.

Ник был хорошим человеком. Я знала это, глубоко чувствовала это. Я не претендовала на то, чтобы быть отличным знатоком характера или чего-либо еще, но я думала, что у меня довольно хорош развит мудак-радар, рожденный годами и годами ухода от ухаживаний плохих парней, хорошеньких парней и придурков в целом. Ник не был мудаком. Он был городским мальчиком, использующим слишком много одеколона и не получающим достаточно регулярных физических упражнений, но за последние несколько недель он довольно хорошо привёл себя в порядок. Даже то, что трахал такую ​​красотку, как Диди, не превратило его в напыщенного павлина.

Так что это было? Удалось ли Лагерю Моррис сотворить чудо и превратить Толстого Ника в по-настоящему хорошего парня?

Возможно, но в его резюме была одна неразрешенная ошибка: автомобильная авария. Ничто в его личности не говорило мне, что он способен на что-то подобное. Ничто во всей нашей дружбе не могло заставить меня поверить в то, что он когда-нибудь мог оказаться опасно близко к убийству группы людей.

С другой стороны, я скорее засомневалась, что что-то, что Ник знал обо мне, могло заставить его поверить в то, что я могу быть распутной шлюхой, которая изменила своему парню и наслаждалась тройным проникновением.

Но Ник был открытой книгой, полной противоположностью моей выдуманной личности и замкнутому поведения. Я знала его. Я понимала его. Так почему же все не складывалось?

«Почему ты это сделал?» — спросила я совершенно неожиданно, только сейчас осознав, что на некоторое время отключалась от беседы в своем созерцательном состоянии.

Ник, всегда был терпеливым, несмотря на перерыв в нашем разговоре. Я наблюдала, как он заглядывал внутрь себя, выполнял вычисления и понимал, что вещи не складываются, ища ту таинственную переменную, которая уравновесила бы уравнение и объяснила катастрофическую ошибку в суждениях. Но все, что у него было: «Я не знаю».

Что было внутри меня? Как мне примирить различия между Идеальную Меня, Тихоню Мари и бездумную шлюху? Что было катализатором? Что заставило меня сделать то, что я сделала?

Я не знала, поэтому все, что я мог ему ответить, было: «Я тоже. И это то, что нам нужно выяснить».

* * *

— 14 НОЯБРЯ -

«Уф… Здесь жарко или это только мне?» Диди вздохнула, вытирая пот со лба.

«Здесь жарко», — согласилась Мелани через комнату.

«Эй, ты думаешь, если мы намеренно заставим их думать, что мы не умеем готовить, они заставят нас не дежурить на кухне до конца года?» Санни щебетала со своего участка, где резала овощи.

«Нет, тебя все равно будут ставить на кухню. Только заставят выносить мусор и мыть полы», — сухо прокомментировала я.

«Ух», — простонала Санни и возобновила работу.

Я улыбнулась и сосредоточилась на своей кастрюле. Часть программы по работе на ранчо заключалась в перекрестном обучении всего персонала практически ВСЕМУ, что нужно было делать в лагере Моррис, чтобы, если кто-то выйдет из строя, его или ее можно было легко заменить. Так что, хотя я была бы совершенно счастлива проводить каждый день в конюшне с Кориандром, Зарёй и другими, мне все равно приходилось проводить время на кухне, в каютах и ​​даже в ванных комнатах.

Вчетвером мы дежурили на кухне в течение недели, а это означало, что мы готовили завтрак, обед и ужин для всех. Мне очень понравилось готовить, и я еще раз поблагодарила мою маму за то, что она научила меня (почти) всему, что она знала. Опираясь на эти знания с курсов кулинарии, которые я посещала в колледже, я чувствовала себя здесь так же комфортно, как и где-либо еще, и некоторые другие девочки (ну, Диди и Санни) почти постоянно обращались ко мне за помощью.

Еще в сентябре мне было бы неудобно в такой ситуации, я предпочла бы оставаться в тени. Но к настоящему времени все знали меня, и все знали, что не стоит копаться в моей личной истории. Мы все ладили как знакомые, если не друзья, и когда дело доходило до кухни, я не возражала против того, чтобы иметь возможность наставлять других. Остальные приходили, задавали свои вопросы, и им больше нравились мои ответы, даже когда они отворачивались и оставляли меня одну. После пары месяцев, проведенных на улице и считавшихся немного странными, было довольно приятно, когда меня любили.

Диди, особенно была добра ко мне. Ну, она начала относиться ко мне хорошо, когда они с Ником познакомились, но это имело смысл. В конце концов, хорошие отношения с друзьями парня обычно являются обязательным условием для того, чтобы отношения продолжались, не так ли? Но она была очень милой последнюю неделю или около того. Она изо всех сил старалась поболтать со мной, чтобы попытаться вытащить меня из моей раковины, и она делала это с дружелюбным поведением и тонким обаянием, что заставило меня открыть некоторые детали, прежде чем я поняла, что открываю их.

Часть меня не хотела ей нравиться. В конце концов, она была той девушкой, которая трахала парня, на которого, как мне казалось, я претендовала. В ходе самоанализа на прошлой неделе я смирилась со своим влечением к Нику. В другом мире, в другой жизни я могла бы завязать с ним отношения. Он был теплым, честным и очень уважительным ко мне. У него было много качеств, которые мне нравились, и я думала, что он физически привлекателен по-своему. То, что я на самом деле не могла получить его, не имело значения; Я не могла контролировать влечение к нему, только то, какие действия я совершала из-за этого. Так что я согласилась, что он мне нравится, и я согласилась, что я всегда буду немного ревновать его, но я была полна решимости не позволять этому мешать моим отношениям с ним ИЛИ с его девушкой.