Здесь все не так.

Работницы ранчо в Моррис-Кэмпе были в хорошей форме. Каждая из них была в достаточно хорошей форме, чтобы гулять часами, гнать свободную кобылу вокруг загона достаточно долго, чтобы надеть на нее уздечку, а затем несколько раз проплыть взад и вперед через озеро просто для удовольствия. И они ожидали, что мужчина будет более чем способен угнаться за ними. Девушки здесь не обращали внимания на то, какую одежду носит парень; они обратили внимание на его мышцы. Их не интересовали очаровательные разговоры о последних новостях музыки, последних тенденциях или последнем выпуске LagunaBeach. Они хотели поговорить об окружающей среде, мистической взаимосвязи вселенной или вашей личной философии самоощущения.

Это не значит, что каждая девочка в лагере была грязной растянутой хиппи в одежде из конопли и писала поэмы о метафизике. Фактически, большинство девушек заботились о своей внешности, наносили хотя бы немного макияжа и прилагали некоторые усилия, чтобы улучшить свою физическую привлекательность. Потому что, несмотря на все идеалистические идеи уйти от крысиных бегов и остального внешнего мира, одинокие молодые люди в Лагере Моррисе вели себя так же, как одинокие молодые люди где-либо еще в Америке.

Они чертовски флиртовали.

Только неделя в программе, и мельница слухов закрутилась с невероятной скоростью, обсуждая, кто с кем встречался и какой парень к какой девушке неровно дышал. Показатели были разные, но гормоны те же. По-видимому, каждый работник ранчо был по слухам потенциально связан с кем-то еще. Все, кроме меня.

Дело не в том, что я плохо выгляжу. Конечно, я не Орландо Блум или Стивен Коллетти, но я знал, что у меня полуприличное лицо. Я был высоким, с хорошей осанкой и уверенным поведением. И хотя я плохо разбирался в либеральной политике или Семи чакрах, я подшучивал над сообразительными игроками из Лос-Анджелеса и достаточным количеством будущих трофейных жен, чтобы уметь поддержать любой разговор.

Нет, моей самой большой проблемой было то, что в первый день ориентации я показал себя самым коренастым, дряблым, слабым парнем в радиусе ста миль. Все новобранцы вместе отправились в поход, чтобы познакомиться с территорией лагеря и стать «братьями и сестрами» или, по крайней мере, таковыми считаться по философии Кумбая. Через милю в походе я начал волочиться позади стаи. Через две мили один из участников решил нести за меня рюкзак, чтобы я не отставал. И к тому времени, когда мы достигли нашего первого пункта назначения, одна из симпатичных девушек хихикала, указывая на мое мокрое от пота лицо, и заметила, что, похоже, я уже плавал.

Мы действительно купались несколько дней спустя. Мне показалось, что мои ярко-оранжевые шорты Hurley выглядят довольно круто в Санта-Монике. Здесь они просто заставили меня торчать, как больной палец, и привлекли всеобщее внимание к огромному количеству бледно-белой дряблости, свисающей с моего пояса.

«Надо было ходить десять кварталов до работы», — пробормотал я себе под нос.

Позже, добавив травму к оскорблению, я забился в озере и начал тонуть. Нет, серьезно, тонуть. Пурпурная полоска Зои была первой, кто осознал, что я тону, и я страдал от позора, что мне понадобилась помощь девушки ростом 5 футов 4 дюйма и весом 115 фунтов, чтобы спасти мою жалкую задницу ростом 6 футов 2 дюйма и 240 фунтов.

Достаточно сказать, что в мире, где самым привлекательным мужским атрибутом была физическая подготовка, я был внизу тотемного столба. Каждый парень — каждый парень — был крутым по сравнению со мной. И то, что все остальные работники ранчо наблюдали за тем, как самые простые лагерные трудовые задания, день за днем ​​полностью меня выматывали, тоже не помогало моей самооценке.

А сегодня я должен был подоить корову. Радость. По крайней мере, хуже уже не могло быть.

«Давай, чувак», — Аарон протянул руку и хлопнул меня по плечу, когда он встал, а затем направился к раковине, чтобы умыться. «Надо позавтракать и набрать калории, если хочешь выжить сегодня».

«Почему? Что такого плохого в сегодняшнем дне?»

Аарон криво ухмыльнулся, когда постучал по графику дежурства, который мы приклеили к двери нашей койки. «Мы возвращаемся на уборку навоза сегодня днем».

Я закрыл глаза и простонал: «Вот дерьмо».

* * *

«Холодную?»

Звук голоса Аарона вывел меня из кратковременной задумчивости. Не то чтобы я был погружен в размышления или о чем-то действительно задумался. Я так чертовски устал, что в течение нескольких мгновений моему мозгу не хватало энергии даже думать.

Медленно моргая, мои глаза снова сфокусировались, когда я посмотрел на своего соседа по комнате. Он стоял надо мной, остатки пота все еще выступали на его лбу после долгого рабочего дня. А в его правой руке был высокий стакан с темной жидкостью, покрытый аппетитно толстым слоем пены.

В моей предыдущей жизни я пережил бесчисленное количество подобных сцен. В то время это был один бар в центре города с роскошными кожаными диванами и со вкусом оформленным освещением. Сегодня я оказался в гостиной для персонала лагеря, сижу на потрепанном виниловом кресле с несколькими разрывами на покрытии, открывающими под ним дешевую желтую пену. Тогда в высоком стакане было разливное пиво за 7 долларов или коктейль за 10 долларов. Сегодня «холодным» Аарона наверняка была диетическая кока-кола.

Но одно оказалось таким же, как и раньше. В ту секунду, когда я протянул руку, чтобы с благодарностью принять прохладный безалкогольный напиток от моего ближайшего приятеля, мимо прошла горячая блондинка, и внезапно мой «лучший друг» пересек комнату с кривой улыбкой на губах.

«Привет, Диди…» любезным тоном приветствовал Аарон. «Холодненького?»

«Привет, спасибо», — ответила великолепная блондинка с большой грудью, щеголяя мегаваттной улыбкой, которая осветила бы комнату, если бы она не была залита естественным солнечным светом на бледно-пожелтевших стенах. Одно бедро выдвинулось, чтобы принять ее левую руку, в то время как ее правая взяла стакан у моего соседа по комнате, и их пальцы соприкоснулись лишь на короткое время, отчего улыбка Аарона стала еще шире.

Это было понятно. Диди считалась самой горячей девушкой в ​​лагере, и это мнение подтвердилось особенно тогда, когда она впервые вышла из озера в купальнике стилизованном под американский флаг, ее соски были твердыми от холода Сьерра. Трое парней тут же встали и торжественно произнесли Клятву верности, положив руки на сердце. Но, несмотря на то, что ее имя соответствовало ее кажущемуся размеру чашки, больше чем через неделю никому не удалось ее уложить. Она прямо сказала каждому потенциальному поклоннику, что ее не интересует парень, и она приехала сюда работать и наслаждаться поездкой в ​​рай, но это не мешало парням пытаться, включая моего соседа по комнате.

«Что случилось с «братаны важнее девок»?» Зои вздрогнула, когда она упала на сиденье рядом со мной, а затем запрокинула голову, чтобы сделать глоток из своего стакана.

«Это миф», — прокомментировал Эдвин с барного стула слева от меня. «Это вымышленный закон, на который ссылаются парни, которые НЕ ТРАХАЮТСЯ, чтобы жаловаться на своих друзей, которые ДЕЙСТВИТЕЛЬНО трахаются».

«И вы задаетесь вопросом, почему женщины так неохотно верят хоть единому слову, исходящему из уст парня?» — протянула Мари, садясь на подлокотник Зои и прихлебывая газировку.

Я обнаружил, что мой взгляд был привлечен к капле влаги, стекающей по всей длине стакана Мари, собирающейся вместе с другими каплями у основания, прежде чем сформировать каплю, достаточно большую, чтобы упасть и разлететься об голую кожу ее колена.

Я рефлекторно облизнул губы от жажды, а затем глубоко вздохнул, готовясь к предстоящему напряжению.

Мари поймала мой взгляд и сообразила, что я смотрю на ее стакан, а не на нее. «Хочешь пить? Почему ты не взял стакан перед тем, как сесть?»

Зои протянула руку и похлопала меня по руке. «У Ники было достаточно энергии только для того, чтобы добраться до стула, но не до автомата с газировкой и обратно».