Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Так, Таня, дышим ровнее. Все хорошо, все хорошо…

Первым делом закрываю дверь в квартиру. Еще не хватает, чтоб соседи увидели. Хотя может было бы лучше, если б увидели. Ну нет. Потом еще им объясняй, что делает на твоем пороге окровавленный мужик.

Успокаивая себя, осторожно подхожу к незнакомцу. Он лежит на животе, но лицо повернуто вбок, и мой взгляд натыкается на его профиль.

Все внутри замирает.

Нет, такого не может быть!

Но глаза не обманывают. Эта милая родинка на виске и маленький шрам на брови – знакомы до ужаса. Когда-то я безумно любила их целовать.

В памяти всплывает прошлое, которое я пыталась забыть все эти годы. Это же он, Павел Островский – моя первая любовь, мой первый мужчина, моя первая боль! Тот, кто бросил меня накануне свадьбы. Просто испарился: без звонка, без записки, без СМС.

А теперь вдруг возник из небытия…

Не могу поверить, что он лежит у меня в коридоре.

Прислушиваюсь.

Павел дышит. Тихо, почти незаметно, но дышит.

Значит, не умер.

От нахлынувших чувств подкашиваются ноги. В груди разворачивается ураган.

Может, все-таки это ошибка? Может, это не он? Что ему делать здесь, в спальном районе на выселках?

Но я не могу отвести глаз от шрама. Потому что знаю, как он его получил. Помню, как промокала салфеткой кровь, обрабатывала зеленкой и дула на ранку. Помню, как Пашка морщился и пытался меня оттолкнуть. А тренер тогда прикрикнул, чтобы он сидел смирно. Потому что залепить себе мячом в лоб – это самое глупое, что может случиться на поле!

А он изменился. Восемь лет назад еще не был таким мускулистым. И этих серебряных нитей на коротко стриженных висках тоже не было. И морщинок на лбу…

Чем же он занимался все эти годы?

Словно услышав вопрос, мужчина чуть слышно стонет. Хочет перевернуться.

Я падаю на колени, хватаю его за плечи и помогаю осторожно лечь на спину.

Да, это он. Я не ошиблась.

Рассматриваю его, вспоминая прошлого Пашку и сравнивая.

Новый Островский огромный как шкаф, возмужавший. Темноволосый с тонким носом с горбинкой. Его черты стали резче, появились суровые складки возле уголков губ. И еще одна – между бровей. Теперь он не просто симпатичный форвард студенческой футбольной команды, а взрослый харизматичный мужчина. Даже сейчас, когда лежит совершенно беспомощный, от него веет опасностью и чем-то запретным.

Перевожу взгляд ниже.

На Павле надета легкая весенняя куртка. Она распахнута, а под ней белая рубашка и огромное бурое пятно, которое он зажимает ладонью.

Сколько ж он крови потерял? Ему срочно нужно в больницу!

Снова стон. Тихая ругань.

Я едва не подпрыгиваю на месте. Сердце начинает бешено колотиться.

– Ты… вы это, лежите, – бормочу, оглядываясь в поисках телефона. – Я сейчас вызову скорую.

– Не надо, – слышится хриплый низкий голос. – Не надо никого вызывать. Там царапина.

Он начинает подниматься. Сталкивается со мной взглядом.

– Таня? – морщится так, словно не рад меня видеть.

Его глаза наполнены болью, но взгляд пристальный. Бьет в меня как стрела. И я замираю, пригвожденная этим взглядом. Внутри расплывается предательское тепло.

Сколько раз я представляла эту встречу. Думала, как буду одета, что скажу. Но ни разу в своих фантазиях я не планировала предстать перед ним в шелковом пеньюаре на голое тело и с мочалкой на голове вместо укладки!

– Ты ранен, – говорю, лишь бы скрыть собственную нервозность. – Тебе нельзя вставать…

– Ерунда, – он окидывает меня темным взглядом. – Где ванная?

Я невольно стягиваю халатик у горла и показываю в сторону кухни. Островский поднимается одним слитным движением. Слишком плавным и уверенным для того, кто только что лежал без сознания.

Стою как вкопанная. Все очень странно.

Надо найти телефон и срочно вызвать полицию. Павел мой бывший, но он ранен и ему нужна помощь. С остальным разберемся потом.

Слышу шум воды и тут же несусь к себе в комнату.

Телефон. Да где же он? Неужели выпал, пока я была в машине Валеры? Блин. Вот же трындец. И домашнего телефона тоже нет.

Хотя… я же пиццу как-то заказала? Значит, телефон на кухне!

Устремляюсь туда. Вот только Островский внезапно выходит из ванны и преграждает мне путь.

Глава 2

Он закрывает весь коридор.

Куртка уже скинута. Рубашка распахнулась, открывая выпуклую грудь, четкие кубики пресса и темную полоску, убегающую за ремень черных брюк. На месте раны что-то белое с кровавыми подтеками. Кажется, он нашел мою аптечку.

Мы встречаемся взглядами. У него бледное лицо и губы. На виске дрожит жилка. Я нервно сглатываю, уставившись на нее.

Звонок в дверь раздается так неожиданно, что мы оба вздрагиваем.

Я подаюсь назад. Павел делает шаг ко мне, и я оказываюсь зажатая между ним и стеной.

– Не открывай, – он нависает надо мной с хмурым видом.

– Но…

– Я сказал: не открывай, – голос становится жестче.

Но теперь уже разрывается мой телефон.

– Я просто посмотрю! – выскальзываю под рукой у Павла.

Он пытается меня задержать, но отступает и с шумным вздохом припадает к стене. Кажется, я задела локтем его рану.

Протискиваюсь на кухню.

На телефоне мигает незнакомый номер.

Беру трубку.

– Алло, это курьер. Я тут у вас, у двери. Откройте.

– Хорошо, одну минуту.

Поднимаю голову и снова сталкиваюсь взглядами с Павлом. Тот стоит в дверях кухни и пристально смотрит на меня.

– Там курьер пиццу привез, – я будто оправдываюсь.

– Скажи курьеру, пусть поставит коробку под дверью, – цедит он.

Нервно сглатываю.

– Ок, коробка под дверью, – слышится от курьера.

Эй! Он же единственный, кто мог мне помочь!

Связь обрывается.

– Что ты здесь забыл? – вновь поднимаю взгляд на Павла.

Рука нервно стискивает телефон.

– Не твое дело, – усмехается Островский. – Благодарю, что впустила. На этом все.

– Что – все? – кровь отливает у меня от лица.

Павел переводит взгляд с моих губ чуть ниже. Скользит по шее, смотрит прямо на грудь.

Я спохватываюсь, прикрываюсь руками. Полы халатика слегка разошлись, открывая больше, чем надо. И ткань такая тонкая, почти прозрачная! Чувствую себя голой под мужским раздевающим взглядом. Надеюсь, Островский не догадался, что под халатом у меня ничего нет?

Павла ведет. Кидаюсь к нему, забыв про халатик. Помогаю усесться на стул.

– Может, все же “скорую” вызвать?

Островский мотает головой.

– Пиццу давай, – говорит он.

Я киваю и несусь к двери. Действительно, курьер оставил ее на пороге.

Возвращаюсь с теплой коробкой на кухню и ставлю перед Островским на стол. Даже крышку сама открываю.

Приятный аромат выпечки заполняет воздух.

Мужчина берет кусок и откусывает его сразу целую половину. Я так и сижу напротив него, пока он ест мою пиццу. А с его раной вообще можно есть?

Красивый такой…

Не могу глаз оторвать. Да и от воспоминаний отделаться не могу. Тело до сих пор чувствует его тяжесть, как он вдавливал меня в пол коридора.

В его кармане гудит телефон. Похоже, поставлен на “вибро”.

Не глядя на экран, Павел прикладывает трубку к уху:

– Да, Коминтерна семьдесят пять. Подъезжай, я сам выйду.

Я от волнения прячу руки между коленей и стискиваю до боли.

Он знает адрес моего дома. Значит, не случайно здесь оказался. И уже точно не ради встречи со мной.

– Что происходит? – спрашиваю сиплым голосом.

– Меньше знаешь – крепче спишь, – подмигивает Островский и с видимым аппетитом уплетает уже пятый кусок.

Похоже, он не собирается ничего объяснять.

С тоской провожаю остатки пиццы, исчезающие у него во рту.

За окнами вспыхивает свет фар. Он мерцает несколько раз, и Павел тут же встает. Достает из кармана бумажник. Вынимает пачку зеленых купюр и бросает на стол.

2
{"b":"820021","o":1}