- Тайная полиция. Ты Чиварис? Собирайся!
Через четверть часа он ехал на заднем сиденье лимузина, зажатый с боков синими плащами.
...Сладко спит Монк последнюю свою спокойную ночь. Завтра узнает он, что сгорела комната смеха и бесследно исчез Лобито. Что ночью арестовали Чивариса. Он без труда поймет связь между этими событиями: уничтожено зеркало, посажен за решетку человек, изготовивший его. А кто об этом знал? Он знал и еще... Аллис. И тогда страшная догадка осенит юношу: ведь он же предатель, шпик! Нет никакого Общества Совершенствования Человека. Тайный агент Аллис ловко дурачил его.
Страшный день впереди у Монка. Много несчастий произошло по его вине... А пока спит Монк, обняв руками подушку. Светлеет экран окна. Уже зарозовело небо. Неотвратимо надвигается новый день, непрерывно движется жизнь.
XXI
Аллис закончил утренний туалет, сел в кресло и, как он любил, до завтрака закурил крепкую сигарету.
Легкий дурман наступал сразу же, после первой затяжки. Это было приятно.
В дверь комнаты постучали. Коридорный принес телеграмму. Аллис сначала получил все удовольствия oi утренней сигареты и только тогда взглянул на текст.
Шеф службы безопасности приказывал ему срочно заканчивать дела в Ройстоне и быть не позднее чем через два дня в столице. Аллис рассудил, что распоряжение пришло кстати - делать в Ройстоне ему было уже нечего. С рудокопами он лично занимался целый месяц.
Самым тщательным образом исследовал на руднике послужной список каждого рабочего, надеясь этим проверенным способом выявить неблагонадежных. Ему вскоре удалось выйти на Грима Вестена. Начальство рудника и мастера характеризовали его как выскочку, человека уверенного в своей правоте и потому смелого в решительного. Один мастер даже пожаловался Аллису, что Грим Вестей угрожал ему, когда он пытался проучить одного нерадивого рудокопа. Такой человек по всем статьям подходил на роль предводителя бунтовщиков, но, встретившись с ним, Аллис разочаровался.
Да, это был сильный духом и телом человек, никакой расчет и крамольные намерения не властвовали над ним. Единственное чувство, которому он повиновался беспрекословно и всегда, было чувство справедливости. Аллис ценил твердость характера в людях.
Он вообще предпочитал любого, даже врага, видеть равным противником смелым, сильным, убежденным, нежели трусливым и готовым на всякую подлость.
С теми, кто предавал своих товарищей, свои убеждения, Аллис общался с чувством омерзения и обходился круто, хотя нередко и приходилось обещать им покой и неприкосновенность.
Гриму Вестену не нужно было ничего обещать. Тем более глупо было угрожать ему. Аллис с одного взгляда увидел, что этого человека ничем не запугать и не сломить. Они говорили начистоту. Участвовал ли Грим Вестей в забастовке из-за гибели двух товарищей? Да, участвовал и впредь будет участвовать и других подбивать на бойкот, пока на руднике не наведут порядок.
После такого заявления Аллис и решил посоветовать магистру найти средства на улучшение положения рудокопов, чтобы в городе было спокойно. С Гримом Вестеном Аллис встречался часто, и эти допросы походили, скорее, на задушевные беседы, из которых Аллис почерпывал бесценную информацию о людях угнетенных.
Нет, не такие уж они были угнетенные в забитые. Заглядывая в честные глаза Вестена, он видел перед собой человека, уверенного в том, что он многое может.
"Люди привыкли опасаться друг друга, - говорил Грим Вестей. - Они думают, что ве способны ни на что большее. На самом деле им не хватает храбрости. И еще немного извилин в голове, чтобы понять такую простую истину: пожарный, который хочет воевать с пожарами, в конце концов оказывается вынужденным воевать с людьми".
Уже за такие вольные и опасные мысли Грим Весуев заслуживал изоляции от людей и сурового наказания, но Аллис понимал, что рудокоп имел только хорошие бойцовские качества для того, чтобы быть предводителем. Но что он мог? В нужный момент организовать доведенных до отчаяния рабочих на новый бойкот, на погром конторы рудника? Если и будут какието эксцессы, то полиция живо справится с возмутителями спокойствия и все кончится прозаически для таких, как Грим Вестей, - тюремной решеткой.
Из сочувствия, в одной из задушевных бесед, Аллис посоветовал Вестену организовать на руднике профсоюз - вполне законную организацию для защиты интересов рабочих. Рассказал даже, как работают профсоюзы на многих заводах и фабриках страны - тихо в мирно улаживают все спорные дела с администрацией. Нет, Грим Вестей был не тот человек, который мое по-настоящему интересовать капитана службы общественного спокойствия. Для Аллиса важно было выяснить, откуда в муниципалитет дошли требования о переустройстве экономики Ройстона, о ликвидации курортов, а значит, изгнании курортников из города. Во всяком случае не со стороны рудника, Аллис в этом был уверен. Он предполагал, что может быть такой человек или, скорее, организация, тщательно замаскированная, где действительно вынашиваются серьезные планы преобразований жизни в Ройстоне, но ни единого доказательства тому, хотя бы следа, не было ни в полиции, ни у него самого. "Ну, а если нет следов деятельности, значит, нет и самой деятельности. Есть лишь трусливая фантазия магистра, напуганного забастовкой на руднике", рассудил Аллис и успокоился.
Зато как удачно подвернулась эта история с зеркалом! В Центре, безусловно, оценят его инициативу. С зеркалом теперь покончено раз и навсегда. В этом деле, конечно, хорошо помог этот юный оболтус Монк.
Надо же, уверовал в свое высокое предназначение, идиот! Теперь Аллису оставалось выяснить, что же делать с арестованным оптиком. "Пожалуй, надо допросить его хорошенько, а там видно будет", - решил капитан службы безопасности.
После завтрака Аллис поехал в полицию. Там, в камере-одиночке для особо опасных преступников, находился Чиварис.
По требованию Аллиса ему предоставили отдельный кабинет и привели арестованного.
Аллис долго разглядывал стоящего перед ним худого человека, болезненного и слабого на вид. Чиварис был спокоен, смотрел прямо и честно, держался с достоинством, без признаков малейшего беспокойства.
"Будто у себя дома, а не в полиции", - с уважением отметил Аллис и разрешил арестованному сесть.
Тратить время на мелкие, прощупывающие вопросы Аллис не стал и спросил прямо: - Вы знаете, за что вас взяли под стражу?
- Нет, - с искренним недоумением отозвался Чиварис. Голос у него был негромкий, с хрипотцой. - Может, вы мне что-нибудь объясните?
- Я объясню, - благодушно согласился капитан. - Зеркало, которое было вывешено, в комнате смеха в городском саду, сделали вы.
- Да, я, - согласился оптик и надолго закашлялся. Аллис налил ему воды из графина.
- Вы знали, что это зеркало станет угрожать душевному покою людей? Комната смеха благодаря вам превратилась в сомнительное заведение, сеющее пессимизм, меланхолию и разочарование среди горожан... М-да... А это серьезное преступление!
- Я всего-навсего оптик, - пожал плечами Чиварис. - Мое ремесло помогает людям лучше видеть окружающие предметы. Зеркало, как я понимаю, заставляет человека вглядеться в самого себя. Любое зеркало...
- Нет, вы должны отвечать за плоды своего труда! - перебил Аллис. Кстати, вы сами верите в это зеркало? И что же, оно в самом деле показывает внутреннюю сущность человека? Да как вы смеете! Это бред! Вы сумасшедший, Чиварис!
- Я смею брать на себя такую ответственность, потому что единственный путь улучшить человеческое существо - вдолбить ему, что оно - далеко не совершенство... - Чиварис смотрел на агента с готовностью продолжать спор.
Аллис с интересом разглядывал тщедушного человечишку, которого одним несложным ударом можно заколотить в землю на веки веков. Такой откровенности И прямоты капитан не ожидал. Чиварис невольно напомнил ему Грима Вестена.
- Кстати, - оживился он, - почему вы ничего не говорите о Лобито? Ведь это он использует... использовал ваше изобретение!
