К стыду обоих сорванцов надо сказать, что они не только бескорыстно рассматривали картинки в огромные книгах, не только читали понравившиеся им рассказы, но кое-что особенно привлекшее их внимание безжалостно выдирали и уносили. Чаще всего это были картинки из «Нивы» или подобных ей журналов, изображавшие различные военные эпизоды или группы солдат.
Эти картинки послужили средством знакомства и сближения Володи Армаша с сыном бывшего законоучителя мужской гимназии, священника церкви Иоанна Богослова – Колькой Охотским. Они были ровесниками, в своё время даже учились вместе в подготовительном классе, но раньше никогда не дружили, хотя дома их находились почти напротив друг друга. А тут вдруг Армаш стал часто приглашать Кольку к себе, да и сам к нему стал наведываться. Борю это заинтересовало: «Чем этот попович так Володьку соблазнил?» – думал он.
Охотский – глуповатый белобрысый мальчишка с тонкими злыми губами, бесцветными глазами и чрезвычайно завистливым и хвастливым характером ни в гимназии, ни на улице любовью не пользовался, при случае его лупили все кому не лень. Дома его держали в большой строгости и за каждую, даже маленькую провинность отец драл его кожаным ремнём. Тем более казалась непонятной вдруг разгоревшаяся дружба между ним и Армашем. Но Борис томился недолго: в один прекрасный день приятель не выдержал и рассказал всё. Дело оказалось в следующем.
Встретив Кольку на улице, Володя показал ему несколько выдранных из «Нивы» военных картинок. У того загорелись глаза. Сначала он пытался уговорить Армаша подарить одну из них, а когда тот отказался, то продать.
Вскоре сделка совершилась. Для покупки картинки Колька зашёл в квартиру Армашей, и Володя показал ему своё «солдатское» богатство. Завидущие глаза Кольки разгорелись ещё больше, и он стал приставать, чтобы Армаш продал ему хоть один полк гренадёров. Тот запросил за этот полк сорок рублей «керенками». Колька согласился.
С тех пор почти ежедневно он канючил у Володи каких-нибудь солдат и расплачивался за них «керенками». Володе становилось жаль расставаться со своими солдатами. Он назначал за каждую новую партию всё более высокие цены, а Колька платил.
Скоро у мальчишки скопилось уже порядочно «керенок». Он боялся, как бы папа или мама их не обнаружили и не отобрали, а то, чего доброго, не вернули бы деньги Колькиному отцу. Володя давно понял, что Охотский платит деньгами, украденными у отца. Он решился рассказать обо всём Борису, посоветоваться с ним, а главное, чтобы тот помог ему что-нибудь купить на эти деньги. Ведь его из дома одного никуда не пускали, а Алёшкин – свободная птица, и сбегать на базар труда для него не составляло.
Выслушав рассказ приятеля и получив от него в подарок перочинный ножик, тоже выменянный у Кольки Охотского, Боря забрал деньги и помчался на базар. Он купил на эти «керенки» орехов, рожков, леденцов (последние, хотя и из-под полы, на базаре продавались), принёс всё это Володе, и в течение нескольких дней мальчишки наслаждались неожиданно свалившимися сладостями.
Между тем Колька, встречаясь с Володей, продолжал настаивать на продаже ему новых партий солдат. Он загорелся желанием создать у себя армию не меньше, чем у этого Армашонка, как он про себя его называл. Володя упирался, но в то же время и колебался, уж очень понравились леденцы и орехи.
Когда Борис узнал о колебаниях приятеля, он сказал:
– Слушай, Володя, а зачем ты ему продаёшь своих солдат? Давай для него лучше специально делать, мы ведь их много можем наделать! Бумагу там, на чердаке, можно набрать. Солдат будем делать попроще, а числом побольше, особенно стараться не будем, согласен?
Володя согласился, и ребята в этот же вечер сделали не меньше сотни солдат: полк шотландских стрелков, две батареи артиллеристов и целый эскадрон драгун.
На следующий день, когда Колька явился, чтобы произвести очередную покупку, это произошло в присутствии Бори. Последний расхваливал товар и даже сделал вид, что не прочь приобрести этих солдат для себя. Этим он так подогрел Охотского, что тот выложил запрошенные деньги почти без торговли. Колька заявил, что он может купить всех армашевских солдат – денег, мол, хватит.
И действительно, с этих пор «фабрика» по изготовлению бумажных солдат в квартире Володи Армаша ежедневно работала как заведённая. Изготовлялось по сотне разных солдат, и Колька их покупал. Он, конечно, не предполагал, что эти солдаты делаются специально для него, он только не переставал удивляться неиссякаемости запаса у Володьки.
Однако у самого Кольки, как он ни хвастался, денежные ресурсы стали подходить к концу: сначала кончились «керенки» – он стал расплачиваться царскими бумажными деньгами, но затем кончились и они, и Колька предложил серебряные рубли и полтинники царской чеканки. Деньги эти были необычными, ведь монеты уже давно не появлялись в обращении, чуть ли не сначала войны, и ребята принимали их только из любопытства: на базаре с ними показываться было нельзя, об этом Алёшкин знал из разговоров старших. С ними могли забрать в милицию, поэтому пока их складывали в железную коробку из-под печенья с тем, чтобы воспользоваться когда-нибудь потом. Но когда у Кольки и эти деньги иссякли, и он предложил в оплату медные пятаки и копейки, торговля прекратилась.
Частые путешествия Бориса на базар, сладости, покупаемые и поедаемые им, не могли остаться незамеченными, и первый, кто это обнаружил, был Юра, тем более что мальчишка и его неоднократно угощал то конфетами, сделанными из патоки, то базарными леденцами, то орехами. Однажды он неожиданно нагрянул к Володе и застал ребят за подсчётом довольно большого количества «керенок».
Юра заставил их рассказать, откуда у них столько денег. Ребята растерялись и выложили всё начистоту. Юру эта история сначала рассмешила, а затем, подумав, он спросил:
– А вы знаете, откуда Колька берёт деньги?
– Откуда? Наверно, у отца тащит… – ответил Борис.
– Вот-вот, у отца! А узнает отец, выдерет его – он ему расскажет, как вы у него деньги выманивали. Будут вам тогда солдаты!
Мальчишки перепугались. Они и сами уже подумывали, что Колькина проделка может раскрыться, и даже были рады, когда нашёлся предлог, чтобы прекратить эту торговлю, но как-то не думали, что дело может дойти не только до Колькиного отца, но и до Володиных родителей, и что ещё хуже – до Стасевичей. Деньги стали им прямо жечь руки.
– Надо от них как-то избавиться, но как? Что-нибудь купить ценное – взрослые заметят. Как им объяснить, откуда взялись деньги? Ведь про торговлю солдатами не расскажешь: тогда и про бумагу, и про картинки из библиотечных журналов придётся рассказать. Нет, этого нельзя. Надо их закопать, – предложил Володя.
– Ну да, закопать! Бумажки сгниют или так в цене упадут, что на них ничего не купишь, – возразил Борис.
И тут у Юры мелькнула мысль, которую он не замедлил воплотить в слова:
– Послушайте-ка, ребята, отдайте деньги мне! Кстати, они мне очень нужны. Я их вам потом верну. А если их у вас спросят, вам легче будет сказать, что их у вас нет. А раз нет – значит, и отбирать нечего.
Боря и Володя обрадовались такому предложению, уж очень их пугала встреча с Колькиным отцом, и они немедленно отдали все остававшиеся у них деньги Юре Стасевичу.
Однако о серебряных деньгах они ему ничего не сказали и решили избавиться от них другим способом. Завернули в кусок клеёнки старую металлическую коробку из-под печенья «Жорж Борман», в которой хранились рубли и полтинники, полученные от Кольки, и зарыли этот свёрток в одном из углов коровьего хлева, принадлежавшего хозяйке дома, где квартировали Армаши. Заметили место и тщательно замаскировали его. Они решили, что потом, когда всё забудется, они разыщут этот клад и воспользуются им.
– И будет совсем как в книжке! – заявил Боря. Он только что прочитал «Тома Сойера».
Но для чего понадобились деньги Юре? Он любил бродить по толкучке, где горожане продавали самые разнообразные вещи: одежду, гвозди, инструменты и многое-многое другое. В Темникове, как, пожалуй, и во всех городах Советской республики, в то время все частные магазины были закрыты, а в кооперативных полки пустовали, поэтому многое, что бывало необходимо, ежедневно покупалось и продавалось на таких толкучках. Очень часто продаваемые вещи – подержанные, а часто и поломанные, не отвечали своему назначению, но приходилось довольствоваться и этим. Так вот, на темниковской толкучке Юра обнаружил два предмета, не привлекавшие покупателей, но его заинтересовавшие. Это были два музыкальных инструмента: кларнет и флейта; оба они были вполне исправными и даже с футлярами.
