– Служу трудовому народу! – и, вдруг вспомнив, что уже действует новый устав, добавил: – И Советскому Союзу²⁰.

– Ваше слово, Лавр Павлович, – улыбнулся Федор Иванович.

– Дорогие коллеги! Я благодарен вам за то, что вы всегда были рядом и стали для меня семьей. Служить с такими людьми – это большая честь и ответственность, очень надеюсь, что был хорошим товарищем и руководителем. По первому вашему зову я готов встать в строй. Прошу не забывать об этом и помнить, что мои двери открыты для вас в любое время.

– Не надейся на спокойную жизнь, Палыч! – выкрикнул со второго ряда Виктор Семёнович. – Не забудем… Завтра всё равно сами на планерку придете!

Когда в зале стих смех, Виктор Семенович поднялся на сцену:

– Лавр Палыч, нам действительно будет вас не хватать, но так могут думать те, кто с вами не работал. Каждый из ваших воспитанников знает, что к вам можно обратиться в любое время и по любому вопросу. Вы сказали, что служить с нами была большая честь, а служить с вами – счастье, – голос его вдруг окреп: – Счастьем было иметь рядом грамотного и чуткого старшего товарища, который был знатоком преступного мира. Я не побоюсь сказать в присутствии руководства, что вы пользовались уважением и по ту сторону баррикад, – он махнул рукой: – Давай, ребята. И пояснил: – Это вам, чтобы в курсе новостей были и нам рассказывали, что в мире творится.

Владимир и Сергей вынесли из-за кулис большую картонную коробку и поставили её рядом с трибуной.

– Это радиола! Там и радио, и проигрыватель²¹. Последнее слово техники. Вы посмотрите, а потом ребята домой отвезут.

Когда все стали расходиться, Никифор Максимович придержал его за локоть:

– Лавр Павлович, нас в столовой ждут.

Ермаков оглянулся, ища глазами супругу. Людмила подошла и, погладив его по плечу, сказала:

– Я с радиолой поеду домой. Ребята установят, подключат – и буду ждать тебя под музыку.

После первых тостов Лавр подошёл к Шулишову:

– Фёдор Иванович, вы с трибуны упомянули фамилию дорогого для меня человека…

Шулишов, улыбнувшись, достал из кармана френча аккуратно сложенную записку:

– Я виноват перед вами, Лавр Павлович, что сразу не сообщил о знакомстве, правда, шапочном, с вашим другом, но исправил ошибку. Связавшись с коллегами из Орджоникидзе, я попросил дать на товарища Корчевского адресную справку, – и, протянув ему бумагу, добавил: – Кстати, Орджоникидзе находится в двухстах километрах от Пятигорска, а в санитарном отделе для вас с супругой зарезервирована путёвка в дом отдыха.

Протянув рюмку, он чокнулся с Лавром и, вновь улыбнувшись, добавил: – Приказ о вашем увольнении вступает в силу с завтрашнего дня. Получить путевки – это мой последний приказ! – и обернулся к присутствующим: – Дорогие товарищи! Я предлагаю выпить за нашего мудрого руководителя товарища Сталина и его сподвижника, верного товарища Берию!

Записка жгла Лавру карман. Он никак не мог дождаться, когда останется один. Застолье затягивалось, не выдержав, он вышел в туалет и с нетерпением развернул лист бумаги.

«Викентий Леонтьевич Корчевский. 15 мая 1880 года рождения. Профессор кафедры марксизма-ленинизма Северо-Кавказского горно-металлургического института. Проживает по адресу: г. Орджоникидзе,²² ул. Свободы, 32, кв. 17. Женат, имеет двоих детей».

– Вот и нашёлся Викентий, – радостно выдохнул он. – Жив, слава Богу!

Предвкушая, как расскажет новость Пришельцеву, Лавр вернулся к столу.

***

Под мерный стук колёс Лавр курил в тамбуре, задумчиво глядя на проносящийся за окном однообразный пейзаж. Кругом была степь, покрытая кое-где лёгким снежком. Изредка мелькали маленькие саманные домики под соломенными крышами. Приглядевшись, он разглядел вдалеке отару овец и чабана, гордо восседавшего на вороном коне в чёрной бурке и чёрной папахе.

– Нет, у нас на Кубани природа побогаче, – подумал он. Поезд начал длинный затяжной поворот, и Лавр в восхищении замер, увидев вдали взметнувшиеся сказочными драконьими гребнями заснеженные вершины. Он выкурил ещё одну папиросу и, проводив взглядом маленький домик дежурного по переезду, стоявшего навытяжку с флажком в руке, вернулся в купе, где Людмила уже собирала вещи.

– Только что Курсавку проехали, через час будем в Минводах, – сказала она, пытаясь застегнуть туго набитую сумку.

– Давай помогу, – Лавр защёлкнул замок и поставил сумку на полку.

Они долго обсуждали предстоящую поездку и пришли к выводу, что к Викентию лучше всего поехать в ближайшие выходные. Людмила купила путеводитель и, проштудировав его, уверенно заявила, что экскурсовод им не понадобится, и она сама будет его водить по всем красивым местам.

– Товарищи пассажиры, сдаём постельное бельё, – по коридору шёл проводник в форменной тужурке. – Через полчаса Минеральные Воды.

Вскоре за окном появились пакгаузы, водонапорные башни и прочие приметы крупного железнодорожного узла. Пройдя семафор, паровоз, коротко свистнув, сбавил ход и, выпустив облако белого пара, остановился.

– Нам сюда, – уверенно сказала Людмила, потянув его в конец перрона, и пояснила: – Там электропоезда, и мы доедем до Кисловодска по этим же билетам.

На станции Бештау электричка стояла пятнадцать минут. Они вышли на перрон, и Лавр потянулся за папиросами.

– Не кури! – попросила Людмила. – Давай подышим!

Она вдохнула полной грудью и от восхищения прикрыла глаза:

– Какой воздух! Его ломтями можно резать!

Через два часа они уже входили в просторный вестибюль санатория НКВД. Сдав путевки и получив ключи, супруги поднялись на второй этаж. Войдя в номер, Людмила огляделась, счастливо выдохнув:

– Красота какая! Просто прелесть!

Подойдя к окну, она распахнула шторы и долго смотрела на деревья, где на ветвях ещё полыхала багряная осенняя листва и весело скакали белки с развевающимися рыжими хвостами.

В дверь деликатно постучали.

– Товарищи Ермаковы, – в номер вошла молодая улыбчивая женщина в белом халате. – Вот талоны на обед. Ваш столик № 12, а после обеда, пожалуйста, загляните в кабинет № 5 во втором корпусе. Вас осмотрит врач, назначит необходимые процедуры и выдаст курортные книжки.

Пообедав и закончив все формальности, они направились осмотреть город.

– Сегодня мы пойдём в Нарзанную галерею, а после ужина погуляем по парку, – не терпящим возражения голосом сказала Людмила. Лавр обречённо кивнул.

– Завтра посмотрим город, а послезавтра поедем в Пятигорск. Я поведу тебя в Цветник, там есть грот Дианы, где за неделю до дуэли Лермонтов организовал бал.

Она мечтательно улыбнулась:

– А потом мы с тобой пойдём вверх, к горе Машук и мимо Китайской беседки, выйдем к Эоловой арфе, гроту Лермонтова и Провалу.

– С какой целью взимаются пятаки? – усмехнулся Лавр.

– С целью капитального ремонта Провала! Чтобы не слишком провалился,²³ – весело парировала Людмила и, взяв Лавра под руку, ласково добавила: – Я знаю, ты ждёшь встречи с Викентием! Поверь, я тоже очень хочу его увидеть, но ведь мы договорились потерпеть до выходных.

Несмотря на то что все дни проходили очень быстро и интересно, Лавр с нетерпением ждал субботы. Улучив момент, когда Людмила принимала жемчужные ванны, он сбегал на автовокзал и купил билеты на самый первый рейс.

***

Путешествие началось с пробитого колеса, которое водитель менял с восточной неторопливостью, и поэтому видавший виды автобус добрался до Орджоникидзе только к обеду. Узнав у постового милиционера, куда идти, они направились по узкой тенистой улице и через несколько кварталов увидели на стене табличку «улица Свободы».

– Наш адрес через три дома, – сказал Лавр, взглянув на номер. Не пройдя и десяти метров, Людмила вдруг остановилась и, дернув его за рукав, кивком указала на противоположную сторону, по которой с тростью в руке шёл пожилой мужчина в хорошем пальто с бобровым воротником. Он нёс плетёную сетку, из которой торчал батон и позвякивали бутылки.