– Все правильно, только добавь встречи с трудовыми коллективами.
– Хорошо, а почему садик надо подобрать подальше?
– Если у них есть братики или сестрички, которых они туда водят, то могут знать персонал в лицо.
***
В фойе кинотеатра играл духовой оркестр, певица в чёрном, таинственно переливающемся в лучах прожектора длинном платье, прижав к груди микрофон, хриплым контральто пела:
В парке Чаир распускаются розы,
В парке Чаир расцветает миндаль,
Снятся твои золотистые косы,
Снится весёлая звонкая даль.
– Шикарная шмара! – восхищённо покачал головой молодой паренёк с выпущенным поверх пиджака воротником рубашки. – Вот кому-то везёт, каждый вечер с ней кувыркается.
– Да… Бабец что надо! – поддакнул его товарищ, облизав пухлые и без того влажные губы. – Чиркан, пошли в буфет! Ситро с бутербродами попьём!
Они отошли от сцены и направились к стойке. Вдруг Чиркан остановился и толкнул приятеля в бок:
– Глянь, Губа, какие цыпы! Пошли попробуем пришвартоваться!
Предварительно обойдя девушек со всех сторон и убедившись, что они одни, Чиркан запустил пробный шар. Сделав серьезное лицо, он прошёл мимо и вдруг резко остановился:
– Девушки, дико извиняюсь, не мог ли я вас видеть на танцплощадке в Первомайской роще?
– Да, могли. Мы с подругой там часто бываем, – вежливо улыбнувшись, ответила Арина.
– Какая неожиданная встреча! – восхищённо произнёс он. – Как приятно встретить знакомых!
– Мы разве знакомы? – Дарья удивлённо взглянула на подругу.
– Меня звать Владимир, – Чиркан галантно склонил голову, – мы уже знакомы на пятьдесят процентов!
– На двадцать пять, – засмеялась Арина. – Вы не представили своего друга.
Чиркан махнул рукой, подзывая приятеля:
– Леонид, только он очень застенчив! За стеночку держится, когда стесняется!
Закончив смеяться, девушки назвали свои имена. Чиркан с достоинством посмотрел на наручные часы – до первого звонка ещё полчаса: – Мы с Владимиром собирались в буфет и будем очень рады, если составите нам компанию.
– С удовольствием! – Дарья, усмехнувшись, озорно взглянула на Арину и взяла Чиркана под руку. На ватных, подгибающихся от неожиданной удачи ног, мгновенно взопревший Чиркан повел её к стойке.
– Что будете? – спросил он.
– Эклер и кофе, – рассеянно оглядываясь по сторонам, сказала Арина.
– Я тоже кофе, – Дарья, издали оглядев стеклянную витрину, томно добавила: – С каким наслаждением я съела бы шоколадную конфетку, но их здесь нет!
– Это дефицит, – ответила Арина. – Может, к празднику выкинут?
Леонид, который от волнения ещё не произнёс ни одного слова, вытащил из кармана гость конфет и молча положил на стол. Полина восхищённо выдохнула:
– О-о-о! «Белочка», «Мишка на Севере», «Мишка косолапый»! – она лукаво взглянула на сопевшего от гордости парня: – Целый зоопарк на столе!
Чиркан подошёл с подносом и быстро расставил на столе пирожные и кофе.
– А мы никак не можем достать для детских подарков конфеты, – сокрушённо вздохнула Дарья. – У нас и деньги выделены, заведующая уже все кабинеты обегала, родителей озадачила, но надежды никакой!
– Ну почему же никакой? – Чиркан вальяжно откинулся на спинку стула. – Сколько вам надо?
Прежде чем идти на задание, Арина проконсультировалась у знакомой продавщицы и уверенно ответила:
– У нас три группы по двадцать детей, на килограмм идёт шестьдесят конфет. Заведующая возьмёт с запасом по полтора килограмма каждого сорта.
Чиркан важно кивнул:
– Не проблема, скажите, куда принести!
– Лавр, хватит курить! Кого ты все время высматриваешь? – с лёгким раздражением сказала Людмила. – Пошли в зал!
– Идём, идём, – увидев, как парень высыпал перед девушками горсть конфет, он затушил папиросу и, пряча в усах улыбку, не оглядываясь направился в зал.
***
По раздавшемуся неподалёку паровозному свистку Титковский понял, что они уже подъехали к вокзалу. Автозак остановился в самом конце, где уже начинались запасные пути.
– Теперь точно пару часов на холоде продержат! – сказал один из заключённых.
– Не успеешь приехать, сразу на больничку попадёшь, – обнадёжил его сосед, бодрый старичок с растрёпанной бородой.
По железной крыше вдруг забарабанил дождь. Они уже приготовились к долгому ожиданию, как дверь неожиданно распахнулась, и в душную камеру ворвалась, струя свежего холодного воздуха.
– Васильев, на выход! – раздалась команда.
Со скамьи поднялся молодой парень и, держа в руках матерчатую торбу, направился к двери.
– Дождик в дорогу – это хорошо, – сказал кто-то из темноты.
– Быстрее, быстрее, мать вашу! – слушал Серый крики старшего конвоя, сидя в зарешечённом фургоне, в котором его и ещё восьмерых осужденных привезли на этап.
– Титковский! – раздался надсадный крик.
Подхватив тощий сидор, он спрыгнул на землю и быстро побежал между солдатами. На ступеньках «столыпина»34 его за шкирку схватил стоявший на площадке дюжий розовощёкий конвоир, втянул в вагон и, не давая опомниться, затолкал в купе. Настроившись на то, что камера будет забита битком, он был приятно удивлен, увидев всего четверых.
– Привет честной братве, – степенно сказал Серый, безошибочно вычислив, что трое явно не первоходы. – Какая шконка свободна?
– Ты присядь, расскажи людям о себе, а там по делам твоим и место тебе определим, – ответил пожилой бородатый мужик.
– Титковский Сергей Дмитриевич, кличка Серый, статья 162 г.35 Срок два года. Вторая ходка.
– А первый раз за что залетел? – спросил скуластый парень лет тридцати с узкими чёрными глазами.
– По 16736. Семь лет, – спокойно ответил Серый, демонстрируя уважение к присутствующим.
– Петрович, – не поворачивая головы, сказал бородатый, – шмотье своё перекинь на третий ярус. Судя по заходу, правильный бродяга в наш дом заглянул.
Серый присел к столу и, развязав сидор, положил на стол кусок сала, пачку махорки и цыбик чая.
– Вот и чифирёк в радость! – обрадовался обладатель бороды. – А то брандахлыст37 надоел.
– На чифирёк не наберётся, а вот купчика38 попить можно будет, – сказал Серый. – Конвой вологодский?39
– Нет, – ответил скуластый. – Кипяток дают и до ветру водят, когда нужда наступит. Если просим, дверь в тамбур от холода прикрыть, тоже не отказывают.
– А откуда этап? – поинтересовался он.
– Из Махачкалы, я первый пассажир. Коля Ухналь в Минводах подсел, а Петрович и Баламут в Усть-Лабе. Везут нас в Белоруссию, там город есть, Орша называется, вот там и будем чалиться.
– Неужто поближе тюрем не было? – Серый искренне удивился: – Ладно бы на севера, в лагеря законопатили.
– Да нет уж, спасибо! Мы эту делюгу уже обкашляли. Я с Баламутом в КарЛАГе40 сидел, только в разных отрядах. Ветры с ног сдувают, вся харя в песке. Ухналь вон в АнгарЛАГе отдыхал, шестерик отмотал… Нет… лучше к бульбашам, там хоть лето как лето и зима как зима.
– Это точно, – согласился Серый. – Я первый срок в ХакасЛАГе оттянул. Лучше на запад, чем на восток.
Заварив чаю, они поужинали и легли спать. Петрович, который сел за растрату, начал тихо напевать:
По тундре, по железной дороге,
Где мчится поезд Воркута – Ленинград,
Дождик капал на рыло и на дуло нагана,
Лай овчарок всё ближе, автоматы стучат.
Я тебя не увижу, моя родная мама,
ВОХРа нас окружила, «Руки в гору!» – кричат.
– Петрович, – проникновенно сказал Баламут, – если не заткнёшься, я тебе точно что-нибудь на рыло накапаю, в хату опущенным зайдёшь.
***
Перед Новым годом они получили телеграмму о приезде сына. Людмила сразу засуетилась и побежала на рынок.
Вдоволь наигравшись с внучкой, на следующий день Лавр сказал:
– Это первый Новый год, который я встречаю, не ожидая телефонного звонка и не думая, что завтра идти на службу. Давайте встретим его так, чтобы запомнить на всю жизнь. Тем более что у нас на кухне, – он погладил по белокурой головке сидевшую у него на коленях Катю, – усиленный наряд! Надо будет обязательно пригласить Пришельцева.
