Под благовидным предлогом Надюша отпросилась в институте на несколько дней и отправилась домой среди недели, когда родители будут на работе. Они ничего не должны знать – ни о том, что их дочь нашла письмо с адресом, ни о том, что отправилась к тете Вале.

Девушка долго искала среди одинаковых серых панельных пятиэтажных коробок нужный дом, пока не встретила местного мальчишку, который проводил ее до искомого подъезда. Поднявшись на пятый этаж, Надюша, не найдя звонка, постучала в дверь; сначала робко, затем все настойчивее.

– Да слышу я, сейчас открою, кого там несет, такого нетерпеливого, – из-за двери донесся прокуренный хриплый голос, послышался звук поворачиваемого ключа в замке, и перед Надюшей появилась высокая худая женщина, смерившая девушку изучающим взглядом, словно просканировала с головы до пят.

– Ты не узнала меня, тетя Валя? – испуганно спросила Надюша в тревоге, что ее прямо с порога отправят восвояси. – Я Надя Маркова из Ангарска, твоя племянница.

– Ну проходи, коль племянница, – хозяйка отступила в глубь узкого коридора, пропуская гостью в квартиру. – Надолго в наши края?

Тетя Валя действительно не узнала Надюшу. Бесстрастно выслушала сбивчивый рассказ юной родственницы и просьбу помочь с абортом, так же бесстрастно утешила ее: «Не ты первая, не ты последняя». Затем спросила, есть ли у Надюши деньги. Получив утвердительный ответ, она произнесла тем же бесцветным голосом:

– Тогда нам это раз плюнуть. Счас позвоню кому надо, договорюсь насчет тебя.

Вскоре все было закончено, Надюша возвращалась обратно. На душе ее было легко и пусто. Она тупо смотрела на мелькавшие за окном автобуса деревья, густо тронутые осенней желтизной, и ни о чем не сожалела, ни в чем не раскаивалась, словно совершенное ею было чем-то обыденным, как утренняя гигиена. Надюша вдруг вспомнила Бога. Теперь она знала, кто это, и, хотя по-прежнему не верила в его существование, тем не менее произнесла про себя: «Слава богу. Слава богу, что все так обошлось: без скандала, без последствий». Надюша нисколько не сомневалась, что поступила правильно, ведь у ее ног лежал весь мир, впереди была вся жизнь, а главное – свобода. Она была даже немного счастлива, что все так хорошо закончилось. Ведь Надюша не знала своей Судьбы, не знала о том, что все в этой жизни неслучайно, что за все поступки, которые человек совершает, он рано или поздно – но всегда – платит, а иногда и расплачивается, и наказание за неверно сделанный шаг может быть ужасным и жестоким. Жизнь – это как огромный универмаг, в котором можно взять с полки все, что хочется, любой соблазн, но на выходе из него стоит касса, и строгий кассир сочтет весь товар – и придется оплатить счет. Но эти мысли не пришли Надюше в голову, да и не могли прийти; она была истовой атеисткой, верящей только в то, что мир материален… и ничего более.

Жизнь Надюши шла по накатанной колее, словно кто-то заранее определил план, а ей лишь оставалось ставить отметки на пройденных этапах. И нет ничего удивительного в том, что после окончания института ее пригласили в Ангарский райком комсомола на должность инструктора. Она легко вписалась в структуру партийной власти, прошла ее от самых низов, знала, где и что сказать, где промолчать.

С родителями Надюша виделась крайне редко: у нее теперь была своя однокомнатная квартира, выделенная ей как молодому специалисту. Родители порадовались за дочь, когда та переезжала в свое новое жилье. Они в ее годы могли об этом только мечтать. Впрочем, у родителей к этому времени тоже сбылась очередная мечта: приобрести машину, чтобы было на чем ездить на дачу и на чем вывозить урожай и разносолы, в обилии заготавливаемые Татьяной Сергеевной. О Надюше они вспоминали редко и лишь в том случае, когда нужны были лишние рабочие руки.

– Хорошо бы Надюша догадалась и приехала, – говорил один из них.

– Да, – отвечал другой. – А еще лучше – вышла бы она замуж, была бы еще одна пара рук в хозяйстве.

Но на Надюшу они сильно не сердились, понимая, что она «при должности» и занята. Впрочем, Надюша часто подбрасывала родителям то денег, то помогала достать что-нибудь из дефицитных продуктов или строительных материалов. Так что родители были вполне довольны своей дочерью. Большего им пока и не требовалось.

К двадцати пяти годам Надюша вынуждена была выйти замуж, именно вынуждена, потому что ее вполне устраивала и холостая жизнь. Но та же жизнь преподнесла ей еще один урок, который не усвоить Надюша просто не могла. На очередном комсомольском пленуме девушка познакомилась с Ираидой Сергеевной, седой серьезной дамой, заведующей идеологическим отделом обкома партии. Узнав, что Надюша не замужем, партийная дама раздраженно заметила:

– Голуба моя, быть не замужем в твоем возрасте – просто неприлично. Это чревато – понимаешь? Какой пример ты подаешь другим?

Надюша не стала искушать судьбу, дожидаясь того, чтобы узнать, чем именно чревато незамужество для ее карьеры, и занялась поисками подходящего супруга. И вскоре приличная партия была найдена. Именно партия – не муж, не супруг, а партия.

Этим милым словосочетанием «удачная партия» скрывают подлинную суть такого брака – расчет. И не важно, что за ним скрывается: деньги, положение в обществе или что-то еще, важно другое – чувства при выборе удачной партии не учитываются абсолютно.

Бытует мнение, что браки по расчету – самые крепкие и счастливые. Возможно, но с оговоркой: если расчет оправдался. Расчет Надюши оправдался абсолютно. Константин Аркадьевич Слуцкий был вдовцом, бездетным, на пятнадцать лет старше нее. Статный, с хорошими манерами, он понравился Надюше с первого взгляда. Вернее, сначала ей бросилось в глаза даже не его лицо, а тонкие аристократические длинные пальцы с ухоженными ногтями, какие редко встречались у советских мужчин, считавших, что мужского маникюра быть не может. Партийный путь Константина Аркадьевича почти ничем не отличался от Надюшиного, к тому же их объединяли общие взгляды. Семейная жизнь Надюши стала органическим продолжением ее работы, до поры до времени текла спокойно и размеренно.

Вторую беременность Надюша восприняла с радостью. Ей было двадцать семь лет, заканчивалась работа в комсомоле, пора было подумать о том, чем заниматься дальше. Конечно, ее, к тому времени уже члена КПСС, могли пригласить на работу инструктором в какой-нибудь отдел райкома партии, но не факт, что ее партийная карьера сложится так же удачно, как и комсомольская. Нужно остановиться, осмотреться, подыскать себе подходящую работу, а это было совсем непросто, ведь по своей специальности, гражданское строительство, она не работала ни дня и за все это время успела подзабыть строительную науку. Идти на стройку и начинать работу с должности мастера Надюше очень не хотелось, а прийти в какую-нибудь контору без должного опыта – она опасалась. Ведь в городе строительных организаций было не так много, и не было ни одной конторы, где бы она, Надюша, не выступала на комсомольских собраниях. И везде были у нее знакомые, которые уважительно относились если не к самой Надюше, то к ее положению. Она опасалась показаться некомпетентной в каких-то практических строительных вопросах, стать посмешищем, потому что одно дело призывать на собраниях «ускорить темпы строительства жилья для трудящихся» и совсем другое – рассчитать нагрузку на несущую деталь конструкции. Словом, беременность оказалась весьма кстати, и Надюша решила при первом же подходящем случае все рассказать мужу. И вскоре такой случай представился.

Надюша хлопотала на кухне в приготовлении ужина. Это был тот редкий вечер, когда они с мужем, свободные от пленумов, заседаний, совещаний, лекций, могли провести время вместе, вдвоем. Стол по такому поводу накрывался в зале, и за ужином велась неспешная беседа.

– А знаешь, Надюша, у нашего первого на тебя большие виды.