– Он наконец-то очнулся, – сквозь сон услышал раненый. – Почти пятнадцать дней пролежал, – продолжался разговор, – я не верил, что он проснется.

– Странный человек. Ты когда-нибудь видел человека в железе?

– Да, но очень давно, когда был мальчишкой.

– И зачем же столько железа переводить?

– Я не знаю.

– Я понимаю там, сделать наконечник для плуга, стрелы, выковать кинжал или нож, но одежду? Она же не удобная, и тяжелая.

– Согласен, бесполезная трата.

– Но стоит заметить, его кинжал отличного качества, как у старика в горах.

– У старика отменная сталь, и не тупиться никогда.

Дверь открылась со скрипом, и в комнатушку зашли двое мужчин, седой старик и парень средних лет. Старик зажёг практически прогоревший костер, а парень достал и сумки-мешка небольшие коробочки. Огонь быстро разгорелся, потрескивая сухими дровами. Вольга окончательно прогнал сон.

– Здрав будь, – начал старик, – сейчас Мирин промоет раны и перевяжет.

– Где я отец? И кто ты? – тяжело дыша, спросил Вольга.

– Я… – начал отвечать старик.

– Это наш местный староста, – перебил его лекарь.

– Сколько раз я тебе говорил, я не староста, здесь мы все равны, – с неодобрением ответил старик.

Мирин снял повязки, омыл его тело теплой водой, и нанес ту же пахучую мазь.

– На груди раны затягиваются, но, если будешь дергаться, ранения откроются, и будет только хуже, может даже начать загнивать. Рука сломана. А вот с ногой тяжелее, пробита стрелами в нескольких местах, а также колено. Колено разбито, но надеемся на лучшее. Поэтому постарайся меньше двигаться, —сказал знахарь.

После же взял горячую воду из кувшина у огня, приготовил зелье.

– Пей, это уймет боль, и ускорит выздоровление, – протянул он.

Вольга тяжело глотал этот мерзкий напиток, порой он вызывал рвотные посылы, но лекарь не сдавался, пока раненый не выпил все.

– Я здесь закончил, поэтому пойду, – сказал врач и вышел за дверь.

– Старик, не мучай меня, – все еще отходил от послевкусия снадобья витязь, – скажи же наконец! Где я! – переходя на крик.

– Ты серьезно ранен, – продолжил староста, – и тебе нужен отдых, а расспросы подождут, – с этими словами он удалился вслед за лекарем.

Вольга потерял счет времени, в глазах все двоилось, то или из-за напитка, то ли из-за тяжелых ранений. Но каждую ночь к нему кто-то приходил, и сидел с ним до утра. Он не мог разобрать кто. В голове все перепуталось. Мысли смешались с реальностью, а реальность смешалась с мыслями.

Ранним утром, теплый лучик солнца, долетев от далеких гор, проникнул сквозь небольшую щелку не плотно закрытой двери, падал прямо на раненого. Вольга, щурясь от яркого света, проснулся. Закрыв глаза здоровой рукой, он окончательно прогнал сон. Боль утихла, и раненый воин решил встать с постели, левую ногу опустил на пол, но тут же понял, что правая нога не согнётся в колене, и все его попытки тщетны. Вольга стал осматривать комнату, чтобы найти на что опереться, но ничего подходящего не попадалось. Вскоре он услышал, что кто-то идет. Легкая деревянная дверь со скрипом открылась и за ней стояла девушка, которая принесла воду.

– Доброе утро, – приветливо поздоровалась она, – смотрю тебе уже лучше.

– Доброе утро! – кое-как смог сказать раненый своим пересохшим горлом.

Девушка поставила две кадки на стол, ковшиком зачерпнула из них воды, и поднесла Вольге. Он, взяв левой рукой ковш, и начал жадно пить холодную воду, и после, когда не осталось ни капли:

– Помоги мне подняться! – сказал воин.

Девушка молча вышла из летней кухни. Вольга подумал, что он чем-то обидел, но практически сразу же она вернулась, и в руках держала рогатину. Здоровой рукой он оперся на рогатину, а девушка помогла ему подняться. С трудом они вышли на крыльцо, и тут силы закончились, и Вольга аккуратно присел на деревянный пол под навесом. Девушка молча присела рядом. Перед глазами предстала покрытая зеленью, деревня. Семь деревянных домов расположились не далеко друг от друга, добротные, теплые. Крыши выложены дерном, причем использовали его в двух целях: в качестве утеплителя и защиты от дождя. Его укладывали травой наружу и травой внутрь. Чтобы крыша не протекала, использовали бересту. Ее, как обычно, положили в несколько слоев и сверху уже стелили покрытие из дерна. Такая крыша выдерживала даже самые сильные ливни. Щели между бревнами традиционно заделывали мхом. Окон в домах не было. Для вентиляции делали лишь маленькие отдушины. Войти в дом можно было только согнувшись. Двери делались низкими, чтобы сохранять тепло, ведь теплый воздух скапливается наверху. Печь выкладывалась камнем. Камни подбирались по форме и размеру, для того чтобы кладка была устойчивая. Дым уходил через маленькое оконце под потолком, или открытую дверь.

Деревня находилась на берегу большой и глубокой реки, она настолько широка, что не каждый смог бы ее переплыть, и так глубока, что дна не достать. Река медленно и лениво текла на север, неся холодные воды льдов Серых гор, утопая в труднопроходимых лесах. С востока же, леса плавно переходили в горы меньших размеров. Деревенские дали им странное название «Сады кузнеца».

– С тобой все хорошо? – вдруг чей-то голос вернул из чертогов памяти. – Староста просил проведать тебя, сказал, что тебе плохо, – интересовался Мирин.

– Все хорошо, – вытирая холодный пот со лба, ответил Вольга.

– По твоему виду и не скажешь, продолжал лекарь.

– Да точно тебе говорю, – с улыбкой ответил муж, – пойдем уже достроим, – с этими словами, Вольга зашел в избу, взял топор и вместе со знахарем пошли к центру деревни, где уже вовсю кипела работа.

***

Прошла неделя после того, как Вольга повстречал то странное животное, и каждое утро он спешил на место встречи, воин чувствовал, что то, что он ищет, где-то здесь, где-то рядом. Но все было тщетно. За упавшим деревом он обыскал все вдоль и поперек, но не находил никаких следов. Вообще никаких. Порой он даже задумывался, что все это ему привиделось, но спустя мгновенье прогонял эти мысли. Вольга шел все дальше и дальше, оставляя зарубки на деревьях, чтобы не потеряться в чаще леса, но к полудню всегда возвращался. Воин не мог уйти из деревни, он считал, что очень обязан жителям за спасенье, да и за четыре зимы привязался к ним, да и идти, в общем-то, было некуда, да и не к кому.

Это утро выдалось дождливым, небо плотно затянуло серая пелена. Вольга уже возвращался домой, как путь стало затягивать плотным туманом. Через несколько секунд воин потерял тропу и остановился. Он чувствовал, что за ним кто-то наблюдает из густого тумана. Ловким движением он достал кинжал из-за пояса левой рукой и притаился. Правая рука же сжимала топор. Вольга стал прислушиваться.

– Все так же, как и в тот день, – подумал воин, и не секунду не сомневавшийся в происходящем.

– Спрячь оружие, – раздался хриплый голос из тумана, – тебе нужно помочь ему!

Вольга узнал тот же самый голос, каким он был в тот день. Из густого тумана выпрыгнуло огромное чудовище. Не было сомнений, это был тот огромный черный волк. Волк повернул голову к путнику и сказал:

– Иди за мной, – и прыгнул в чащу леса.

Вольга прогнав ступор, увидел, что в густом тумане следом за чудовищем, остается тропа. Слева и справа все также непроглядный туман, но тропа не затягивалась. Воин, не думая не секунды, бросился в погоню. Вольга бежал что есть сил, но не мог догнать черное чудище. Волк удалялся все дальше и дальше, и вскоре преследователь потерял его из вида. Тропа стала затягиваться густым туманом, и Вольга потерял все ориентиры. Остановившись, он услышал детский плач. Воин медленно, практически на ощупь, стал продвигаться к рыдающему ребенку. Чем ближе он подходил, тем более знакомым казался голос ребенка. Вскоре Вольга узнал его, это был младший сын бортника. Следопыт постарался ускориться и помочь ребенку, но стена из бурьяна преграждала ему путь. Пока Вольга прорубал себе дорогу, туман рассеялся, да так, что от него не осталось и следа, как будто его не было вообще. Сквозь редкие деревца, воин увидел ребёнка. Ребенок, лет шесть от роду, сидел на полянке около огромного дуба. У него уже не оставалась сил плакать. Вольга бросился к нему, добежав, он крепко его обнял, чтобы ребенок почувствовал себя в безопасности. Но ребенок, причитая, пытался вырваться.