Три дня и три ночи искали люди ребенка. Чем больше проходило времени, тем более безутешными были его родители. Уже ночью четвертого дня Вольга возвращался домой, падая без сил.
– Я нашел ее! – вдруг раздался голос из темноты.
– Показывай путь! – обрадовался старый солдат.
– Иди за мной! – сказал огромный черный волк.
Вольга бежал, что оставалось сил. Они очень быстро пересекли поле, и дальше в лес. Темный лес хорошо освещала огромная луна, да так, что тропа была хорошо видна. Следопыты, миновав лес, вышли к реке, берег которой зарос высоким кустарником и камышом, и просто так к нему не подойдешь.
– Она здесь, – прорычал огромный зверь.
– Где здесь? – спросил старик, предчувствуя беду.
Волк прыгнул в высокие заросли на берегу, и пропал в воде. Вольга бросился следом. Острая трава резала лицо и руки, а ноги проваливались в тине. Сердце бешено колотилось, и вот он увидел тело маленькой девочки. Серебряная луна освещала ее белое спокойное лицо. Маленькое тело прибило течением к траве. Тихая и спокойная река не плескалась волнами, а лишь лениво текла вдаль. Ветер стих, казалось, что даже время остановилось. Вольга в бессилии громко зарыдал.
– Почему она, а не я? Ведь я бесполезен! – молил он, – заберите мою жизнь, а ее оставьте!
Но никто ему не отвечал. Прогнав ступор и вернувшись на землю, Вольга снял с себя рубаху и аккуратно завернул в нее маленькое тело. Как не странно, оно не разбухло от воды, а весь ее вид, говорил, что она вскоре проснется, но Радослава была холодна. Вольга лишь только к утру вернулся домой, неся с собой маленький сверток, не зная, как показаться на глаза деревенским, а тем более своему ученику. Навстречу к нему выбежал Кош, но как увидел свою умершую дочь, потерял дар речи. Его сердце в этот момент разбилось на тысячи осколков. Безутешный отец уже не сдерживал слезы, а Вольга ушел к себе и сел на крыльцо, пропав глубоко в раздумьях. Вскоре к Кошу выбежала Марья и громко зарыдала.
– Доченька моя, Радослава, – причитала мать. – Прости меня!
Вечером этого дня маленькое тело придали огню, и не передать словами, насколько были все убиты горем. Вольга не смог ничего сказать, ведь он винил себя в ее смерти. Не взяв, он тогда Коша на охоту, то сейчас маленькое чудо была бы жива. Все стояли у костра, в гробовой тишине, которую нарушали лишь всхлипывания и потрескивание дров. Первой не выдержала Марья и со слезами убежала домой. Кош не мог смотреть ей в глаза, и поэтому провел у погребального костра до утра в одиночестве, когда все уже разошлись. Даже Вольга, не нашел слов утешения для них, и не мог смотреть в глаза ее родителям. Утром, когда пепел раздуло ветром, он вернулся домой. Марья всю ночь прорыдала, Кош подошел к ней, и обнял.
– Мы справимся, – тихо прошептал он ей.
– Да, – ответила она.
Спустя время, Марья ходила чернее тучи, сердце матери, потерявшей дочь, не знало покоя. А вот ее муж, чтобы забыться, он все больше уходил в работу с головой. Сложить скошенную траву, на охоту, рыбалку, кому крышу починить, любую работу лишь бы не думать ни о чем, а вечером забежать к сыновьям Сома, и напиться до беспамятства. Время шло, и как-то вечером, после работ, Кош возвращался домой, как обычно, слегка во хмелю.
– Марья? – открыв дверь, крикнул он жене, но никто не отозвался из темноты дома. – Марья, ты дома? – еще раз позвал, но и в этот раз никто не отозвался.
Поняв, что дома никого нет, Кош пошел в дом ее родителей, но и там ее не оказалось. Драм сказал, что она заходила ненадолго, но недавно ушла. Кош не хотел сидеть дома один, и поэтому отправился в таверну. В таверне Сома была как всегда светло и шумно. Старый бортник как обычно надирался со старостой, с ними же сидел и лекарь. Кош присоединился к ним, и они вместе еще долго выпивали. Еще до восхода еле стоящий на ногах, муж вернулся домой в темную комнату и рухнул спать. Проспавшись, он с большим трудом смог подняться с кровати.
– Марья! – закричал он. – Воды! – но, как и вечером, ему никто не ответил, избы была пуста.
Поднявшись с кровати, он, едва шевеля ногами, мучимый жаждой, доковылял до кадки с холодной водой, где смог испить ее, как будто в последний раз, разливая трясущимися руками по полу. Немного придя в себя, Кош снова осмотрел дом, а после вышел во двор. Немного потянувшись, молодой муж, приметил спешащего лекаря.
– Мирин! – закричал Кош. – С утра по раньше и уже весь в делах, – усмехался он.
– Да с ног уже валюсь от усталости, – жаловался знахарь. – У детей Любомира жар, говорил же ему окаянному, что нельзя купаться им в холодной воде! Как хозяйка то твоя?
– Не знаю, – ответил молодой муж, – сам со вчерашнего дня не видел.
– Заночевала поди у родителей! – резко сказал Мирин. – Опять небось своей пьяной рожей напугал!
– Я? Да напугать?! – смеялся Кош. – Ты мне лучше скажи, может тебе помочь чем-нибудь нужно?
– Да я и сам бы управился, – вздыхал лекарь, – но ведь беда, за вами нужен глаз да глаз. Слушай, Кош, если не сложно, наруби мне немного дров, а то моя просила, а я не успеваю.
– Конечно не сложно, – ответил молодой муж. – Я всегда готов помочь, только за топором схожу!
– Спасибо тебе, – ответил Мирин. – Безмерно благодарен. Ну мне пора, увидимся, – сказал он, и тут же убежал.
Кош, обрадованный подвернувшейся работой, сразу же направился в амбар, за топором. Отперев дверь, он увидел ужасную картину, которая моментально прогнала оставшийся хмель. Ступор и отчаяние тут же поглотило сердце молодого воина.
– А-а-а-а! – все, что смогло вырваться из груди. – Не-е-е-ет! За что?! – кричал и рыдал в бессилии Кош. – Древние духи! Зачем вы так со мной? – причитал и убивался муж.
На его крики первым прибежал Мирин, который не успел далеко отойти. Открыв дверь, он застыл в ужасе. На верхней балке под потолком, на веревке висела Марья. Рядом на коленях в беспамятстве рыдал ее муж, который не мог пошевелиться, а лишь что-то причитал. Мирин отослал подоспевшего Любомира за старостой, а сам аккуратно снял Марью и положил на пол, а после укрыл ее. Через некоторое время прибежали ее родители и бросились к ней, не обращая внимания на ее мужа.
– Доченька, – причитала Милорада. – Ну что же ты так, зачем же ты?
– Марья, – Драм обнял ее, – доченька… – рыдал ее отец.
Никто не мог поверить, что такое могло произойти. Еще одно потрясение. Жители искренне скорбели и сочувствовали горю. Такому молодому человеку, а столько удалось пережить. Вроде бы все наладилось, а жизнь ему наносит еще один удар, но теперь, вряд ли он мог пережить такое. Деревенские шептались, что Кош сломался, или он просто проклят, что его преследуют несчастья. Жители деревни стали обходить его стороной, а семья Драма и вовсе проклинать, за то, что он не уберег ни жену, ни дочь. После того как, Кош потерял Марию, то совсем расклеился. Прошло несколько месяцев после этого, и наступила дождливая осень. Кош редко появлялся на улице, а если и появлялся, то ни с кем не разговаривал, да и никто не хотел этого делать с ним. Люди стали боятся его, и закрывать перед ним двери. Теперь он выходил лишь за очередной порцией сурьи или меда, к сыну Сома, Любомиру. Хоть тот и скрипел зубами при его появлении, но Вольга попросил не выгонять молодого воина, а слово старосты многое значило. Дом Коша превратился в свалку, ядовитый запах окружал его избу, но он продолжал только пить, и изредка что-то ел, когда его навещал Вольга, единственный, кто не отвернулся от него, продолжал хоть как-то поддерживать. Вот и теперь, когда он пришел домой к молодому мужу. Староста всегда входил без стука, но, к сожалению, картина перед его глазами всегда была одна и та же.
– Все пьешь? – спросил витязь, пришедший в очередной раз.
– Да, пью! – ответил пропойца. – И что из этого? – и поставил чарку своему гостю, налив в нее мед.
– Я как никто могу понять твою боль, жизнь отобрала у меня все, – говорил Вольга, отставляя чарку в сторону. – Любимую, лучших друзей. Ты бы завязывал с этим, а то так и помереть не долго.
