Ленинград снабжается практически, как и до войны (хорошо, в меньшей степени из-за противодействия противника). На предприятия города поступает сырье и материалы, электростанции работают в повышенном режиме, город живет. Ходят трамваи, работает водопровод и канализация, нет артобстрелов, хотя и возможны бомбардировочные авианалеты. Главное то, что о голоде в Ленинграде в таком случае не могло быт и речи: открыты железнодорожные линии с северного направления из Мурманска и Архангельска, вовсю работают порты и железнодорожные узлы Кировской дороги на Белом море – Кемь и Кандалакша, открыт Беломоро-Балтийский канал (в настоящей войне перекрытый финнами в начале декабря 1941-го). Вновь сформированные дивизии Резерва Ставки, равно как и маршевые пополнения, без проблем поступают на Ленинградский фронт.

На полную мощность работает военная промышленность Ленинградской промышленной зоны (помните довоенные 30% всего военного промышленного потенциала страны?): на фронт беспрерывным потоком поступают, в том числе, и танки КВ. Если в реальной войне в августе их было выпущено 180 штук, а в октябре всего 30, то теперь их было бы не менее 200 и в октябре, и в ноябре, а далее еще больше. И где тогда были бы немцы, на каком рубеже?! Ленинградский фронт воевал бы более успешно, с гораздо меньшими потерями – не надо было бы класть сотни тысяч солдат на прорыв Блокады. К тому же в ближайшем тылу фронта во всю действовал бы гигантский промышленный узел, подвоз боеприпасов и вообще снабжение армии становилось бесперебойным и всеобъемлющим. В том числе с помощью поставок союзников.

И так не только в 1941 году. Жертвы и потери и в 1942, и в 1943, и в 1944, принесенные тогда на «алтарь прорыва Блокады», помогли бы в других местах сломать хребет германской военной машины. Когда бы в таком случае закончилась война? Да просто раньше! И намного. Миллионы людей, погибших в Блокаду и полегших за прорыв этой Блокады, остались бы живы! Они бы жили, работали, творили, воевали, но не умерли бы страшной смертью от того, что нечего было кушать! Нам – сытым и здоровым – этого не понять. Все, понимаете, ВСЁ в той страшной войне могло бы пойти по-другому, не тронь Сталин в 1939 году Финляндию.

Но и это еще не все…

Выше было рассказано, как и почему Финляндия вступила в войну против СССР на стороне нацистской Германии в 1941 году. Как поводом к объявлению войны Советскому Союзу послужила массированная и ничем не спровоцированная бомбардировка объектов в Финляндии советскими ВВС. Отмашку на эту акцию, получается, тоже дал сам Сталин с подачи своих советников и шпионов. Без этой бессмысленной, бездумной, никчемной по результатам атаки на нейтральную страну – по крайней мере, так было заявлено правительством Финляндии – и Маннергейм, и президент Рюти не имели бы достаточных оснований для обещанного немцам совместного выступления 1 июля. Представьте: подступает роковая дата, надо на что-то решаться, а на границе тишина, лишь изредка «мирно постреливают» пограничники и пролетают разведывательные самолеты. Выступить в поход – значит, оказаться в одной упряжке с Гитлером против остального цивилизованного мира, не выступить – значит остаться не при делах, когда Гитлер будет делить Россию между участниками налёта. В последнем случае заодно сразу получишь войну с Великобританией со всеми ее доминионами, а там и с Соединенными Штатами.

Тут задумаешься! Но товарищ Сталин одним махом разрешил финские сомнения.

С 22 июня по 1 июля у финнов оставался еще неплохой вариант взять свое без войны, а именно путем шантажа. Предъявить ультиматум ближе к концу июня, когда дела у РККА пошли совсем худо и потребовать за свое неучастие в походе территориальных и прочих компенсаций. Но после советских бомбардировок пришлось воевать по-настоящему.

В этой связи мало кому известен следующий, никогда не афишируемый факт из истории взаимоотношений СССР и Финляндии. В ноябре 1941 года Госдеп США (США тогда еще ни с кем не воевали и никакими моральными обязательствами ни перед кем не были связаны) опубликовал последовавшее еще в августе обращение к нему Сталина с просьбой о посредничестве в переговорах с Финляндией о прекращении военных действий в обмен на территориальные уступки со стороны СССР. Финны тогда на волне своих феноменальных оперативных успехов проигнорировали это обращение, и Сталин был взбешен отказом [49]. Вывод: заботиться о мире с Финляндией на каких-то условиях надо было еще в первые дни войны, а не когда враг уже подходил к Москве и Ленинграду. И тут Сталин ничего не угадал. Вот вам и гений всех времен!

Источники:

44. www. ru.wikipedia.org. Невский пятачок. Бои в районе Невского пятачка, октябрь-декабрь 1941г.;

45. www.lib.ru. Николай Николаевич Никулин. Воспоминания о войне;

46. www.beloedelo.com. Савченко Н. К истории снабжения осажденного Ленинграда в 1941-1942 годах. Часть IV;

47. www.ru.wikipedia.org. КВ-1. Серийное производство;

48. www.komen-dant.livejournal.com. Производство оружия и снаряжения в блокадном Ленинграде… (со ссылкой на донесения Наркомата вооружения от 17 августа 1941г.);

49. www.militera.lib.ru. Зимке Э. Немецкая оккупация Северной Европы 1940-1945. Глава 10. Финская война. Восточная Карелия.

Допущение первое и единственное: Сталин в ноябре 1939-го умерил бы свои имперско-большевистские мечтания и аппетиты и не полез бы устраивать в бывшей царской окраине коммунизм. В этом случае:

– Финляндия соблюдает нейтралитет в войне Германии против Советского Союза;

– общественное мнение страны все равно было бы на стороне Германии, так как сочувствия к большевистскому режиму не могло там быть по определению, но воевать финнам было бы совершенно незачем, им только нужны были гарантии неприкосновенности их границ;

– при этом Финляндия исправно поставляет никель, медь, цветные металлы, лес обеим воюющим сторонам, спокойно наживаясь на этой войне (подобно Швеции и Швейцарии);

– блокада Ленинграда, соответственно, совершенно исключена;

– Ленинград, Ленинградский промышленный район, фронт и флот имеют свободный доступ к транспортным артериям северной части России, в том числе действует железнодорожное сообщение с Мурманском, Архангельском, Вологдой;

– промышленность, население, армия снабжаются беспрерывно и в нужном объеме;

– военная продукция Ленинградского промышленного узла, в том числе танки и самолеты, поступают не только на Ленинградский фронт, но и повсеместно;

– 22 июня основная часть кадровых армий РККА, сосредоточенных против Финляндии (в том числе два мехкорпуса с почти 1500 танками), направляются навстречу наступающей немецкой группе армий «Север»;

– маршевые пополнения (десятки тысяч солдат), направленные в реальной ситуации на восполнение потерь на Финский фронт, в этом случае также поступают на советские Северо-Западный и Ленинградский фронты;

– при указанных условиях группа армий «Север», если бы и смогла пробиться до Лужского рубежа, то была бы там задержана не до середины августа, а на месяц дольше;

– даже в случае прорыва немцев к истоку Невы у Шлиссельбурга в положении города особо ничего не изменилось бы – все работает и воюет по-прежнему;

– десятки и сотни тысяч солдат, положенных ради прорыва блокады в трех Синявинских, Любанской, Тихвинской и прочих операциях были бы задействованы на других направлениях и для других целей;

– не пришлось бы гнать 2-ю Ударную армию в леса и болота навстречу своей гибели, не надо было бы и в летний зной, и в зимнюю стужу карабкаться по прошлогодним трупам своих же солдат в кровопролитных атаках у местечек с говорящими названиями Погостье и Мясной Бор.

Эти сотни тысяч убитых, плененных и выведенных из строя солдат могли бы изменить ход войны и под Москвой в 1941, и на юге в 1942-м. Возможно, в таком случае союзники, наблюдая за результатами первых двух лет войны, поторопились бы высадиться в 1943 году не на Сицилии, а непосредственно на французском побережье Ла-Манша. Весь ход Второй мировой войны вполне мог бы измениться, она могла бы закончится на год раньше и с гораздо меньшими жертвами с нашей стороны, что сулило бы гораздо более качественное послевоенное восстановление и обустройство страны.