Иван не мог сосредоточиться на работе, не мог ни о чём думать. Мысли вертелись в голове каким-то круговоротом, путались, и постоянно возвращались к той ночи, которую он провёл с Олесей. Ваня чувствовал себя плохо, словно заболел. Но понимал, что виной всему нервы. Впервые в жизни он захотел закурить. Сидел вечером на кухне и курил одну за другой. Сердце заходилось, как после стометровки. Руки тряслись, и сигарета в пальцах дрожала. Но это немного привело его в чувство.

Думал-думал и решил позвонить Сашке. Нужно было с кем-то поговорить. В себе это невозможно держать. Тот сразу ответил и согласился встретиться. Решили поиграть на бильярде.

– Ты чего тухлый такой? – удивился Сашка.

Пока играли, Ваня ему всё рассказал.

– Ни хрена себе! А я ещё подумал, чего это ты так быстро спетлял. Мда… Неприятность, конечно. У меня тоже бывало. Но Ирка ничего не знает. Таких проколов, чтоб прям с бывшей, не было. А случайных тёлок я не считаю.

– Что теперь делать, Сань? – тускло спросил Иван.

– Главное – Маргарите не говорить. Признаешься и точно жену потеряешь. А так есть шанс, что она никогда не узнает. Олеся нормальная, не станет тебя сдавать.

– Олеся нет. А Катька?

– Катька оторва, конечно, но зачем ей это? Блин, вот это ты влип. Прям искренне сочувствую.

– Раньше почти не пил, а теперь совсем брошу. От одной мысли об алкоголе мутит.

– Дааа, пить тебе нельзя. Не умеешь. И разболтать можно всё по пьяни. Такие проблемы надо на трезвую голову решать.

Иван даже не рассматривал вариант признаться во всём Маргарите. Это означало бы крах их отношений. Как он будет жить с этим – пока было не понятно. Постепенно просто сожрёт себя живьём, измучает этими мыслями. Но признаться… Нет, это невозможно! Он слишком любит Маргариту! Потерять её – это главный его страх. Даже ужас. Рядом с ней он зажил настоящей полноценной жизнью. Рядом с ней впервые понял, как это – любить женщину. Она казалась недостижимой мечтой. Он до сих пор, спустя год брака, не верил, что они не просто любовники, а пара, муж и жена. Ему никогда не было с ней скучно. Она такая живая, горячая, страстная… Она – как наказание и в то же время награда. С ней его жизнь точно не будет спокойной, но это и было счастьем! То, что он вот так предал её, осквернил их отношения, вызывало непередаваемое чувство гадливости к самому себе. Иван поймал себя на мысли, что не думает об Олесе и о том, каково ей.

٭٭٭

В тот вечер Маргарита взяла телефон с собой в ванную. Сидела там больше часа. Перечитывала и не верила. И всё время в поездке она думала. Места себе не находила, не знала, что ей делать, как поступить. Ивану ничего не сказала. Не могла. Ночами вспоминала, и слёзы по щекам растирала. Каждый раз вздрагивала, когда раздавался звук сообщения или звонил телефон. Боялась на экран посмотреть и увидеть тот же номер. Боялась и в то же время этого ждала. Но больше с него не писали.

Пыталась уверить себя в том, что это чья-то жестокая шутка. Ехать по тому адресу и узнать наверняка? Она не могла решиться. И боялась перемен. Потому что понимала – после этой поездки её нынешняя жизнь может рухнуть, как карточный домик. Занятая срочными рабочими делами, упорно возвращалась мыслями к прошлому.

Тогда, позапрошлой весной, после звонка генерала Журина она чуть не умерла. Хотелось закричать, завыть, разрыдаться в голос. Но она себе запретила. Заперла где-то глубоко внутри, запечатали все эмоции, чтобы снаружи оставаться той, что была прежде. Чтобы никто не посмел её упрекнуть в неправильных чувствах. Она спрятала их от всех.

Самое страшное, что даже могилы его нет. Нигде нет места, куда можно прийти к нему. На кладбище к Аркадию Давидовичу она ездила регулярно. Памятник ему друзья отгрохали шикарный – из бронзы и гранита. Он всегда был усыпан цветами. Маргарита тоже привозила на могилу Светлова-старшего цветы и сидела там какое-то время. Рассказывала, как дела у неё, у Матвея. Сына иногда брала с собой. Но у того всё чаще возникали собственные заботы. Он взрослел и отдалялся. Поэтому кроме неё самой о Денисе вспоминать было некому. Однажды она зачем-то поехала к дому, в котором располагалась его квартира, и куда он однажды пригласил её. Там всё также находился ресторан. А над ним – тёмные, пустые окна.

Одно единственное сообщение. Всего три короткие фразы. Но они ей душу наизнанку вывернули. Вспоминала, как аборт сделала и как потом рыдала, пока Матвей спал. При нём не могла, держалась, иначе он тогда бы тоже разревелся. Сто раз потом жалела, что решилась на такое. Представляла своего нерождённого ребёнка, думала о том, каким бы он был, как бы его звали. Сейчас ему или ей было бы двенадцать, – на три года меньше, чем Матвею. Никто не знал о нём, кроме неё самой. Для всех эта потеря осталась незамеченной. А для неё стала трагедией. После этого она и обратилась к психологу. Он вёл с ней умные беседы, учил справляться с депрессией, советовал какие-то книги, проводил тесты. Только она всё больше убеждалась, что в её случае всё это бессильно и, в конце концов, разочаровалась в психологах. Зачем она тогда это сделала? В деньгах у неё нужды нет. Второго малыша она бы без труда смогла обеспечить. Мама бы его приняла. Может, поворчала бы сначала, посокрушалась на тему того, что люди скажут, а потом баловала бы его и пылинки бы сдавала. Получается, она пошла на аборт просто назло Денису. Хотя он даже не догадывался о её беременности. Бессмысленный и мерзкий поступок, огромный грех, за который судьба её наказала бесплодием. Она до сих пор жалела о совершённом. Только ничего уже не исправить. Внутри её временами гложил один страх. Она его гнала, но он был навязчивым и упорным. Ей казалось, что однажды Иван её бросит, потому что она не может подарить ему ребёнка. И она останется одна.

Сейчас открывала сообщение, вчитывалась, будто пыталась найти в нём скрытый смысл. Звонила, но никто не отвечал. Она не могла поверить. «Привет, Ритка-маргаритка»… Так её называл только один человек. Но его уже нет на этом свете. Точнее она так думала, что нет. Тогда, больше года назад, им сообщили, что Денис Светлов погиб при пожаре в плену. Конечно, это могло быть не правдой. Но если он жив и пишет ей, то зачем вся эта таинственность, конспирация? Теперь при одном взгляде на телефон у Марго от волнения дико колотилось сердце. Она чувствовала, что это Денис. И внутренний голос звал её по указанному в сообщении адресу, чтобы увидеть своими глазами. Желание поехать тужа было настолько подавляющим, что буквально ело её живьём изнутри. Она уже почти не сомневалась, что это он. Денис всегда умел лишить её равновесия. И сейчас если она не выяснит всё точно, не успокоится. Внушила себе, что он жив, ведь его тела никто не видел. И постоянно думала о том, какой он сейчас, каким она его увидит?

Вернулась из поездки днём. Ваня был на работе. Вместо того, чтобы отдохнуть и разобрать вещи, Маргарита наспех привела себя в порядок и села за руль. Нужное ей место находилось в старом районе города, куда даже городской транспорт ходил с перебоями. Пришлось долго кружить среди однотипных домов. Таблички с номерами имелись не везде, а некоторые здания вообще выглядели не жилыми. Права, дом, который Марго искала, имел табличку и выглядел сравнительно благополучно.

Поднималась по подъезду и сердце тревожно билось. Обычный подъезд в пятиэтажке на краю города. Стены до половины выкрашены в зелёный. Как было принято в СССР. Рита давно в таких подъездах не бывала. Дверь в квартиру оказалась открыта. Она ещё когда кнопку домофона нажала и вошла, услышала, как где-то щёлкнул замок. Поднялась на нужный этаж, двери толкнула и сразу его увидела. Смотрел настороженно, исподлобья. Взгляд всё тот же горящий, живой, но с надломом и болью. В светло зелёных глазах тоска.

– Ты? – просто спросила Маргарита.

Вошла и о стену плечом опёрлась, чтобы ноги не подкосились. Она узнала его. Конечно, узнала. Не стала кричать, зажимать ладонями рот, плакать, шарахаться от него. С виду как будто и не удивилась даже. А внутри сердце заметалось, как вспугнутая бабочка.