– Я бы очень хотела избежать того, чтобы андорцы убивали андорцев, Дайлин, но Наследование или нет, а Джарид готов сражаться, пусть даже Эления под замком. Дом Ниан готов сражаться. – Обеих женщин лучше как можно скорее доставить в Кэймлин; в Арингилле слишком много возможностей незаметно передать на волю послание, а то и приказ. – Аримилла тоже готова сражаться, а за нею – люди Насина. Для них это и есть Наследование, и единственный способ остановить их – быть сильнее, чтобы они и думать не смели о сражении. Превратит Бергитте к весне Гвардию в армию – и замечательно, потому что если раньше армия была мне не нужна, к тому времени она понадобится. И не надо забывать о Шончан. Они не удовлетворятся Танчико и Эбу Дар, им нужно все. А я, Дайлин, не отдам им Андора, как не отдам его и Аримилле. – За окнами прогрохотал гром.
Дайлин, оглянувшись на Бергитте, облизнула губы. Пальцы ее нервно перебирали складки юбок. Ее мало что могло испугать, но слухи о Шончан пугали. Тихонько, себе под нос, она пробормотала:
– Я надеялась избежать открытой гражданской войны.
Эти слова могли ничего не означать – или же очень многое! Возможно, стоило прощупать глубже.
– Гавин, – внезапно сказала Бергитте. Лицо ее просветлело, и через узы передалось облегчение. – Когда он появится, он и примет командование. И станет твоим Первым Принцем Меча.
– Чушь собачья! – огрызнулась Илэйн, и тут же за окнами полыхнула молния.
С чего это Бергитте взбрело в голову именно сейчас сменить тему? Дайлин вздрогнула, и щеки Илэйн вновь обдало жаром. По отвалившейся челюсти Дайлин стало ясно, что ругательство прозвучало слишком грубо. Ну и ни к чему смущаться; подумаешь, Дайлин – подруга ее матери. Илэйн машинально сделала большой глоток вина – и из-за горечи чуть не подавилась. Она поспешно отогнала мысленный образ: Лини грозится вымыть ей рот с мылом, и напомнила себе, что уже стала взрослой женщиной и борется за трон. Вряд ли ее мать так часто чувствовала себя попавшей в дурацкое положение.
– Да, Бергитте, станет, – продолжила Илэйн спокойнее. – Когда появится. – В Тар Валон уже отправились три курьера. Даже если ни одному не удастся ускользнуть от Элайды, Гавин со временем узнает о ее претензии на трон и придет. Он очень ей нужен, очень. Илэйн не питала иллюзий относительно своих полководческих способностей, а Бергитте так боится оказаться недостойной ходящих о ней легенд, что, кажется, страшится порой даже и попытаться что-то сделать. Встать против целой армии – это пожалуйста, а вот возглавить армию – ни за что на свете!
Бергитте и сама знала, что за каша у нее в голове. Сейчас лицо ее казалось застывшим, но в душе кипел гнев на себя и на свое замешательство, причем кипел все сильнее. Илэйн, внезапно ощутив раздражение, открыла рот, собираясь ответить на замечание Дайлин о гражданской войне, пока на нее не нахлынул отраженный гнев Бергитте.
Но не успела она слова сказать, как распахнулись высокие красные двери. Вспыхнувшая было в ее душе надежда, что это Найнив или Вандене, растаяла при виде двух женщин Морского Народа. Несмотря на погоду, они были босиком.
Перед ними плыли волны мускусного аромата, и Ата’ан Миэйр являли собой живописное зрелище: в ярких парчовых штанах и блузах, с кинжалами, усыпанными драгоценными камнями, в ожерельях из золота и кости, не считая прочих украшений. Десять маленьких толстых колец в ушах Ринейле дин Калон прятались под ее прямыми черными волосами с проседью на висках, но надменности в темных глазах нельзя было не заметить – как и золотой, увешанной медальонами цепочки, что тянулась от серьги к колечку в носу. На лице ее была написана решительность, и плавная походка ничуть не смягчала впечатления, что Ринейле способна проходить сквозь стены. У Зайды дин Парид – почти на ладонь ниже своей спутницы и чернее угля – на левую щеку свешивалось раза в полтора больше золотых медальонов, и излучала она скорее властность, чем высокомерие, – несомненную уверенность в подчинении своим приказам. В ее густых черных кудрях кое-где проглядывала седина, но она была потрясающа – одна из тех женщин, что с возрастом становится еще красивее.
Увидев эту парочку, Дайлин вздрогнула и потянулась было рукой к носу. Обычно именно так реагировали люди, непривычные к облику Ата’ан Миэйр. Илэйн скривилась, и причиной тому были не кольца в носу. Мелькнула мысль – а не выругаться ли еще разок... да позабористее... В данный момент не было на свете двоих людей, за исключением Отрекшихся, кого она хотела бы видеть меньше всего. Рин Харфор обязана была проследить, чтобы этого не произошло!
– Прошу меня простить, – сказала Илэйн, грациозно поднимаясь, – но я сейчас очень занята. Государственные дела, как вы сами понимаете, иначе я встретила бы вас сообразно вашему положению. – Морской Народ отличала приверженность к формальностям и этикету, во всяком случае, в том виде, как они это понимали. Вполне возможно, мимо главной горничной они прошли, попросту не сказав, что желают видеть Илэйн, но столь же легко они оскорбились бы, случись Илэйн приветствовать их сидя – ведь корона пока еще не на ее голове. А Илэйн, испепели их обеих Свет, не вправе допустить, чтобы они оскорбились. Рядом с нею сразу встала Бергитте, взяв с церемонным поклоном свой кубок; по узам Стража передалась настороженность. Бергитте всегда оживлялась в присутствии Морского Народа, и при них с языка у нее вполне могло что-нибудь сорваться. – Я встречусь с вами сегодня попозже, – договорила Илэйн и добавила: – Если на то будет воля Света.
Морской Народ также придавал большое значение церемонным фразам, и этой фигурой речи Илэйн выказала вежливость и одновременно оставила себе выход из положения.
Ринейле остановилась, лишь когда подошла вплотную к Илэйн, чуть ли не на расстояние шага. Затем коротко указала на стул татуированной рукой – явно разрешая Илэйн сесть. Подумать только, разрешая ей!
– Ты избегаешь меня, – сказала она голосом слишком низким для женщины и холодным, как заваливший крыши снег. – Не забывай, что я – Ищущая Ветер при Несте дин Реас Две Луны, Госпоже Кораблей Ата’ан Миэйр. Ты еще не выполнила оставшуюся часть сделки, которую заключила для своей Белой Башни.
Морской Народ знал о расколе в Башне – об этом уже все знали, – но Илэйн не видела смысла добавлять себе новых трудностей, публично признавшись, на чьей она стороне. Пока еще рано. Ринейле договорила надменным, приказным тоном:
– Ты со мной поговоришь, и немедленно! – Вот вам и весь этикет и прочие церемонии.
– Думаю, она избегает не тебя, Ищущая Ветер, а меня, – по контрасту с Ринейле, Зайда говорила так, словно вела самый обычный разговор. Не торопясь ступить на ковры, она двинулась ленивой походкой по комнате, приостановилась, потрогала высокую вазу из тонкого зеленого фарфора, потом приподнялась на цыпочки, заглядывая в окуляр стоявшего на высокой подставке калейдоскопа из четырех колен. Когда же Зайда повернулась наконец к Илэйн и Ринейле, в ее черных глазах блеснула искорка любопытства: – В конце концов, сделка заключена с Нестой дин Реас, говорившей от имени кораблей. – Зайда была не только Госпожой Волн Клана Кателар, но еще и послом Госпожи Кораблей. Послом к Ранду, а не в Андор, но в ее полномочия входило право выступать от имени самой Несты и заключать договоры. Сменив один позолоченный тубус на другой, она вновь приподнялась на цыпочки, заглянула в окуляр. – Ты обещала предоставить Ата’ан Миэйр двадцать наставниц, Илэйн. Пока что ты предоставила одну.
Появление Морского Народа было столь неожиданным, столь драматическим, что Илэйн только теперь с удивлением заметила на пороге Мерилилль. Та, закрыв двери, повернулась лицом к собравшимся. Серая сестра, ростом еще ниже Зайды, выглядела элегантно – в темно-синем шерстяном платье, отороченном серебристым мехом и шитом по лифу маленькими лунными камнями, однако те неполные две недели, что провела она, обучая Ищущих Ветер, наложили свой отпечаток. Большинство из них были властными женщинами, жаждавшими знаний, и готовы были выжать Мерилилль под прессом, как виноград, до последней капли ценного сока. Прежде Илэйн полагала, что Серую сестру с ее самообладанием ничто не может удивить, но теперь у Мерилилль были круглые глаза и рот приоткрыт, словно она только что удивилась так, что почти лишилась способности соображать, и ждет новых потрясений. Она сложила руки на животе и застыла у порога в ожидании, испытывая, похоже, облегчение от того, что в центре внимания сейчас не она.
