Я поднялась, покраснев и кашляя, извинилась и, прижав ко рту платок, отступила в сторону, едва не столкнувшись с Джейми. Тот, совершенно позабыв о приличиях, пялился на любовницу короля во все глаза.
– Она говорила Мари д’Арбанвилль, что соски ей прокалывал мэтр Раймон, – шепнула я мужу, который по-прежнему не сводил с грудок мадам де ла Турель завороженного взгляда. – Хочешь, и я запишусь на очередь? – спросила я его. – Полагаю, что мне он сделает это бесплатно, в обмен на рецепт тоника из тмина.
Джейми перевел глаза на меня. Потом, взяв под локоть, подтолкнул к одному из альковов.
– Если еще хоть раз услышу об этом мэтре Раймоне, – прошипел он уголком рта, – я сам их тебе проколю, зубами.
Тем временем король направился к залу Аполлона, свободный проход, оставшийся за ним, быстро заполнялся гостями, выходившими после ужина. Видя, что Джейми остановился и заговорил с месье Жене, главой процветающей корабельной компании, я стала искать укромное местечко, где можно было бы присесть и хоть на минуту скинуть туфли.
Один из альковов, что поблизости, оказался свободным. Я отослала настырного обожателя за вином и, озираясь по сторонам, торопливо скользнула за штору.
Обстановка алькова располагала к интиму – кушетка, маленький столик и пара хрупких стульев, пригодных разве для того, чтобы бросить на них снятую одежду, а вовсе не сидеть. Тем не менее я уселась на один из них, скинула туфли и со вздохом облегчения положила ноги на второй. Легкое позвякивание колец шторы за спиной подсказало, что исчезновение мое не осталось незамеченным.
– Мадам! Ну наконец-то мы одни!
– Да, к сожалению, – вздохнула я.
Наверное, один из этих бесчисленных графов. Но нет, то оказался виконт, кто-то представил мне его чуть раньше. Виконт де Рамбо, коротышка. Я вспомнила, как вожделенно заглядывали его маленькие, похожие на бусинки глазки за вырез моего декольте.
Не теряя времени даром, он проворно уселся на соседний стул и положил мою ногу себе на колени, страстно прижав обтянутую шелковым чулком ступню к паху.
– О, моя маленькая! Сколько изящества! Ваша красота совершенно смутила мою душу!
Про себя я подумала, что насчет моих ног он, пожалуй, заблуждается – слишком изящными их вряд ли можно было назвать. Поднеся ступню к губам, он начал нежно покусывать мои пальцы.
– Вот какая маленькая свинка поселилась в городе, вот какая свинка…
Я выдернула ногу из цепких пальцев и торопливо, насколько позволяли громоздкие юбки, поднялась.
– Уж если говорить о свиньях, которые населяют этот город, – нервно начала я, – не думаю, что мой муж будет в восторге, обнаружив вас здесь.
– Ваш муж! Фу! – Он отмахнулся. – Уверен: какое-то время он будет занят. А пока кошки нет… Иди же ко мне, моя маленькая мышка. Позволь услышать твой нежный писк!
Очевидно, с целью взбодриться виконт достал из кармана эмалевую табакерку с нюхательным табаком, ловко вытряс несколько темных крошек на тыльную сторону ладони и изысканным жестом поднес к ноздрям.
Он глубоко втянул воздух, – глазки-бусинки светились радостным предвкушением, – запрокинул голову, но тут со звоном медных колец внезапно распахнулась штора. Рука виконта дрогнула, и он громко чихнул, сдувая крошки табака прямо мне на грудь.
Я взвизгнула.
– Вы, отвратительное маленькое ничтожество! – воскликнула я и залепила ему пощечину сложенным веером.
Виконт отпрянул, глаза его наполнились слезами. Споткнувшись о мои туфли девятого размера, валявшиеся на полу, вылетел из алькова и прямиком угодил в объятия Джейми.
– Да уж, наделал ты шуму, – заметила я.
– Ба! – Он отмахнулся. – Пусть еще спасибо скажет, подонок, что я не оторвал ему поганую голову и не заставил ее сожрать!
– Да, занимательное было бы зрелище, – сухо ответила я. – Однако искупать его в фонтане тоже было недурной идеей.
Он поднял на меня синие глаза, на хмуром лице возникло подобие улыбки.
– Э-э, ладно, что там говорить. Слава богу, что еще не утопил.
– Полагаю, виконт оценил твою сдержанность.
Джейми фыркнул. Он стоял в центре гостиной, входившей в небольшие дворцовые апартаменты, куда король, отсмеявшись, распорядился отвести нас, мотивируя тем, что в такое позднее время домой возвращаться не стоит.
– И потом, mon chevalier[17], – заметил он, оглядывая мощную фигуру Джейми, с которого капала на пол вода, – нам не хотелось бы подвергать риску ваше здоровье. Вы можете простудиться, и тогда двор лишится немалой толики развлечений, а мадам мне этого никогда не простит. Не правда ли, дорогая?
Он протянул руку и игриво ущипнул мадам де ла Турель за сосок. Любовница, похоже, была раздражена этой фривольностью, но с готовностью улыбнулась. Впрочем, я заметила, что всякий раз, когда король отвлекался, она бросала зазывные взоры на Джейми. И неудивительно. Следует признать, он действительно производил впечатление, стоя на террасе, под лучами света направленного на него фонаря, в мокрой одежде, прилипшей к телу. Понять я ее могла, однако была далеко не в восторге от этих взглядов.
Он сорвал с себя мокрую рубашку и бросил на пол. Без нее он был еще красивее.
– Что же касается тебя, – зловеще начал он, – разве я не предупреждал, чтобы ты держалась подальше от альковов?
– Да. Но забудем об этом на секунду, мистер Линкольн. Как вам понравилась игра? – вежливо осведомилась я.
– Что? – Он уставился на меня, как на сумасшедшую.
– Да ничего, это я просто так, к слову. Просто хотелось узнать: ты, наверное, встретил какого-то очень полезного человека, раз вместо того, чтобы защищать свои супружеские права, просидел с ним столько времени, не обращая на меня ни малейшего внимания?
Он яростно растер волосы полотенцем, взятым с умывальника.
– Ну да… Сыграл партию в шахматы с месье Дюверни. Кстати, разделал его в пух и прах. Он страшно разозлился.
– О-о, звучит многообещающе. А кто он такой, этот месье Дюверни?
Он кинул мне полотенце и усмехнулся:
– Министр финансов Франции, англичаночка.
– О! И ты радуешься, что рассердил его?
– Да он сам на себя обозлился за то, что проиграл, англичаночка. Теперь не успокоится, пока не выиграет у меня хотя бы партию. Так что в воскресенье придет к нам, будем опять играть.
– Неплохо, – заметила я. – И во время игры ты постараешься внушить ему, что перспективы Стюартов весьма туманны, и убедить в том, что Людовик не намерен оказывать им финансовую поддержку, невзирая на родство?
Он кивнул, расчесывая волосы пальцами. Огонь в камине еще не разожгли, и Джейми немного дрожал.
– А где же ты научился играть в шахматы? – с любопытством спросила я. – Я и не подозревала, что ты умеешь.
– Колум Маккензи научил, – ответил он. – Мне было шестнадцать, и я целый год жил в замке Леох. Ко мне приходили учителя учить французскому, немецкому, математике и прочему. Но каждый вечер я на часок забегал к Колуму играть. Правда, он расправлялся со мной меньше чем за час, – сердито добавил он.
– Неудивительно, что теперь ты такой замечательный игрок, – сказала я.
Дядюшка Джейми, Колум, перенес какую-то болезнь и был прикован к креслу, но неподвижность свою компенсировал умом, способным посрамить самого Макиавелли.
Джейми встал, расстегнул пояс со шпагой и сузил глаза.
– Не думай, что я не понимаю, куда ты гнешь, англичаночка. Сменила тему и льстишь, точно куртизанка. Разве я не предупреждал тебя насчет этих альковов?
– Но ты же обещал не бить меня, – напомнила я и на всякий случай немного отодвинулась вместе с креслом.
Он снова фыркнул, бросил пояс на сундук, а килт – на пол, на промокшую рубашку.
– Неужели я похож на человека, который будет бить беременную женщину? – спросил он.
Я с сомнением окинула его взглядом. Абсолютно голый, с белыми шрамами, покрывающими тело, и мокрыми темно-рыжими кустиками волос, он походил сейчас на викинга, сошедшего с корабля и готового насиловать и грабить.
