И я же решил все испортить.

Сделал грубый расчет. Подумал, что изменю ей, она уйдет, потом вернется (они все так делали), и мы перейдем к более непринужденным отношениям без обязательств. Я не конченая свинья. Я бы перевез ее в более приятное место, купил бы ей красивые наряды. Просто у меня не было желания остепениться. Меня смущал сам термин. Остепениться. Дать добровольное согласие. Можно согласиться на уродливую машину, дабы убедиться, что она достаточно безопасна для вашей семьи. Согласиться на скучное свидание, чтобы потрахаться в конце вечера. Но когда дело касается твоего гребаного существования, об этом и речи быть не может.

Но дело в том, что Мэд так и не вернулась. Она вспылила, порвала со мной и ушла навсегда. Правда, в конце концов прислала мне подарок на день рождения в виде пакета с шариками шерсти Дейзи и ее последнего счета от ветеринара (который, да будет вам известно, будучи честным игроком, я оплатил). И я до сих пор помню записку, которая прилагалась к счету.

Чейз,

Я стерилизовала Дейзи. Думаю, мы оба можем согласиться – то, что происходит от тебя, никогда не должно размножаться. Оплати счет при первой же возможности.

Мэдисон

Возвращаясь к реальности – в нашей общей комнате, – я почувствовал, как напряженно сжал челюсть. И ответил Мэдисон сквозь стиснутые зубы:

– Отлично. Если так боишься, что ночью будешь тереться задницей о мой пах, я посплю на полу.

– Спасибо. – Ее губы скривились. Я понял, что она боролась с улыбкой. Но с чего бы ей улыбаться? И тут я заметил, что мои уши горят. Мне удалось сдержать желание прикоснуться к ним. Я не покраснел. Это факт. Я никогда не краснел.

– Перестань пялиться на меня. – Я прищурился, накинув полотенце на плечо.

– Перестань указывать на меня. – Сдерживая улыбку, она вновь принялась выкидывать из чемодана свои жуткие наряды. Указывать на нее? Она сошла с ума?

Я опустил взгляд.

Ох.

Ох.

Я отвернулся, поправляя трусы от «Армани». Черт, черт, черт.

– Понимаю, – вздохнула она у меня за спиной. – Сразу ясно, о чем ты думаешь, раз тело реагирует подобным образом.

Я произнес что-то вслух? Да что со мной не так, черт возьми?

– Иди, приведи себя в презентабельный вид, – пробормотал я, уходя в душ, прежде чем у меня появились еще какие-нибудь женские причуды. Снова покраснеть или, быть может, упасть в обморок у нее на руках. – И ради бога, надень что-нибудь без узоров.

Она облачилась в узорчатый наряд с головы до ног.

Ее черные туфли украшали маленькие белые крестики, платье имело цветочный принт, а на голове виднелась клетчатая повязка. Мэд сделала с волосами то, что мне чертовски нравилось. Ее челка оставалась прямой, но остальные короткие волосы небрежными волнистыми локонами, подобно водопаду, ниспадали на лицо и шею.

Ее стиль напомнил мне ее квартиру. Полнейший цветной беспорядок, похожий на последствия взрыва пиньяты[14], полной подержанной мебели и неудачных дизайнерских решений. Я бы не назвал Мэд скрягой как таковой, но квартира не выглядела симпатичной. Возможно, Мэдисон Голдблум была самым сентиментальным человеком на планете Земля. Она собирала все, включая – но не ограничиваясь этим – цветочные горшки, обрывки тканей, эскизы, открытки, свадебные приглашения, резинки для волос, туристические безделушки, манекен в форме пуделя, сделанный исключительно из пробок от винных бутылок, и даже терракотовую фигурку в форме принца для проращивания семян чиа.

Хаос. Хаос. Хаос.

Понятия не имею, что меня привлекало в этой девушке, кроме ее таланта оскорбить любого в радиусе двухсот миль. Она разрабатывала свадебные наряды для эксклюзивной свадебной компании, которая пользовалась успехом. Я это точно знал – их проекты продавались как горячие пирожки; вот почему мы с ними состояли в партнерстве. Свен говорил, что Мэдисон его самый ценный сотрудник. Когда мы встречались, я не подвергал это сомнению.

Хотя следовало бы.

Мэд спустилась по лестнице, в то время как остальные уже сидели в столовой. Персонал начал подавать еду, как только она скользнула на место рядом со мной, улыбаясь всем и приветственно махнув рукой.

– Извините, не знала, что все ждали меня.

Мэдисон умела быть застенчивой тихоней в глазах остального мира и маленькой нимфой в спальне. Ногой я придвинул ее стул к себе так, чтобы наши руки и ноги соприкасались. Он шумно скользнул по мраморному полу, вызывая хихиканье у всех присутствующих.

– Он уже по тебе соскучился. Это так мило. – Кэти приложила руку к груди, ее голос охрип от волнения. С губ Мэдисон сорвался истеричный, нервный смех. Я молча стиснул зубы.

Не облажайся, Голдблум.

– Жареный поросенок с фермы Мекокс в китайском соусе, пирог с беконом, салат из капусты с пахтой, зеленый лук на подушке из палочек претцель, – объяснила одна из прислуги Мэдисон, указывая на различные блюда на столе. Если говорить о десятичасовом перекусе, то это был настоящий пир. Родители не сумели сдержаться. Меня раздражало, что предстоит сообщить маме и Кэти, что мы с Мэдисон не вместе. Хотя мне не придется с этим разбираться до тех пор, пока отец… пока отца…

Мне не хватило сил завершить предложение.

Мой отец умирал, и я ничем не мог ему помочь. Я привык решать проблемы с помощью денег; мысль о том, что я беззащитен перед чем-то настолько глубоким, способным изменить мою жизнь самым радикальным образом, вызывала во мне иррациональную злость.

Мэдисон улыбалась и послушно кивала, где это было уместно. Она наклонилась к длинному столу, обращаясь к моему отцу, который сидел во главе, выглядя меньше, чем он был до того, как мы узнали о болезни.

– Большое спасибо за приглашение, мистер Блэк.

– Ну, я действительно не знаю, сколько времени у меня есть, дабы узнать тебя получше. – Он наградил ее одной из своих редких настоящих улыбок. Мэд сглотнула. – Должно быть, у вас с Чейзом действительно сильная связь. Брак – это важное решение после менее чем года совместной жизни, а ваши напряженные графики работы так и не позволили нам узнать тебя поближе.

Мне стало немного жаль Мэдисон. Моя семья прибегла к перекрестному допросу, и все, казалось, исполняли роль плохого копа.

– Могу ли я просто сказать, как мне жаль, что вы… ну, что вы… – начала Мэд.

– Умираю? – Он сухо закончил фразу за нее. – Да, милая, я тоже не очень этому рад.

Она покраснела, опустив взгляд на колени.

– Простите. В такие моменты мне не хватает слов.

– Это не твоя вина. – Он сделал глоток виски, его движения были медленными и размеренными. Он – старшая версия меня, с копной седых волос, внушительным телосложением и холодными глазами. – Сомневаюсь, что кто-то способен завязать разговор с умирающим о его состоянии. По крайней мере, я спокоен, что Чейзу есть на кого положиться. Знаешь, он не такой крутой, каким всегда кажется. – Отец выгнул бровь.

– А еще он, черт побери, тоже здесь, – я указал на свою голову, зная, что мое раздражение покажется ему забавным, – и участвует в этом разговоре.

– Поверьте, я знаю, что у Чейза есть уязвимая сторона. – Мэдисон похлопала меня по плечу, продолжая улыбаться моему отцу. Очевидная насмешка надо мной. Один – ноль в пользу команды гостей.

– Уязвимая – небольшое преувеличение, – добродушно улыбнулся я.

– Значит, нежная? – она резко повернула голову, награждая меня яркой улыбкой.

Два – ноль.

– Чувствительная – вот слово, которое ты ищешь. – Джулиан цокнул языком, демонстрируя свою ухмылку Чеширского кота, в то время как мама фыркнула и рассмеялась. – Рад знакомству. Я Джулиан.

Он протянул руку через стол. Мэд пожала ее. А меня поразило внезапное желание перевернуть стол вверх дном.

– Чувствительный. – Мэд попробовала это слово на вкус, улыбаясь моему кузену. – Мне нравится. Он как дикобраз из «Недели акул».