Вот другой пример этого разведывательно-магического презрения к "обычным" историкам, взятым из еще одного фантастического произведения романа Сергея Лукьяненко "Ночной дозор". Роман этот объединяет две силы, управляющие историей согласно современной мифологии - спецслужбы и магов - в образе магической спецслужбы, так называемого "Ночного дозора", службы безопасности светлых магов в их борьбе с силами тьмы. Итак, герой идет по офису "Ночного дозора" и смотрит на хранящиеся там книги: "Да если бы эти книги увидел историк, нормальный историк, а не спекулянт от истории... Никогда их им не увидеть. В некоторых книгах слишком много правды. В других - слишком мало лжи. Людям это читать не стоит, причем для их же собственного спокойствия. Пусть живут с той историей, к которой привыкли".
Итак, с одной стороны, историки тщетно стремятся достичь идеала истины, а с другой стороны, творцы современных мифов говорят, что есть таинственные книги, где истина уже есть в готовом виде. Историки бессильны узнать Правду об Истории - и это потому, что она от них сокрыта. У магов есть книги, где эта Правда уже содержится в готовом виде, надо лишь проникнуть в секретное книгохранилище и ее прочесть. Это все тот же снобизм чекистов: гражданские историки ничего не знают об истории,, поскольку им не доступны наши архивы, где содержатся такие тайны, что им и не снились.
Писатель, придерживающийся криптоисторической парадигмы, оставляет за скобками все проблемы, относящиеся к сложности реконструкции исторического прошлого; все сложности, связанные с тем, что факты истории приходится собирать по крохам; что, наконец, даже тогда, когда факты достоверно установлены, их интерпретация, понимание движущих сил исторических процессов все равно остается предметов запутанных теоретических разногласий, и у двух историков часто есть три интерпретации одного и того же события - даже если эти историки не расходятся в описании его фактической стороны; впрочем, описание зависит от интерпретации, а та от описания, и это замкнутый порочный круг, неразрешимая герменевтическая проблема. Носителям криптоисторического мышления не приходит в голову вопрос, как написаны "тайные книги истины". Ведь и летописцы тайных обществ подвержены герменевтическим затруднениям не в меньшей, а то и в большей степени, чем обычные историки - хотя бы по той причине, что, смеем думать, эти летописцы самодовольны и не бывают в курсе последних исторических дискуссий.
Чем, собственно, книги магических "дозоров" будут отличаться от обычных исторических книг, в которых "слишком мало правды"? Да тем, что в них будет привлечена еще одна группа фактов. Но здесь нет ничего особенного, и эзотерическим летописям суждено затеряться в исторической литературе. Ведь исторические школы и концепции тем и отличаются между собой, что в разных школах на первый план выдвигаются разные группы фактов (соответственно, другие группы фактов задвигаются на второй план, а то и вовсе игнорируются). Конечно, "маги" возразят, что их факты - очень важные (чекисты тоже думают, что история творится их спецоперациями). Но при всем уважении к чудесам и спецоперациям: мало быть магом или чекистом, чтобы понимать истинное влияние собственных поступков на исторические процессы. Здесь нужна социальная философия, и ее не могут заменить даже предсказатели, поскольку предсказатели с их магическими кристаллами могут увидеть лишь конкретное событие, а реальность состоит из бесконечного числа событий, их подробностей и граней. Эти подробности с грехом пополам пытается интерпретировать философия, ее невозможно сымитировать и нечем заменить. Есть мнение, что исторические события предопределены фатально, и отдельные "спецоперации", по большому счету, не могут повлиять на их исход; возможны ситуации, когда "спецоперация" имеет непредвиденные отдаленные последствия, которые могут иметь результат, обратный намерениям инициаторов операции. Можно возвести на престол прогрессивного и либерального государя, - но он может отойти от своих принципов под давлением объективных обстоятельств. Но это еще простой пример; а как быть с оценкой политики, с оценкой эпохи, у которой тысяча аспектов, и одни вроде бы позитивные, другие - негативные, а третьи - еще надо поспорить? Здесь не поможет ни магия, ни навыки Штирлица, ни доступ в секретные архивы. Между нами - здесь ничего не поможет.
Мифологическое мышление, находящее свое характерное выражение в таких романах, как "Гиперборейская чума" и "Ночной дозор", делает наивный методологический ход, напоминающий тот, что в свое время был сделан автором умным и даже изощренным, а именно мистиком и математиком П. Д. Успенским в его книге "Терциум органум". Познакомившись с топологией, с представлениями о четвертом измерении и с тем, какие фантастические перспективы сулят эти представления, Успенский провозгласил: перед нами решение проблемы кантовской вещи в себе! Кант писал, что в восприятии нам даны только вещи для нас, а вещи, как они есть сами по себе, нам недоступны, но так тут все ясно: нам в восприятии даны лишь трехмерные реалии, а "вещи в себе" - это вещи в четырех измерения! То, что вещь в себе, пожалуй, недоступна в принципе и по определению, ему в голову не приходило. Наивное смешение философии с наукой произошло примерно по следующей схеме: вещь в себе вне нашего восприятия, четвертое измерение - тоже вне нашего восприятия, значит, четвертое измерение - это вещь в себе. Тем же самым ходом мысли воспользовалась и наша историческая мифология: историкам недоступна полная истина об истории, историкам недоступны сверхсекретные архивы КГБ, значит, истина содержится в этих архивах.
Заметим, что тот, кто в принципе допускает возможность магической интерпретации истории, в иных обстоятельствах может признать пальму первенства за социологами - все зависит о того, соответствуют ли действительности сообщаемые "магами" оккультные тайны. Если Асгард действительно существовал, то "в нашей истории многое, наконец-то, становится ясно", но если это выдумка писателей - тогда в свои права вступают историки и философы. Если существуют тайные общества и эзотерические тайны - то история подчинена им, ну а "на нет и суда нет". Таков взгляд "умеренных" оккультистов, к коим, пожалуй, стоит зачислить большинство любящих порассуждать об истории и политике обывателей. Но социологический подход не может присудить победу противнику даже гипотетически. Мнение "антимагов" заключается в следующем: в принципиально доступной для историков и социологов форме имеется такое огромное количество информации и информации столь важной, что даже теоретически нельзя представить, что где-то можно скрыть какой-то мелкий фактик, который бы играл руководящую роль в отношении имеющегося у нас массива фактов. Экзотерическая информация всегда важнее эзотерической, поскольку экзотерические факты находятся в большинстве.
С точки зрения методологии познания, отрицание криптоисторического мышления не есть даже отрицание мистики или парапсихологии как таковых, скорее это борьба с однофакторными моделями исторических процессов - и в защиту многофакторных моделей. В новелле Густава Майринка "Действо сверчков" причиной Первой мировой войны объявляется магический обряд, совершенный ненавидящим всех европейцев тибетским колдуном над картой Европы. Допустим, это правда, - но тибетскому проклятию удалось воспользоваться огромным количеством сопутствующих войне условий - от замыслов Германии до предшествующей гонки вооружений, от колониального соперничества держав до социальной обстановки. Даже если среди причин Первой мировой войны числится некий магический обряд - то такой обряд может быть лишь одной из множества других, более материалистических причин.
Почему во Второй мировой войне Советский Союз победил Германию? Потому, что он располагал большим, чем у Германии военно-промышленным потенциалом, потому, что у него была огромная территория, потому, что он смог создать большую по численности и вооружению армию, потому, что на его стороне была коалиция более сильных государств, чем на стороне Германии. Если так можно выразиться, эти общие соображения "исчерпывают вселенную", и непонятно где, в каком уголке мира может найтись тайный фактик, который смог бы объяснить победу в войне глубже, чем эти - пусть и самые общие, но вполне глобальные соображения. Сила и популярность "Ледокола" Суворова - Резуна именно в том, что он постоянно апеллировал именно к таким, общим и глобальным фактам и постоянно не уставал подчеркивать, что там, где речь идет о многолетней подготовке к войне, производимой огромным государством, там никакая частность, магический обряд или "операция спецслужб" уже не имеют значения.
