Черт побери. Скорее всего, это была правда. — Что-нибудь еще?

Она покачала головой. — Все.

Мне нужно было поговорить с отцом, но, учитывая отношение Маркуса, этого не произошло. Так что пока мне придется передавать информацию через адвоката.

Дверь в офис открылась, и внутрь вошел Эмметт, а за ним Лео.

— Слышал, я кое-что пропустил сегодня утром, — пошутил Лео.

Будучи не в настроении, я нахмурился и стер ухмылку с его лица. — Где ты, блядь, был?

— Проспал.

— В последнее время это часто случается.

Он провел рукой по своим беспорядочным светлым волосам, пряди которых все еще были влажными после душа. — Я не успеваю делать свою работу?

Я не ответил. Лео был художником в группе, он занимался всеми красками и дизайном, в то время как Эмметт, Исайя и я предпочитали механику и производство. Его работа была сделана, но в последнее время он стал пить гораздо больше. Время его прихода по утрам становилось все более поздним. Каждую ночь в его постели, казалось, была новая женщина.

Он все еще вел себя как клубный плейбой.

— Я думаю, что у нас есть более важные вещи, о которых стоит беспокоиться в данный момент, чем ухудшение качества работы Лео, не так ли? — спросил Эмметт, заняв стул рядом со мной.

— Ухудшение качества работы, — пробормотал Лео, качая головой, садясь на последний свободный стул. — Засранцы. Я вас всех ненавижу.

— Господа, сделайте одолжение, — вмешалась Пресли. — Заткнитесь.

— Каков план, Дэш? — Эмметт оперся локтями на колени.

Я провел рукой по челюсти. — Мы должны выяснить все, что сможем, об убийстве. Отец будет молчать, так что копы ничего от него не добьются. Но у них что-то есть. Нужно выяснить, что именно. У Исайи есть гараж, но Прес ограничивает работу, чтобы его не завалили. Эмметт и Лео, начинайте расспрашивать.

Они оба кивнули. Может, мы больше и не клуб, но у нас были связи.

— Что ты собираешься делать? — спросила Пресли.

Эмметт и Лео не нуждались в моей помощи, и, если только работа в гараже не была слишком сложной, я позволил бы Исайе и Пресли справиться с ней. Потому что в городе был еще один человек, у которого была информация, и она либо отдаст ее добровольно, либо я вытяну ее из нее.

— Расследовать.

ГЛАВА 4

БРАЙС

— ЛЮБЛЮ ВОСКРЕСЕНЬЯ. — Я улыбнулась газете, лежащей на столе. Жирный заголовок не был вычурным или цветистым, но он привлекал внимание.

УБИТА ЖЕНЩИНА. ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ АРЕСТОВАН.

Мы выпускали восьмистраничную газету, выходящая два раза в неделю — по средам и воскресеньям. Когда отец купил газету, он оставил дни выхода прежними, но провел четкую границу между выпусками по средам и воскресеньям. Среда была ориентирована на бизнес, в ней рассказывалось о событиях, происходящих в городе, публиковались объявления и реклама.

Воскресная газета содержала все самое интересное. В воскресенье мы публиковали основные заголовки, чтобы горожанам было, о чем поговорить после церкви. Если в городе происходила какая-то важная история, она появлялась в воскресенье. Если мы писали статью или материал за несколько недель, то это было в воскресенье.

Я жила ради воскресной газеты. И эта неделя определенно должна была вызвать переполох.

Объявления, над которыми Джордж работал для третьей страницы, и колонка Сью о новом свадебном заведении за городом, скорее всего, останутся незамеченными за моей статьей.

Убийство способно привлечь внимание.

Сплетни в маленьком городке распространяются быстро, и я не сомневалась, что большинство людей в Клифтон Фордж и его окрестностях уже знали об убийстве. Но сплетни были лишь домыслами и слухами, пока они не были напечатаны в моей газете. Тогда она становилась фактом.

Оставив в пятницу Клифтон Фордж Гараж и одного взбешенного байкера, я пришла в редакцию и сразу же начала писать.

Как водится, в этой истории не было много деталей. Шеф Вагнер хранил молчание как об убийстве, так и о жертве. Прежде чем назвать ее имя, они разыскивали ближайших родственников.

В пресс-релизе он сообщил лишь, что в Мотеле Evergreen была убита женщина и что задержан подозреваемый. К счастью для меня, я знала, кто был подозреваемым, и смогла добавить это в свой отчет.

Вместе с моей своевременной фотографией.

Имя Дрейвена Слейтера красовалось на первой странице Tribune, не в первый раз и, конечно, не в последний. Я собиралась рассказать об этой истории от начала до конца — о том, как молоток судьи ударил по деревянной колодке, приговаривая убийцу к пожизненному заключению.

Я рисковала тем, что уже знала конец своей истории. Журналисты обычно не предполагают, что главный подозреваемый виновен, и обычно я гордилась тем, что могу быть непредвзятой. Но моя интуиция кричала, что Дрейвен — преступник, и, хотя ему удалось избежать тюремного заключения за свои предыдущие аресты, я сомневалась, что ему удастся вырваться на свободу в этот раз.

Репортаж и написание этой истории могли бы оставить след в этом городе. Это может сделать мою карьеру здесь. Мое имя. И это может стать историей, которая заполнит дыру в моей жизни.

Пока полиция и прокурор работали над созданием дела против Дрейвена, я была бы рядом с ними, сообщая все, что они мне подбрасывали. А поскольку Шеф в данный момент был не слишком разговорчив, я бы и сама немного покопалась.

Я была в восторге от перспективы настоящего журналистского расследования.

Дверь позади меня открылась, и БиКей вышел, вытирая руки о тряпку. Его черный фартук свисал до колен. — Привет, Брайс. Не думал, что ты еще здесь.

— Уже ухожу. — Я встала со стула и сложила свежую газету пополам, а затем сунула ее в сумочку. Я пришла еще до рассвета, чтобы помочь папе и БиКею закончить печать, а затем упаковать газеты и подготовить их к приему курьера. После того как мальчики и девочки уходили к родителям, я забирала свой экземпляр.

Этот был на память.

— Ты идешь домой? — спросила я. Папа уехал тридцать минут назад.

— Как только все закончу.

— Всего хорошего, БиКей. Спасибо.

— И тебе. — Он помахал рукой, исчезая обратно в пресс-зале.

Мы с БиКеем пересекались только по утрам в среду и воскресенье. Он работал в нечетные часы, в основном приходя ночью перед тиражом. Иногда он занимался обслуживанием прессов, опять же предпочитая работать по ночам. Иногда он занимался доставкой рано утром, если нам не хватало помощников.

Как и другие сотрудники, включая меня саму, БиКей усердно работал на отца. Однажды я надеялась вызвать такую же преданность и у сотрудников газеты.

Я еще раз улыбнулась газете, вспоминая реакцию отца на мой рассказ. Когда я сдала его в пятницу вечером, на его лице появилась ухмылка, как у чеширского кота. Папа не хотел, чтобы я копалась в Tin Gypsy, но он не возражал против того, чтобы сообщить об убийстве и первыми объявить Дрейвена Слейтера главным подозреваемым.

Вчера вечером он вместе с БиКеем пришел в редакцию, чтобы убедиться, что газета вышла без заминок. Моя история вдохновила отца. Он знал, что я буду продолжать копать, выясняя все, что смогу об убийстве. Он не сказал ни слова, чтобы остановить или замедлить мой прогресс. Хотя он предостерегал меня: Дэш Слейтер не позволит своему отцу так просто сесть в тюрьму.

Зевая, я вышла из буфета, оглядывая пустые столы. Было шесть часов утра, и как только БиКей уйдет, сегодня уже никто не будет работать.

За исключением Арта, который был секретарем и охранником на протяжении почти двух десятилетий, сотрудники работали по гибкому графику. Отцу было все равно. Мне тоже, пока все укладывались в сроки.

Сью отвечала за объявления и, как и я, предпочитала работать по утрам. Джордж, который занимался рекламой, приходил до полудня, как раз чтобы успеть записаться, взять горсть механических карандашей и блокнот, а затем отправиться на встречу за обедом, которую он назначил накануне. А Уилли, коллега-журналист, испытывавший отвращение к своему столу, приходил каждый вечер около шести или семи часов, заносил свою последнюю статью, а затем исчезал туда, куда исчезал Уилли.