Слушая похвалы в адрес сына, я в шутку и исключительно про себя стала называть его Айвазовским. А что? В моём прошлом мире великий маринист жил в этих краях.

Вот и сейчас видно, что Азат не просто наблюдает за происходящим, а впитывает каждый ракурс, каждый оттенок, каждую удачную композицию, и я могу с уверенностью заявить, что скоро он нас порадует новой картиной.

– Мамочка, а можно я птичку поймаю? – вывела меня из задумчивости Глаша.

Вот ещё один повод для гордости. Правда, без меры хлопотный и беспокойный. Около полугода назад у дочери проснулся дар. Без всяких болезненных инициаций и прочих трудностей.

Мы занимались в гостиной рукоделием, и у Глашеньки из корзинки выкатился клубок. Ну выкатился и выкатился – такое часто бывает, поднялась с места, прошла два шага и подняла с пола. Только дочь так делать не стала. Она просто взглянула на беглеца, подставила ладонь, и клубок послушно и мягко прыгнул ей в руку. Было видно, что девочка проделывает это не впервые. Никакого волнения, сосредоточенности или напряжения, что говорило о невероятной силе дара.

Именно поэтому мы с Таиром заволновались, встретив мальчика из императорской семьи. Любят наши самодержцы укреплять свою фамилию сильными одарёнными.

– Зачем тебе птичка, Глаша?

– Рассмотреть поближе хочу, – недоумённо пожала плечиками моя принцесса.

– А представь, если тебя кто-то схватит, желая получше рассмотреть. Понравится тебе такое? – спросила я дочь, поворачивая зонтик так, чтобы укрыть тенью нас обеих.

– Наверное, это было бы неприятно, – поджала губки девочка и успокоила меня отказом от запланированного действия. – Хорошо, я не буду.

– Вот и умница. А ещё хочу похвалить тебя за то, что прежде разрешения спросила.

– Так ты же меня просила об этом, мамочка! – Девочка сделала серьёзное лицо, чуточку нахмурила бровки и, копируя меня, строго сказала: – Прежде, чем применить магию, обязательно посоветуйся со мной.

Глава 10

В волнах, с тихим шорохом веером разбегающихся вдоль бортов шхуны, играли солнечные блики. Время от времени наперегонки с судном плыли дельфины, радуя детей высокими прыжками и грациозным скольжением в воде.

Погода для путешествия была идеальная. Лёгкий ветер надувал паруса, позволяя команде держать хорошую скорость, но не раскачивал шхуну настолько, что морской болезни было бы не избежать.

– Мамочка, ты посмотри какие они забавные! – в который раз подбежала ко мне Глаша.

В путешествии детям нравилось абсолютно всё. Их не угнетала ни теснота кают, ни ограниченное пространство палубы, ни запреты, которые строго озвучил капитан «Чайки».

– Молодые люди, осознайте, что я отвечаю за вашу жизнь. Помогите мне выполнить мой долг. Вам нельзя…

И далее последовал перечень того, что не следовало детям делать. После каждого озвученного пункта я согласно кивала, подтверждая, что капитан полностью прав. Все требования были разумны.

– Но если вы, господа, к примеру, захотите спуститься в трюм, то скажите об этом старшему помощнику, и он проведёт вас подпалубными коридорами, удовлетворяя ваше любопытство. Самим же туда соваться не след. И так во всём. Обуяло любопытство – спросите, и я постараюсь решить этот вопрос. Главное, сами никуда не лезьте. Судно – это место повышенной опасности, а я не желаю, чтобы Его Высочество хан Кирим приказал отрубить мне голову, если вы как-то пострадаете. Это понятно, господа?

Все трое нехотя кивнули. Я видела, каким любопытством блестят глазёнки моих детей, с какой завистью смотрят они на ловких матросов, с проворностью мартышек взбирающихся на реи и распускающих паруса. Должно быть, уже представили, как сами с неменьшей ловкостью карабкаются по верёвочным лестницам. Причём Глаша мечтала об этом не меньше мальчишек.

Пришлось срочно придумывать, как отвлечь отпрысков от опасных затей. Мы играли в морской бой, города, шахматы и шашки. Проще всего занять было Азата: мольберт, краски, подрамник с натянутым холстом – и вот уже юный художник погрузился с головой в творчество. Однако он не стал изображать море или дельфинов. Мальчик развернулся в сторону палубы и делал эскизы занятых работой матросов.

Именно он, а не вахтенный вперёдсмотрящий, заметил паруса, показавшиеся на горизонте и слившиеся цветом с предзакатными облаками.

Капитан, практически не отрывающийся от окуляра большой подзорной трубы, тихо проворчал:

– Бриты… Вот что им здесь делать?

После чего подал знак старшему помощнику; тот кивнул и спустился на палубу. Было видно, что команда засуетилась, но все моряки старательно делали вид, будто ничего особенного не случилось.

Я на всякий случай подошла узнать, что происходит.

– Господин капитан, нам стоит волноваться? – задала я прямой вопрос и получила на него пространный ответ.

– Формально повода для тревоги нет. Мы с бритами не в состоянии войны, судно проходит территориальными водами Великорусской Империи, потому должны мирно разойтись бортами, но… Это же бриты, будь они неладны! – капитан достал из кармана большой клетчатый платок, снял фуражку и вытер лоб. После чего решительно объявил: – Вот что, Ваше Высочество, забирайте детей и спускайтесь в каюту. Мне так спокойнее будет.

– Может, я могу чем-то помочь? – я не торопилась покидать мостик.

– Помочь? – удивлённо вскинул брови офицер, аккуратно складывая платок. – Да чем же?

– У меня дар силы немалой… – начала было я, но капитан сморщился, словно я ему пол-лимона в рот засунула.

– Ваше Высочество, на кораблях такого класса, какой идёт с нами на сближение, служат боевые маги особого рода, и лучше бы вам не высовываться. Сломают – не заметят. Ступайте в каюту.

Памятуя, что на судне первый после бога – капитан, я подхватила юбки и позвала детей.

– Пошли в каюту, дорогие мои. Там подождём развития событий.

– Но, мама, – начал было Кирим, однако одного моего строгого взгляда хватило оборвать его возражения.

На шхуне наша семья занимала лучшие пассажирские каюты. Правда, было их, помимо капитанской, всего две. В одной расположились мальчики, в другой мы с Глафирой. Слуги, гувернантка и учитель Азата размещались в каютах поплоше. Получив приказ от капитана уйти с палубы вниз, я предложила и детям, и слугам разместиться в моей каюте.

– Что бы ни произошло, – объяснила я, – хорошее или не очень, нам лучше держаться вместе.

Чтобы как-то отвлечься, приказала горничной накрыть стол к чаю. Благо что пресная вода в каюте была в достатке, а вскипятить медный чайник для меня труда великого не составляет.

– Мама, а можно я воду согрею? – вызвался Кирим, который страдал от бездействия.

Получив согласие, сын сосредоточился на сосуде, и через пару минут из носика чайника поднималась плотная струйка пара.

Не желая оставаться в стороне от приготовлений, Глаша взялась помогать расставлять чашки. Вскоре почти все были заняты делом.

– Роксана Петровна, думаете, нам грозит опасность? – подошел ко мне учитель Азата.

Мужчина не был способным живописцем, зато обладал талантом преподавания. Он умел не только привить навык, но и постоянно вдохновлял учеников на новые достижения.

– Ничего определённого ответить вам, уважаемый Карл Модестович, не могу, – легко пожала я плечами.

– Может быть, стоит открыть портал и покинуть судно? Ну хоть куда… Поймите, Роксана Петровна, я не о себе пекусь… – приложив руку к груди, начал заверять меня старый художник, заметив, как я нахмурилась в ответ на его слова.

– Я вас понимаю, но, очевидно, вы забыли или не знали, что нельзя открывать порталы с неустойчивых объектов. Мало что наше судно на воде постоянно раскачивается, так оно ещё и в движении находится. Это крайне опасная затея – пользоваться переходом с борта корабля, – объяснила я встревоженному учителю.

– И что же нам делать? – ещё больше расстроился Карл Модестович.

– Пить чай, – успокаивающе похлопала я его по руке. – Пить чай, наблюдать за происходящим и полагаться на милость Триединого.