– Как это?

– Естественным образом, дорогая Роксана Петровна. Вы даже не представляете, насколько древние старцы порой должности занимали.

Таир после моего рассказа хохотал так, что даже упал на ковёр.

– Как он их! И никаких возмущений со стороны старейшин кланов. Все довольны, и дело наладилось. Обязательно награжу твоего Ваха. Молодец какой! – отсмеявшись, поднялся, сел напротив меня в кресло. – Спасибо тебе, умница моя.

– Мне-то за что? – я смутилась под восторженным взглядом жениха.

– Ты как талисман удачи в жизни моей. Все неприятности отступают, если ты рядом. Как жаль, что до того дня, когда я назову тебя своей женой, ещё так много времени, – Таир потянулся было ко мне губами, но кто-то коротко стукнул в дверь.

– Ваше Высочество, к вам господин Франк рвётся, – приглушённый закрытыми дверями, донёсся доклад Фаруха. – Говорит, что крайне срочно.

– Впусти! – скрывая раздражение, распорядился Таир и поднялся навстречу посетителю.

Глава 19

Константин Васильевич даже бровью не повёл, увидев меня в кабинете наедине с наместником. Может, позже и придётся от Прасковьи выслушать, что «здесь это не у вас там», а честь княжны — это не честь старой девы, изгнанной из университета.

Но это будет потом, а сейчас мы внимательно слушаем доклад о том, что спецслужбой давно уже ведётся негласное наблюдение за господином путешественником. Да, он гулял по окрестным горам и побережью с целью найти новые экземпляры для коллекции. Никаких противоправных действий не совершал, ни с кем подозрительным не встречался. Документы в порядке.

– А маршрут, где конкретно он гулял, как-то отмечен? – спросила я, не дожидаясь конца доклада. Слишком уж приторно-сладким был мистер Льюис. Гладеньким, как голыш на пляже. Подозрительно правильным.

– Да. Вот перечень пунктов: откуда прибыл, когда, куда направлялся и сколько времени в каждом месте находился, – на стол лёг лист, исписанный мелким, но хорошо читаемым почерком.

Помимо подробного доклада порадовало и то, что многие слова были написаны в постепенно вводимой мной облегчённой манере. Я давно уже всю свою личную и деловую переписку веду, игнорируя буквы и знаки, которые не несут никакого смысла и не обозначают звуки. Поначалу мне пытались пенять на безграмотность, но я не обращала на это никакого внимания – мне так было удобно. Однажды я обнаружила, что мне стали отвечать в том же стиле написания слов.

А в один прекрасный день Николай Иванович, разбирающий свою почту в кабинете, смежным с гостиной, удивил нас с Глафирой громким смехом. Через минуту дед вышел к нам, потрясая письмом, написанным на гербовой бумаге.

– Роксана, зараза безграмотности, запущенная с твоей лёгкой руки, достигла таких высот, что вскорости можем ждать реформы в образовании. Это письмо от начальника департамента, и оно почти полностью написано в твоём стиле.

– Почему безграмотности, – обиделась тогда я и бросилась приводить аргументы в пользу отказа от лишних букв. – Облегчение процесса обучения, упрощение, а значит, и более высокая скорость написания, экономия бумаги. Сколько пользы государству!

– Да я не против, детка! – принялся успокаивать меня граф. – Просто впервые вижу, что инициатива пришла не сверху, а снизу.

– Умные люди пользу всегда увидят, – буркнула я, всё ещё изображая обиду, при этом незаметно улыбнулась Глафире. Всё же наши многолетние старания не пропали даром.

Вот и сейчас доклад секретного агента был написан облегчённым стилем и уместился на одном листе.

– Магические замеры в местах, где путешественник этот останавливался, не проводили? – по ходу чтения уточнила у Франка.

– Роксана Петровна, у меня магов вашего уровня в службе нет. Как и артефактов измерительных. Хорошо, что без дополнительного приказа инициативу проявили да за бритом проследили, – нахмурился чиновник, взявший на себя ответственность за безопасность полуострова.

«Измерительный артефакт», – на минуту оторвавшись от чтения, задумалась я, и тут же в голове вырисовался рецепт создания этого полезного гаджета. Ох, как же я не люблю одновременно несколькими делами заниматься, но выбора нет. Отвлеклась от чтения доклада и стала спешно записывать список ингредиентов и последовательность действий.

– Милостью Триединого, надеюсь, скоро у вас будет такой артефакт, – закрывая блокнот, пообещала Константину Васильевичу. – А как бы на самоцветы уникальные взглянуть? Может, через них что-то понять можно будет.

– Вот что, счастье души моей, – перебил наши переговоры наместник. – Давай-ка ты отправишься домой и начнёшь готовиться к празднику своему. Можешь артефактом на досуге заняться, а это дело оставь службе безопасности. Не хочу, чтобы и ты ненароком пострадала.

Я растерянно посмотрела на мужчин. Они оба, словно сначала сговорились, а потом потренировались, слаженно кивали: «Ступай, детка. Здесь игры для взрослых дяденек». Хотела было поскандалить, заявить, что так нечестно, но одёрнула себя. Зачем опять грудью на амбразуры? Решила же, что это не мой метод. Хотят сами? Да ради бога! Флаг в руки, барабан на шею! А я девочка, и у меня праздник.

Взяла блокнот, опустив глазки, присела в низком реверансе.

– Доброго вечера, господа. Позвольте удалиться, Ваше Высочество?

Правда, демонстрируя недовольство, позволила себе не дожидаясь ответа развернуться и выйти из кабинета.

Фи на вас!

Моей прямой спины и гордо поднятого носа хватило ровно до домашней гостиной. Благо, что граф задержался во дворце, при нём бы я не позволила себе так раскиснуть. А так – шагнула через проход портала, уронила на пол шаль и блокнот и сама, сотрясаемая рыданиями, упала на ближайший диван.

– Роксана, детка, что случилось? Заболела? Ушиблась? Мы разорены? – захлопотала вокруг меня Глафира.

– Ба, ну почему он такой дурак? Вроде бы умный, но дурак… – всхлипывая, спросила я княгиню.

А та, странно улыбаясь, присела рядом на край дивана и сказала нечто вовсе непонятное:

– Слава Триединому! – и знак обережный сотворила. – Я-то уж подумала, что ты после того случая в Калиновке сердцем охладела. Умница-разумница всем на зависть, а влюбляться день-через день, как девчонкам следует, не про тебя. Один раз случилось, да и то прошло быстро. Ну и что, что вы с Таиром переписывались. Прости, я однажды взглянула на письмо – ты на столе лист оставила – так там о делах больше. Советы, кому и как предлагать товар, вопросы, что в ассортимент добавить. Сухо и бесчувственно. Не единого словечка о влечении друг к другу. И вот ты плачешь о нём… Вижу, что всё в порядке у тебя.

– Ба! Да какой в порядке? Он меня от дел отстранил! Домой отправил к празднику готовиться. Как маленькую… – опять слёзы потекли по щекам.

– Ты правда об этом плачешь? – всё с той же светлой улыбкой спросила Глафира.

Шмыгая носом, я задумалась. Слёзы отступили – думать и плакать одновременно неудобно. А правда, о чём я рыдаю? На что обиделась? Задала себе эти вопросы и удивилась. Ведь это не я, Роксана Петровна, в истерику чуть было не скатилась, а моё оглушённое гормонами тельце. Только что жених ладошки целовал, и тут же о безопасности полуострова думать приходится. Не захочешь, да заревёшь.

Глафира нежно обняла меня, привлекла к себе, позволяя уткнуться мокрым носом в плечо, заворковала.

– Счастливая ты у меня, лапушка. По любви замуж пойдёшь. Дорогого это стоит. Главное, не растеряй свет души своей в бытовых заботах.

– Он не позволяет помогать ему! – опять заныла я.

– Так и не надо. Он не инвалид, а ты не костыль. Ты женщина и не должна прикрывать своего мужчину от опасностей и забот. Позволь ему быть героем в твоих глазах. Сама же не забывай быть слабой. А то, я смотрю, ты чрезмерно лихо взялась ханством править. Оставь. Успеешь ещё. У Таира твоего и так помощников много. Не забыла, что у тебя праздник скоро? Вот давай им и займёмся.

– Так у нас там шпион… – начала было я, но Глафира резко прервала.