Тем более что странная, никому не нужная война закончилась. По милости Триединого без жарких баталий и многочисленных человеческих жертв. Османскую эскадру попросту «выдавили» из наших вод.

— Знаете как, Роксана? — хитро улыбался мне Константин. — Воспользовались принципом вашего артефакта. Вы уж простите, но я передал технологию его создания в Генеральный Штаб.

На что я только рукой махнула: пользуйтесь, не жалко. Но Франк продолжил делиться новостями:

— Слышали, что Его Императорское Высочество Великий Князь Андрей отправился с визитом в Канэде? На трёх фрегатах планируют дойти до Гудузонова залива, там перезимовать и, обогнув материк, вернуться на родину с востока.

— Кругосветное плавание получается? — удивилась я. — Не опасно ли это?

— Не опаснее, чем в столице бездельем маяться, — как-то непонятно ответил не законнорождённый царский сын.

Мы с Прасковьей сделали вид, что нас сие не касается, отвлеклись на Машеньку и тему разговора сменили. Но в душе я ликовала. Даст Триединый, за долгое путешествие выветрит свежесть морская из головы царевича дурь. Глядишь, в дальнем плаванье без внимания женского оголодает и под впечатлением встречи влюбится в принцессу канэдскую. Ну или кто там у них?

Дома, по возвращении из Рыбачьего меня ждала ещё одна новость. У ворот стоял сухой морщинистый старик в коричневых шальварах с низкой мотнёй, полосатой сорочке без воротника и цельнокроеном халате без застёжки, из тонкой шерстяной ткани натурального цвета. Папаха в цвет халата венчала голову, а в руках была корзина, прикрытая тряпкой.

— Тебя ждёт, маленькая госпожа, — объяснил Абяз, принимая мою лошадку. — Сказал, что подарок.

— В корзине подарок? — уточнила я.

— Он подарок. Вместе с корзиной.

Таиру донесли, что мой пёс умер. И тот не придумал ничего умнее, как подарить мне двух щенков какой-то невероятно редкой породы. А так как знал принц о моей занятости, то опытного человека, умеющего выращивать и дрессировать собак, к щенкам приставил. Получите, Роксана Петровна, порадуйтесь…

Может, его тоже в кругосветку отправить?

Глава 7

Дни бежали за днями. С деловыми хлопотами и работой в лаборатории я не заметила, как ещё один год подошёл к концу.

Что послужило причиной, не знаю, но решили Глафира с дедом собрать на Йоль всех родных и близких. Разослали приглашения и начали готовить дом к большому приёму. Мне суета на не мешала. Задумала я всем гостям подарки сделать — те самые простенькие артефакты от насекомых — и заперлась в лаборатории.

Будучи в столице и зайдя в лавку специализированную, удивилась отсутствию такого простого устройства. Мухи и комары летом доставали людей со страшной силой. А у меня даже на ошейнике Дружка эта безделица болталась от блох и клещей, не говоря уже о людях любимых. Хотела было придумать какое-то массовое производство нужной вещицы, но закрутилась и забыла.

И вот, ссыпая в тигель необходимые ингредиенты и припорашивая формы измельчённой слюдой, вновь вернулась к этой мысли. Надо бы узнать у нашего стряпчего правила продажи артефактов, сделала себе заметку на память.

Йоль… как странно перемешались в этом мире верования. Адепты Триединого открыто отмечают языческий праздник середины зимы не только в западных странах — в славянских тоже по-особому встречали самую тёмную ночь года. Жгли костры и свечи, жарили мясо, пили горячее вино, обменивались подарками. Считалось, что чем больше тепла будет в эту ночь, тем благополучнее и щедрее окажется наступающий год. А ещё славили йольского кота. Только был он в этом мире не злобной тварью, пожирающей бедняков, не сумевших справить себе новой одежды к празднику, а защитником сирых и убогих.

«Как много схожего и разного в наших параллелях», — думала я, тонкой струйкой разливая горячий металл. Казалось бы, пора уже перестать вспоминать прошлую жизнь, но всё равно временами ловлю себя на том, что смотрю на себя нынешнюю как бы со стороны, дивясь инакости с прежней.

Говорят же: человека делает окружение. Вот и я, попав в аристократическое общество, веду себя, говорю и даже думаю, как дворянка в невесть каком поколении.

Поставив остывать заготовки артефактов до приемлемой для дальнейшей работы температуры, сняла фартук кожаный, захватила приготовленное угощение и пошла в вольер к своим питомцам.

Тауфик — наставник моих щенков — категорически отказался жить отдельно от них. Пришлось организовывать срочное строительство для обустройства нового человека в моём окружении. К работе собачий тренер относился не просто ответственно; он был полностью погружён в процесс, но воспитывал щенков так, чтобы хозяйкой они признавали не его, а меня.

Однажды, примерно через неделю после появления в поместье, он рано утром начал барабанить в дверь виллы, запертой изнутри на ночь. Переполошив всех, схватил меня за руку — а я была в домашних туфлях и халате, наброшенном на пижаму, — и потащил за собой к вольеру, не обращая внимание на моросящий дождь.

— Скоро, скоро… — маловразумительно твердил он на ходу.

Когда же мы вошли в тепло собачьего жилья, он легко, но ощутимо подтолкнул меня в сторону щенков. Оказалось, что малыши должны были с минуты на минуту открыть глаза. У породы этой есть странное свойство признавать хозяином того, кого первым увидят. Оттого забирают малышей у суки в столь нежном возрасте и существуют специально обученные люди, умеющие ухаживать за кутятами.

Я присела в солому рядом с щенками и задумалась о том, что пора бы детёнышам имена придумать. Тем временем Тауфик принес два рожка с тёплым молоком и велел покормить малышей. Первым подхватила под тёплое брюшко шустрика, активно тыкающегося мордочкой в поиске еды. Получив свою соску, тот торопливо зачмокал, едва не захлёбываясь от жадности. Второй щен, подобрался поближе и просто прижался к моему бедру, терпеливо ожидая своей порции и тихо поскуливая. Вскоре и до него очередь дошла. Этот ел спокойно, можно было бы сказать, вдумчиво.

— Как звать их будешь? — спросил кинолог.

Я обратила внимание на то, что с той минуты, как мы зашли в вольер, мужчина всё время старался занять позицию позади собачьих мордочек.

— Зиг и Заг, — гладя притихших на моих коленях собачек, ответила я.

И ровно в то же мгновение щенки открыли глаза. Словно команду получили. Глазки были чистые и ясные, без голубоватой детской мути. Они смотрели на меня чуть вопросительно, словно спрашивая, кто есть кто. Пришлось объяснять:

— Ты, шустрик, будешь — Зиг, а ты, степенный братец, — Заг.

То ли показалось мне, то ли зверики в самом деле прислушивались к звучанию своих кличек. А потом повалились под мои ладони, подставляя розовые пузики для почёсывания.

С того дня Тауфик занялся нашей дрессурой. Он учил меня правильно общаться с питомцами, адекватно поощрять и справедливо наказывать. Не верилось, что к таким малышам нужно применять взыскания, но тренер, отведя меня в сторону, отчитал:

— Они должны чётко понимать, что главная в стае ты. Иначе это будут неуправляемые, опасные звери. Понимаешь?

Понимала, конечно. Как там говорят: воспитывать надо, пока поперёк лавки лежит, как вдоль ляжет, поздно будет.

За два с половиной месяца мои щены подросли и уже доставали мне до колен. Какие же они будут взрослыми?

— Обычно в холке до пояса достают, но бывают и крупнее. Я не видел их родителей, потому ничего сказать не могу, — ответил Тауфик, наблюдая, как Зик и Заг носятся на лужайке перед вольером. А потом вдруг скомандовал мне: — Позови их.

— Ой, они так славно играют. Пусть порезвятся… — не подумав, отмахнулась я.

И услышала шипение. Посмотрела на тренера и ахнула. Ладонь мужчины заливала кровь. Что случилось?

— Забыл, что под клятвой магической. Не могу тебе никакого вреда нанести, — потупился Тауфик. — Шлёпнуть хотел, как щена непослушного. Только подумал, и кожа на руке лопнула.

Потом, когда я подлечила и забинтовала пострадавшую ладонь, он объяснил: