Хотя уж ради детей-то я догоню, не надейся, тварь! И глотку перегрызу за них, будь уверен!
А наш преследуемый тем временем, почуяв погоню за спиной, обернулся и вновь попытался было исчезнуть, но не тут-то было.
Я мстительно улыбнулся. Ну что, дорогой Вениамин Витальевич, е всегда с первым рангом всё сразу-то получается?! Так что хрен тебе по всей роже, сволочь, держи карман шире! Сейчас мы тебя догоним и ты за всё ответишь!
Чекист резким движением вскинул руку и тот споткнулся и упал, схватившись за разбитое колено.
Я с трудом удержался, чтобы не поаплодировать. Вот так-то, скотина! При всей моей нелюбви к ментам, там-то тоже не пальцем деланные сидят, даром не хуже тебя, красавца такого, владеют!
И тут из-за угла ближайшей сталинки показался Джуро. Я покачал головой. Нет, как же всё-таки тесна Москва-то, а…
— Джуро, держи гада! — зорал я во всю мощь своих лёгких. — Он девочек насиловал!
Гад же при виде неожиданно прибывшего подкрепления резко вскочил на ноги, будто и не падал, и бросился бежать дальше. Так что не удалось Чекисту его своим даром задержать, зря я только разохотился…
Да убить его сразу на хрен надо было и дело с концом! Так нет, надо, видишь, под белые рученьки было его взять и препроводить куда следует, чтобы он там за всё ответил… Ага, не дождёшься, быстрый же наш беглец, что твой спортсмен!
А Чекист тем временем бросил недовольный взгляд на своего внезапно появившегося коллегу, будто это он был виноват. Но Джуро даже не обратил на него внимания, а, услышав меня, от неожиданности аж остановился и вытаращил глаза, не поверив своим ушам.
— Ах ты мразь!!! — заорал он ещё громче меня и в его руке как по волшебству (хотя почему «как»?) сам собой появился пистолет. — Щас я тя накормлю свинцом!
Да, небось тоже не ожидал в послевоенное время с таким столкнуться, да ещё чтобы порядочный гражданин, а не забулдыга какой-нибудь вроде него… Да у нас штрафники-то и то так не поступали, даром что там те ещё кадры были! Вон помню, Головня школьницу в освобождённом городе изнасиловал, так и то казалось светопреставлением, а этот урод ещё изображает, будто ничего такого не сделал, и ещё считает, будто хорошее дело сделал!
— Ладно, раз по-хорошему не хотите, то получайте, товарищ председатель, за свои выдающиеся достижения, — прошипел Чекист, вновь поднимая руу.
И Джуро одновременно с ним тоже поднял пистолет, прицеливаясь (благо стрелять-то он не разучился, несмотря на дружбу с зелёным змием). Но сделать супостату что-либо, к моему огорчению, они не успели.
Потому что в следующий миг несостоявшийся беглец полетел на землю от чьего-то сильного удара, полученного прямо в лицо. А ещё через мгновение я увидел того, кто нанёс этот удар, вышедшего из-за угла.
— Митин?! — изумился я. — А ты-то что тут делаешь?
******
ГЛАВА ВТОРАЯ
« — Я, мать-перемать, вас всех пересажаю!»
(Из передачи «Следствие вели»)
«Колдун сообщил — он может всё»
(Оттуда же).
— А мы чё, знакомы? — удивился в ответ Митин, подходя.
— Да нет, — покачал я головой. — Просто твою фотографию на доске почёта у завода видел пару раз, когда мимо проходил.
— И спасибо, что помог этого урода поймать, — пожал ему в благодарность руку Чекист, подойдя.
— Да я не хотел, так он сам же собирался меня с дороги пихнуть, — пожал плечами Ванька. — А что он сделал-то?
— Девочек насиловал, — коротко бросил в ответ Чекист.
— Да ну?! — вытаращил глаза Ванька присев на корточки и глядя в лицо наконец-то утихомирившегося беглеца. — Это советский человек-то?!
- Да вот! - подхватил Джуро, возмущённо разводя руками. — Это советский человек-то!
— А ты хорошо бьёшь, — заметил Чекист. — А вообще, так с ними и надо, насильниками!
— — Я не… — начал было тот и закашлялся, тщетно пытаясь подняться.
— Молчать!!! — заорал, перебив его, Чекист и с размаху ударил ногой в голову. Тот снова упал и больше уже не шевелился.
— Ещё дар на этого мудака не тратил… — презрительно бросил он напоследок.
— А ведь, похоже, того он, — вдруг заметил Джуро, присев рядом с телом на корточки.
— — И что теперь с ним делать-то будешь? — я тоже присел на корточки, откинув со сла вспотевшие от беготни угольно-чёрные волосы, и поднял взгляд на Чекиста. — Надо было развоплощать-то СРАЗУ, а теперь…
— Момент, — вдруг осенило Джуро. И он выстрелил уже покойному (слава Богу) извращенцу прямо в лоб.
Затем он выудил из кармана стиранного небось в последний раз ещё при первопоселенцах пиджака огрызок химического карандаша. Бумага нашлась в кармане у убитого доблестные сотрудники правоохранительных органов (ладно, один бывший, но какая разница) написали на ней: «Я совращал советских школьниц. Не могу больше с этим жить». И вложили в руку сотворённый Джуро пистолет, с которого Чекист предварительно стёр носовым платком отпечатки пальцев.
— Теперь уходим, — поторопил нас Джуро. — Пока нас тут, чего доброго, не застукали.
Я с трудом удержался, чтобы не плюнуть на тело. Попался бы ты мне на войне, сволочь… Там как раз среди всяких полицаев таких хватило…
— Пошли, — кивнул я. — Как раз одно подходящее место по дороге видел, когда мы за этим хреном бежали…
— А это ты чего такое с пистолетом сделал? — вдруг отвлёк нас от разговора неожиданным вопросом Ванька. И Чекист резко обернулся.
— Так, всё понятно, — с досадой на непредвиденную задержку произнёс он. — Значит, придётся инициировать. Вот очень ты вовремя…
— А это что значит? — всё так же удивлённо продолжал Митин. Но Чекист вместо ответа только рукой махнул.
— Увидишь, узнаешь, — коротко ответил он, явно не желая пока вдаваться в подробности. — Пошли.
— Эй, а я-то с вами? — перебил Джуро, вопросительно глядя на меня.
— С нами, конечно, — поспешил ответить я, опередив Чекиста. И мы, все четверо, отправились в соседний двор. Забрались в беседку и расселись по лавочкам.
— Для начала познакомимся, — протянул руку Чекист. — Котовский Алексей Иванович, он же Чекист.
— «Котовский»?! — изумился Ванька, недоверчиво глядя на моего недруга. — — Уж не родственник ли?!
— Брат, — коротко ответил Чекист, вновь явно не желая вдаваться в подробности.
— Это как же?! —продолжал непонимающе таращиться Митин. — Он ведь когда ещё родился-то!
— Это я тебе потом объясню, — отмахнулся Чекист. И Ваньке пришлось пока довольствоваться этим.
— Джуро Семён Алексеевич, — представился следующий из нас. — До получения человеческих документов именовался просто «Джуро».
— Барский Лев Израилевич, — дошла очередь и до меня. И тут я к своему неудовольствию увидел, как вытянулось лицо Митина.
Эх, вот хотел ведь материнской фамилией представиться, — «Атаманов», — так нет же, захотелось как в документах…
— А ты что, жид? — с подозрением посмотрел на меня новый знакомец.
«Цыган я!» — чуть было не заорал я в ответ, но всё-таки сдержался.
— Контра он, — влез непрошеный Чекист, не успел я и рта раскрыть. — До революции царским офицером же был, сволочь! Расстреляли бы мы его уже десять раз за всю контру, да не подрасстрельны скреннеры-то, видишь!
— Кто не подрасстрелен? — удивился парень. Но Чекист только отмахнулся — потом, мол.
— А вы что, мало расстреливали, хочешь сказать?! — мигом ощетинился я. — В тридцать седьмом вон том же, хотя бы?
— Значит, мало, — огрызнулся мой враг и от его взгляда повеяло ледяным холодом. — ТЫ же вот до сих пор на свободе! Хотя я бы с радостью всех вас пересажал и тебя в первую очередь!
— Ну, я вообще-то после войны чист, так что держи карман шире, — коротко бросил я в ответ.
— Вот я и говорю, больно хорошо вы, урки, устроились! Чистенькие, видишь, все теперь! А ты ещё потом про «родину» что-то рассказываешь, будто я не знаю, что ты на войну как раз за очищением и ходил!
Эх ты, скотина… Да для меня Родина дороже, чем для джуров — родительские амулеты, а ты…