Нескажу кивнул и крепко зажмурился. Он изо всех сил попытался увидеть елку, как он ее запомнил, только это ему совсем не давалось. Ведь он видел ее только в темноте. Но так ему хотелось это сделать, что память его вдруг сдалась и ярким воспоминанием открыла ему чудесную картинку. Новогодняя ель теперь виделась ему во всей своей красе и волшебстве.

– Вспомнил! – обрадовался Нескажу.

Тогда Довольный Дед Метель хлопнул три раза в ладоши и сказал:

Вы, снежинки, потрудитесь

И в игрушки обернитесь.

Чтобы порадовать ребят,

Возвратите весь наряд!

Нескажу открыл свои глазки и просто ахнул от увиденного.

«Даже лучше, чем было» – восхитился он.

Так все было красиво, что глаз нельзя было оторвать от елки. И тут Нескажу наконец вспомнил про свою маму, и про шар, в котором она заточена. И так ему от этих мыслей стало грустно, что Дед Метель это сразу заметил.

– Ты о маме не беспокойся, мой славный мальчик. Тут уж дело совсем нехитрое. Вот, какое твое самое заветное желание?

– Хочу, чтобы мама снова была со мной, чтобы она всегда была со мной, – не сдерживал слез Нескажу, а потом, протирая глаза, добавил: -И больше я ничего…

Но тут Дед Метель звонче прежнего хлопнул три раза в ладоши и гулким басом прогремел:

– Так тому и быть!

****

– Коля! – доносилось откуда-то из далека до Нескажу. – Коля! Вставай! Сегодня Новый год ведь. А ты все спишь.

   Нескажу, не веря своим глазам, снова и снова жмурился. Лишь в третий раз открыв глаза и внимательно присмотревшись, он узнал комнату. И это несомненно была его комната. И игрушки, аккуратно сложенные на полках, тоже были его. И самолетик на тонкой леске, свисавший с потолка, тоже был его. И имя, которое повторял знакомый голос, тоже было его.

   На радостях, Коля босой выбежал из комнаты. В зале он увидел сверкающую гирляндами елку, а под ней – ту самую игрушку, о которой он так много грезил. Но сейчас он думал совсем о другом. О другом теперь мечтало его маленькое сердце.

И это случилось. Вошла мама. И это был самый лучший подарок в этот самый лучший день. Счастливый, Коля бросился к ней. Чтобы потом ее так обнять, как никогда раньше, чтобы поцеловать ее так, как никогда прежде, а потом сказать то самое, что говорят только любимые – любящем:

– Как я рад, мама, что ты у меня есть!