— Что ты знаешь?!

— Ну что можно заработать на передачках незаконных. Мне тоже очень деньги нужны, зарплату вон говорят задержат, да и мне там получать неясно сколько.

— Мать! — из Вицина выпустили воздух. — Твою-у… уф… Не занимаюсь я такой фигней и остальным советую не заниматься.

Тут вернулся Валера. Через какое-то время Вицин отправился проверять обстановку в залах. Водила конечно же заглушил машину и сам сидел на скамье внутри. Ближе к пяти в камеры вернули одного жулика. Стало ясно что мы до поздна. Валера ушел звонить в батальон, получать ценные указания. Вернувшись, отпустил домой стажера что был сегодня на воротах.

— Остальным работать до победы, тюрьму предупредили, примут. В батальоне нас ждать не станут, оружие сдаем потом все вместе, всех жуликов тоже надо вывести за один рейс, так что кто закончит сидят и ждут, все ясно?

— Понятно, — вздохнул Вицин.

— Что же нам так везет-то. — расстроенно пинал стену прапор Воронин.

Старший конвоя Воронин привез жулика к Соломину, в паре конвоиром у него тоже прапор был и по должности комод, (я же теперь все списки печатаю, знаю), Чемоданов. Обычно ставят старый — молодой, старший конвоя — конвоир, в пары, но иногда выходит и так. Я же говорю прапоров тут как собак. Должность старшего конвоя и комода вроде равнозначна, а кто будет главным в паре тут уже дежурный с его волшебным журналом решает, если конечно иные офицеры не внесут корректив.

— Иди за меня посиди на приговоре малой. — предложил Чемоданов.

— Старший скажет пойду. — пожал я плечами.

— У него тут любовь в камере сидит, а ты его на другое дело. — прикалывался Воронин.

— Не, мы его уже вылечили, — возразил Вицин, привлекая внимание, — Он же отчего на воровайку запал?

— Так из-за спермотоксикоза, известное дело, молодое. — ржут в ответ.

— Ну да отчасти это приступ спермотоксикоза, но как говорит моя сестра, а она у меня медик, вы упускаете из виду основное заболевание.

— И что это?

— А основное заболевание, это девственность! — продолжал развлекаться и развлекать всех за мой счет, Вицин.

— Ха-ха-ха!

— И что вылечили? Кто вылечил то?

— Так баба Клава!

— Га-га-га!

— А что за баба Клава? — поинтересовался Валера, хихикающий за компанию, но явно не разбирающийся в местных исторических персонажах.

— Конвой! Конвой я к кому обращаюсь! Конвой, вы глухие? — аж топнула ножкой в туфельке секретарь суда, — Петрова, к Соломину в третий зал!

— Черт, а зачем в третий то, а?

— Через здание все переться, на ту лестницу.

— Так все равно людей уж нет, пустой суд.

— Ладно, дай нам малого Валера? — спросил снова Чемоданов.

— Он не малой, а Замзамыч! — пошутил Валера.

— Гы-гы-гы.

— Ладно, Артаньянов, идешь с ними.

Едва начали читать приговор, Чемоданов свинтил, оставив нас вдвоем с Вороной. Больно надо стоять стоя приговор слушать, если можно вернуться обратно или в коридоре посидеть. Понятно, что не третьим таки, а вместо себя выпросил «молодого», знаем мы все эти «дедушкины» заходы. А что делать? Как ни крути я тут новенький, да и печать бумажек, читай работа с замполитом, друзей мне не добавила. А перед залом стоит шикарное кожанное кресло, в которое бы влезло два меня.

— Таким образом, признать гражданина Петрова — не виновным. Освободить из-под стражи в зале суда.

— Чего? — хлопает глазами Воронин.

Да оправдательный приговор весьма неожиданная штука, сама по себе, но последняя фраза вообще новинка. Суд и прочие участники процесса собирают свои бумаги и вещи и хотят валить.

— Я что-то непонятно сказал, конвой? Вы слышали приговор? — спрашивает судья, подравнивая бумажки постукивая ими о стол.

— Так мы увезем как обычно, там вещи заберет и выйдет.

— Вы меня не слышали? Освободить из-под стражи в зале суда!

— Так это… Так не делается, — покрываясь потом возражает Воронин.

— Я не понимаю. Вы сейчас напрашиваетесь на очень крупные неприятности. Вы сейчас самовольно без всяких на то оснований вопреки решению суда продолжаете незаконно удерживать человека под стражей. У вас есть основания не выпускать этого человека?

— Быстро офицера сюда зови и прочих. — бледный как мел, разевая рот словно не хватает ему воздуха, отправил меня Воронин из зала.

Чемоданов дремал тут же на выходе из кабинета. Развалившись в мягком кресле для посетителей. Кто им только такое кресло поставил, такому место дома, а не в коридоре.

— ЧП соня! Быстро внутрь! — отвесил я ему с удовольствием волшебного пендаля, пользуясь случаем. Ибо не фиг меня в духа превращать.

А сам перепрыгивая через лестничные пролеты разом, рванул к старшим. Теперь уже не моя забота, чуть не подставили блин с этой заменой. Теперь чего бы там не решили я не приделах. Мысленно уже составляю рапорт что да как и почему, а я ни при чем. Да уж залет на залете у этих конвойных, что за жизнь.

Через некоторое время жулика вопреки требованиям уже сильно злого судьи, привели в камеру. Чемоданов про пинок даже видимо и не помнил, был бледный как мел, жутко перепуган.

— У тебя же все шмотки на тюрьме так? — спрашивал «фартового» жулика Воронин.

— Так — соглашался тот.

— Тебя выпустят куда пойдешь?

— За вещами.

— Ну так и поехали с нами тогда.

— Так я и не против, чего жопу морозить. — от улыбки с половиной зубов я аж вздрогнул.

— Вот так что бы судье и сказал! — удовлетворенный результатом вышел от камер Воронин.

— Есть у него второе дело нет? Есть или нет? — трясся Валера. — Чего вы молчите?

— Да не знаем мы, — уныло, признал Воронин, главный косяк.

— Почему?! — возмутился Валера.

— Я сказал проверить в спецчасти своему конвоиру. — голосом полным тоски сказал Воронин.

— А я сказал пошел ты на «юхъ» и это обязанность старшего! — парировал Чемоданов. — Ты и виноват!

— Я тебе приказал! Я старший! — чуть было не сцепились два прапора.

— Пипец, товарищи, это пипец. — хватался за голову Валера.

— Вы же уроды! Еще и нас всех подставили! — возмутился Вицин. — А ну отцепились друг от друга. Уроды!

В отличии от киношного Вицина, старший прапорщик был весьма могуч и хлопнув по разу по спинам прапоров установил тишину и порядок.

— Да-а — протянул Валера, которого поставили старшим, и кто точно может стать крайним.

— Старшего просят подойти в кабинет судьи. — показалась на лестнице секретарь.

Поднялся Валера и Воронин. В кабинете их ждала телефонная трубка, а на другом конце провода начальник МОБ, который пока и.о. Мертвенно бледные и понимающие что вероятно они потом крайними и окажутся конвоиры подняли Петрова снова в зал, и под наблюдением судьи отстегнули наручники и отпустили. Хотя тот постоянно повторял что не надо его отпускать, ему теперь до тюрьмы своим ходом очень неудобно и хлопотно добираться, к тому же при освобождении же справку должны давать, а где она и денег на маршрутку нет и прочее, и прочее. Но Петрова несмотря на все возражения выставили вон.

— Это все ты виноват! — наехал вдруг на меня Чемоданов.

— Что? Я здесь причем? — изумлению моему не было предела.

— Тогда в Верховном! Из-за тебя я теперь… Мы еще с тобой не поговорили за это, а поговорим не сомневайся!

— Заткнись Серега. — увел его в угол Вицин.

Что он из-за меня? Ему же вроде не влепили ничего, я же сам видел, да и зачитывали приказ. Или последние китайское предупреждение? Так это фигня, мало ли кто что говорит. Валера пытался вызвонить Маркова по домашним номерам, в батальоне остался только дежурный, который на себя никакой ответственности брать понятно не желал и не взял бы ни под каким соусом. В тюрьме ответить тоже не могли так сразу, вероятно их «офис» тоже свалил уже домой, а много ли знает дежурная смена?

— А у Звонаревой чего там все еще последнее слово или уже приговор читают? — спрашиваю я, поскольку мог пропустить спуск-подъем.

— Читают уже приговор. — ну точно уже спускали, пока я там в зале стоял.