– Хей, Лада, ты с нами? – я очнулась от минутного транса и теперь наблюдаю, как пальцы Макса щёлкают в нескольких миллиметрах от моего носа. Опять задумалась? Как-то слишком часто в последнее время.

Когда я замечаю, что Катя так же на меня смотрит – вздыхаю, беру в руки вилку и начинаю доедать свою порцию без особенного удовольствия. И тут до меня внезапно доходит, что тарелки и кружки моих кузенов уже пусты.

– Подождёте меня?

Мои соседи переглядываются с подозрительной ухмылкой на лицах и в глазах. Вновь вздыхаю и в мгновение ока проглатываю яичницу, запивая его крепким кофе.

– Конечно, подождём. Только ты всё равно как-то побыстрее давай, – отвечает Максим, на что я снова киваю и опустошаю свою чашку кофе буквально в три глотка. Напиток уже успел остыть, и я улыбаюсь шокированным взглядам Максима и Кати.

– Учитесь, пока я жива, – в горделивой манере отшучиваюсь я. Может, Кате это не так уж и нужно, но Максиму точно не помешало бы поучиться расторопности. Я беру в руки поднос и, предварительно встав со стула, отношу грязную посуду к её законному месту. Сегодня по посуде у нас дежурит Максим – над своей тарелкой я могу не утруждаться.

Далее предстояло накормить Олю. Утром это сделала мама, перед тем, как уехать за покупками, но уже к обеду данная обязанность лежала на мне. Я пробралась в её комнату осторожно и тихо. Могло показаться, словно я боюсь своей же сестры, но на самом деле я просто боялась сделать что-то не так, что отпугнуло бы её ещё больше, заставило бы её отдалиться от меня ещё дальше.

Оле было всё равно. Когда я зашла, она лениво повернула голову, будто я заставила её оторваться от ужасно интересного зрелища за окном. Её грустные глаза уставились на меня безо всякого интереса.

– Привет, – с робкой улыбкой поприветствовала её я, подходя ближе к небольшому письменному столу, стоящему в углу комнаты, где я и смогла пристроить поднос с тарелкой супа. – Ну что, ты тут как?

– Нормально, – последовал тихий ответ. Она снова повернулась к окну.

Я тяжело вздохнула, запустив немного вспотевшую руку в волосы. Как же это непросто. Получается, быть матерью – ещё сложнее? Если я даже не могу быть хорошей старшей сестрой, какая мать из меня получится?

– Тебе необходимо поесть, – мягко заметила я. – Я оставлю, а ты, пожалуйста, съешь, как проголодаешься. Хорошо?

Насильно впихивать в неё было бы бесполезно и совсем не педагогично. Получив от Оли негромкое «угу», как сигнал к разрешению уйти, я покинула комнату и быстро закрыла дверь. Всё так же осторожно, тихо, но быстро. Как будто хрупкая девочка могла начать трескаться, словно хрустальная ваза, от любого превышающего норму звука, но при этом могла и наброситься, словно дикий зверь. Такое впечатление создавалось. Этот короткий разговор сильно меня утомил. Я просто не знала, что ещё делать.

Оставалось верить, что со временем всё образуется. Время лечит – так ведь говорят в народе? А сейчас на девочку лучше не давить.

Дальше всё было по-обыденному: уроки, недолгая прогулка в магазин за хлебом, снова уроки. Пара серий любимого сериала. Всё это так привычно и серо. То же самое, что и вчера. То же самое, что и позавчера. То же самое, что и два дня тому назад. Неизменно. Ничего не меняется. Когда какие-то вещи входят в привычку, они теряют свой былой вес, свою ценность и какой бы то ни был смысл. Возможно, поэтому говорят, что хорошего должно быть понемножку.

Я не заметила, как настало семь с половиной вечера, и как солнце на небе сменила серебристая луна. Долгожданный вечер, долгожданная возможность наконец-то отдохнуть. Скоро, примерно через пару часов, с работы должен вернуться отец, чего я не могла сказать про дядю с тётей и маму. Те чёрт знает, когда ещё вернутся. Когда кончится скидка на помидоры? Один раз они воротились с такой ярмарки только к одиннадцати ночи. Всего раз в месяц – удовольствие, всё-таки, не частое. И Катя, должно быть, всё ещё гуляет с девчонками из своего класса – она ушла около получаса назад, точно не больше.

Из ванной я выхожу осторожно, практически на цыпочках, стараясь не создавать лишнего шума. Оля могла спать – как выяснилось от взрослых, порой она спала и днём, спала очень часто, что обусловлено стрессом. Иногда родители и тётя просто оставляли еду в её комнате, которую она съедала, когда просыпалась.

Дверь открывается с лёгким скрипом, и я зажмурилась, мысленно молясь, чтобы этот звук её ни в коем случае не разбудил. Несколько секунд не двигаюсь с места. Я должна быть тихой, просто должна быть тихой.

Как же я вздрагиваю, как вспыхивает моё сердце, когда я чувствую чужое прикосновение к своему запястью.

– Твою ж, Макс! – я обернулась и в темноте сумела различить некоторые черты его внешности. Худая фигура и ярко-красные пряди волос, как всегда лежащие в небольшом беспорядке. Этого было достаточно. Я чувствую на себе поедающий взгляд, так же, как и тяжёлое дыхание, обжигающее мне кожу. В моём голосе прозвучал скорее испуг, нежели гнев, а, заметив тревожное состояние брата, я взволновалась ещё больше. – Что случилось?

Он только нахмурился и предупредительно шикнул на меня, крепче сжав моё запястье, однако боли я не почувствовала. Он не отличался физической силой, но зато отличался ловкостью и редкой выносливостью. Несколько секунд, пока он переводил дыхание, очевидно, после бега, тянулись для меня минутами. И наконец он произнёс слово. Одно-единственное слово, от которого мгновенно всё прояснялось.

– Демон. У нас в доме.

Чувствую, что сердце в груди заколотилось ещё сильнее прежнего. Неизвестная тяжесть осела на лёгкие, препятствуя нормальному дыханию. Демон. Он ведь не шутит, да? Он не может об этом шутить. Это те монстры, что убили дядю с тётей. И сейчас они здесь, в нашем доме, когда я осталась за старшую, родители уехали, и Боже, Боже…

Нет-нет-нет. Нужно держать себя в руках. Нужно, потому что я сейчас за старшую.

– Идём, Лада, надо выбираться из квартиры.

Меня поражало то, с каким ледяным спокойствием Макс говорил со мной. Он тянет меня на себя, и я поддаюсь. Он тащит меня за собой, и я двигаюсь следом, словно неживая, словно кукла на ниточках, которой на данный момент управляет он. Мои глаза уже успевают привыкнуть к мрачной темноте, поэтому я передвигаю ногами уже гораздо более уверенно.

– Это Оля? Ты видел, как она стала демоном?

– Да. Это произошло на моих глазах. Я собирался отнести ей ужин… Когда я заглянул в комнату, она говорила сама с собой, а потом, ну… Всё и произошло. Её глаза стали белыми, повезло, что она меня не заметила. Пока демон ещё привыкает к её телу, она не может нападать на нас какое-то время.

В этом была основная слабость демонов. Тело человека они не могут использовать сразу, как только завладели им – может, минут через пять или шесть, не раньше. Но ведь, если она действительно не заметила Макса, она думает, что мы всё ещё не в курсе?

– Куда мы бежим? – спросила я.

Мои глаза приковываются невидимыми цепями к открытой Максом входной двери нашей квартиры и к лестничной клетке. Неширокие ступени не то чтобы выглядели надёжными, во всяком случае, для спуска с седьмого этажа. Ждать лифт? Это может быть долго.

– А это случилось сразу, как ты к ней заглянул? – почему-то этот вопрос внезапно заинтересовал меня и именно сейчас. Когда мы уже бегом спускались по лестнице, и возвращаться к лифту было бы нелогично.

– Нет… Я дожидался тебя. Говорю же, я заметил, что тебя не было, и вспомнил, что ты в душе. А с демонами нельзя быть сильно громкими, иначе заметят раньше времени, так что я не мог позвать тебя. Но много времени не прошло… Может, минуты три.

Господи… Неужели он действительно остался только ради меня? Неужели и правда в Олю вселился демон?

Это была моя вина. Только я виновата. Всё потому, что я не сумела поговорить с ней!

Я думала об этом, параллельно перешагивая со ступеньки на ступеньку. Пару раз я перешагивала сразу через две, из-за чего мы едва не удосужились судьбы сорваться вниз и умереть на лестнице. Сбежать от демона и умереть, скатившись со ступеней – ну не глупо разве?