Экипаж неторопливо катил по вечернему Горску. Светило недавно закатилось за горы, прозрачные сумерки постепенно сгущались, но до ночи было ещё далеко.

Витя был слегка пьян. Помимо двух бокалов шипучего, выпитого за время презентации, он продегустировал адское пойло мэтра Гири — после окончания мастер-класса хозяин всех мужчин им угостил. Тем самым, что поджигал. Пусть рюмочки были чуть больше напёрстка, но парень, как и я, практически весь день не ел. Лёгкий завтрак и половинка хачапури, разделённого с Лином, — вот и всё, что Виктору сегодня перепало. Опьянение, пусть и лёгкое, отпустило тормоза и развязало язык.

— Витя, чему я могла их научить?! Ты видел, какие бобры-профессионалы там были? Удивляюсь, что они меня вообще слушали. Ну, случилось у них так, что традиционно сыр едят без дополнительной обработки. Закуски, намазки, бутерброды. Но, думаю, длилось бы это недолго. Рано или поздно нашёлся бы какой-нибудь экспериментатор. Да тот же Лин, к примеру. Эта презентация всего лишь слегка ускорила процесс, — я вздохнула. — Знаешь, мне очень стыдно за своё необоснованное самомнение.

— Да брось ты! Всё нормуль! — решил успокоить меня Виктор.

Облапил обеими руками и решительно потянул к себе. «Эй, парнишка, не сходи с ума! Понимаю, что выпил немного, но это не повод портить отношения», — подумала я и, избегая поцелуя, склонила голову.

— Вить, помнишь наш поход и ту толстую тётку, что на четвереньках карабкалась в гору?

Парень, что-то вспомнив, слегка ослабил хватку и фыркнул:

— Конечно, помню. Смешная такая. Пыхтела как паровоз. Лицо красное, потное. Она со своим рюкзаком на черепаху была похожа. Но умная, как чёрт.

— Ты всё время забываешь, что та тётка — это я. Знаешь, я тебя очень люблю, — парень придвинулся ближе, — мне очень нравится, что ты рядом, что с тобой можно поговорить по-русски, что тебе не надо объяснять шутку, ты понимаешь, из какого фильма или мультика фраза. Но, — я сделала паузу, выделяя это значимое «но», — картинка той пыхтящей, вспотевшей тётки с красным лицом всегда будет стоять между нами. Именно поэтому я отношусь к тебе как к младшему брату.

— Но сейчас же ты не такая! — возмутился мой спутник.

— Такая, Витя. Ничего не изменилось. Понимаешь, тело как платье. Можно сменить. — Парень недоверчиво хмыкнул. — Можно, поверь мне. Пусть это непросто и безумно больно, но можно. Знаю, о чём говорю. Не единожды приходилось корчиться в муках трансформации. Но сознание, а это основа человека, осталось прежним. Знания, навыки, опыт, привычки, взгляд на мир, основные убеждения не изменились. Конечно, что-то меняется, но не резко и не радикально.

Виктор отпустил меня в начале монолога, но сидел всё ещё тесно прижавшись ко мне бедром. Поэтому не составило труда потрепать его по колену.

— Так-то, братец.

Парень отшатнулся и, смутившись своего порыва, отвернулся к окну. Что это он? И тут до меня дошло. Виктор молодой, здоровый мужчина, у которого нет возможности реализовать нормальные плотские потребности. Его раздражительность не от утомления, а от длительного воздержания. Вот я дура, поставила себе диагноз.

— Витя, — осторожно ступила я на дорожку скользкой темы, — ты тут с мужиками общался. Не спрашивал о весёлых домах?

Парень покраснел и отодвинулся ещё немного.

— Не спрашивал. Сами рассказывали.

— И чего?

— Что чего?

— Сходить не хочешь?

Спросила и чуть было не стукнула себя по лбу. Дважды дура! У Виктора нет своих денег. По договору я взяла его на полное обеспечение. Чем он за услуги расплачиваться будет? Залезла во внутренний карман куртки и выгребла всё, что там было.

— Держи!

— Тут слишком много.

На ладони, поверх горсти медяшек и серебра, лежала золотая монета.

— Нормуль! — передразнила я парня. — На этом не экономят. Знаешь, где самый лучший дом находится? — Парень отрицательно качнул головой. — Скажешь кучеру — отвезёт. Там и за здоровьем девочек следят, и обслуживающий персонал на высоте. До утра у тебя увольнительная. Сдачу оставишь себе. Понадобится ещё — скажешь. Сестра я тебе или как?

Виктор криво усмехнулся.

— Как тут забудешь, что ты взрослая и умная тётка? Хоть и выглядишь как пигалица.

Экипаж остановился, и возница доложил:

— Приехали!

Прежде чем выйти, Виктор, взяв меня за руку и проникновенно глядя в глаза, спросил:

— Ты не злишься на меня?

— За что?

— Ну, бросаю тебя перед воротами дворца, уеду на всю ночь…

— Витя, умоляю, не валяй дурака! До дворца метров триста пройти по охраняемой территории, — я достала фляжку. — Чем глупости городить, лучше глотни, взбодрись. И поезжай уже.

Парень приложился к бальзаму, сморщился, фыркнул и бодро соскочил на землю. Подал руку и ещё раз предложил:

— Давай провожу.

— Убирайся! — деланно рявкнула я. — Дай мне побыть одной.

Виктор засмеялся, чмокнул меня в щеку и, крикнув кучеру: «Гони!», чуть ли не на ходу запрыгнул в экипаж. Мальчишка.

Гвардейцы у ворот отдали честь и отступили от массивной калитки. Они не швейцары, и в их обязанности не входит двери открывать. А дверца-то тяжёленькая. Как её Витя с лёгкостью открывал?

Подъездная дорожка, рассчитанная на ширину одного экипажа, была пустынна. Такая погода замечательная, и чего народ в помещении сидит? Яркие звезды гирляндами неизвестных созвездий разукрасили небосвод и безупречную озёрную гладь. Чистейший прохладный воздух, насыщенный кислородом, пьянил. Красота-то какая! Не было желания что-либо планировать и куда-то бежать. Прогуляюсь, выпью чай с булочкой и спа-а-а-ать. Спать спокойно и долго, чтобы никто не будил и никуда не торопил, лениво думалось мне.

За спиной бодро зацокали подковки на каблуках форменных сапог. Тут у всех военных обувь подбита. Наверное, парни на вечернюю смену спешат. Освобождая проход, я отступила к кустам, тянущимся вдоль дорожки. Но мужчины не стали обгонять, а, закрыв мне рот, подхватили под локти и втолкнули в узкий проход зелёного ограждения.

«Филипп!!! — мысленно заорала я. — Быстро найти Пубока и скажи, что на меня напали недалеко от входа во дворец. Ты слышишь?»

«Чего ты орёшь так? Слышу я. Сейчас скажу», — мгновенно отозвался фамильяр.

Эмоции ментальное общение не передаёт, но мощность передачи сильные чувства увеличивают. Хотя я уже немного пришла в себя. Явно убивать не собираются. Иначе сделали бы это сразу. Как тогда, на крыльце драконьего банка… Рот, чтобы не кричала, закрыли не потной ладонью, а платком. Похоже, даже чистым — смесь парфюмерного и табачного запаха едва уловима, как это бывает от свежепостиранных вещей. Под локти держат крепко, но не грубо. Подстраиваются под мой шаг, а не тянут, как куль с картошкой. Интересный у них способ приглашать даму.

Остановились у беседки, плотно увитой вечнозелёным плющом. Один из похитителей жестом пригласил войти внутрь. Но там же темно! Темноты я не боюсь, но вдруг на полу что-то валяется. Запнусь, упаду. Нафиг надо! Машинально щёлкнула пальцами, зажигая светлец.

«Филипп, отбой тревоги. Ошибочка вышла. Приду, извинюсь, а пока не мешай», — ментально успокоила кота, а вслух сказала:

— Добрый вечер, господин канцлер!

— Добрый вечер, леди Агапи, — ответил чиновник, поплотнее запахивая плащ. Должно быть, продрог, ожидая, когда меня приведут. — Будьте так любезны, погасите свет.

Движение пальцев, и беседка вновь погрузилась в темноту. Вот и славно. Не будет видно, как удлиняю куртку, чтобы колени прикрыть от прохлады, и включаю лёгкий подогрев. Люблю комфорт, знаете ли. Как расположены лавочки, я запомнила, никаких препятствий на полу не заметила, поэтому смело делаю шаг к облюбованному месту. Не стоя же выслушивать предложение, которое сейчас последует. А оно обязательно последует. Даже дар Пифии включать не надо, чтобы догадаться, зачем меня сюда притащили. Но подожду. Вдруг старик будет оригинален, а я плохо о нём подумала.

— Леди, хотите я вам дам триста золотых монет? — конкретно, без предварительных «виляний хвостом», спросил канцлер.