— Долго вы, — новый голос, вроде, был знакомый. — Два банкомата, гараж… — сказал Свая. — Да мы тут охуели уже все… Коньяк кончился…

Работяга его уже синий… — недовольно прозвучал новый голос, потом приказал: — Сними!

Шиш стянул с меня шапку, и я увидел перед собой улыбающуюся рожу Ларина.

— Здарова, дружище! — произнес он радостно. — А ты не перестаешь удивлять!

— Стараюсь… — я был спокоен и уже смирился с происходящим.

— Шутит даже, смотри. По роже вижу, что шутит с самой вашей встречи, — Ларин с ухмылкой взглянул на Рыжего и Шиша.

— Охуевший! Пиздит много! — снова врезав мне локтем, проворчал Шиш.

— Вон друг твой, смотри, — Ларин кивнул в сторону лобового стекла.

Водитель включил дальний свет фар, и я увидел вдали трех человек, которые нависли над полураздетым и избитым Васей. Он стоял на коленях на льду, а рядом с ним было выпилено квадратное отверстие. Вырезанный кусок льда лежал возле проруби, на нем стояли несколько бутылок коньяка и стаканчики, а рядом валялась бензопила. Метрах в десяти от этого северного шабаша стоял еще один черный тонированный джип. Чуть поодаль стояла уже известная мне синяя тонированная теана с включенными габаритами.

— Правда, он уже не шутит. Шутки кончились… — Ларин открыл окно и крикнул: — Налейте ему еще, синий что-то совсем!

— Да заебало в него вливать! — крикнул голос из толпы.

— Тебе пацану синьки жалко?! Себе еще потом купишь! — крикнул в ответ Ларин и многозначительно добавил: — А он уже нет…

— По-другому никак? — спросил я, наблюдая, как кто-то из толпы, налив в стаканчик коньяка, протянул его Васе.

Дрожащими руками он поднес стакан ко рту и жад-но опрокинул. Лицо было в ссадинах, нос сломан. Верхняя губа и правая щека были рассечены. Бока и плечи — в сине-красных пятнах. Левый глаз был залит кровью и почти невидим из-за опухших век. Допив, он выронил стакан и попытался встать, но стоявший позади него бандит надавил рукой на плечо и вернул его обратно на землю.

— А как вы хотели? — перестав улыбаться, спросил у меня Ларин. — Дела мутить в моем городе, не спросив у меня? Ты че, совсем охуел?! Пришлось весь, сука, город на уши поставить, чтобы вычислить твоего Ро-бинзона Крузо! Молчишь… Видишь, нехуй сказать! — он повернулся к Свае: — Узнали, кто еще был?

— Программист. Сайт делал. Но говорит, он только продал ему сайт и дел с ними не имел.

— Звони ему! — приказал мне Ларин. — Программеру?

— Мэру, епта! Звони давай ему и говори, что у него есть час, чтобы отключить все. И если через час я все еще смогу зайти на сайт, мы поедем к нему.

Я достал из кармана телефон, включил его и набрал Коле.

— Але?! Нужно сайт отрубить!.. Да, совсем!.. Сей-час!.. Когда дома будешь?.. Да, это срочно! — я пытался дать понять, что это важно.

— Включи громкую! — велел Ларин. Я выполнил распоряжение.

— Коленька, — вкрадчиво вещал Ларин, — слушай меня внимательно. У твоего друга случились неприятности, и у тебя есть час, чтобы эти неприятности не стали твоими. Мне похуй, где ты. Через час ваш магазин не должен работать. Час!

— Я понял, — ответил Коля.

— Надеюсь, на один грех сегодня меньше будет… — Ларин посмотрел на мой рюкзак и бросил Свае: — Ноутбук на дно!

Рыжий достал из рюкзака ноутбук и протянул Свае. Тот вышел из машины и, подойдя к проруби, бросил туда ноут. Подмерзшая каша разошлась, и ноут в мгновение ока пропал из виду. Свая поздоровался со стоявшими вокруг Васи братками. Я крутил в своей голове по кругу: «Гаспар с большой буквы, через доллар… ноль-семь, ноль-пять, две тысячи десять».

— «Сайга» вот еще его, — Рыжий показал Ларину сверток.

— А ты бандит у нас значит, да?! Стрелок! — с ух-мылкой произнес Ларин и, взяв сверток, размотал его и начал разглядывать ствол.

— Товара где-то с полкило, — подключился Шиш. — Деньги? — спросил Ларин.

— У Гены, — ответил Шиш.

— Короче, смотри сюда. Я не знаю, нахуя ему это, но твой бывший партнер попросил не ебашить тебя… — сказал Ларин и направил на меня карабин: — А я бы тебя прямо сейчас ебнул, пидора. Из твоей же пукалки… Понять не могу… Ты же сам Гуся нагнуть хотел, а он за тебя вступается…

— Гусь попросил? — я был в недоумении.

— Вот и я удивился… Значит, теперь слушай сюда. У тебя сутки. Ни двое, ни трое. Сутки… чтобы уебать из города. Ты забываешь всех, кто здесь работал, и за-бываешь вообще, что здесь можно работать… — он за-вернул «Сайгу» и положил ее на подлокотник: — Если я увижу тебя здесь или узнаю, что ты открыл что-то подобное снова или таскаешь сюда дурь, с тобой будет то же самое… — Ларин открыл окно и крикнул: — Сворачиваемся! — снова повернулся ко мне и включил свет в салоне. — Чтоб ты понимал, что это на твоей совести.

Салон джипа озарился светом. Василий, заметив это, медленно развернулся в нашу сторону. Теперь сидящих внутри авто не скрывала тонировка, и наши взгляды с моим курьером — давним знакомым, хорошим приятелем, а теперь уже и надежным другом — пересеклись. Его уставшие и измученные глаза смотрели на меня смиренно. Стоявшая за его спиной «торпеда» пнула Васю в спину, и тот упал в прорубь. Барахтаясь и цепляясь за края ледяной купели, он попытался вылезти, но хлесткий удар ботинком прямо по лицу от того же шакала откинул его назад.

Двое других бандосов, обойдя ледяную крышку, смахнули с нее стаканчики и стали двигать ее на дыру колодца. Вася, выплыв и попытавшись снова ухватиться за край, что-то крикнул, но звукоизоляция машины не позволила мне расслышать, что именно. Я дернулся с криком:

— Не надо. Мы все поняли. Ну не надо! Прошу! Не надо! Мы уедем вместе! Не на-а-адо!

Я орал как резанный, понимая, что это уже не шутка бандитов, пытавшихся меня проучить. Рыжий и Шиш прижали меня чуть сильнее.

— Не ори! — Рыжий ударил меня локтем в подбородок. Я поплыл, как от легкого нокаута. В глазах слегка потемнело, в голове пробежала волна ноющей боли.

— Не надо, — шептал я себе под нос, — не надо, про-шу!

Плита накрыла прорубь полностью, и я уже не видел ни Васи, ни каких-либо брызг, а звук его еле слышимого голоса вовсе пропал. Лишь белоснежная прямо-угольная равнина. Один из бандитов поднял со льда

бензопилу и направился в сторону другого джипа. Еще двое двинулись за ним, а Свая направился обратно в сторону нашей машины.

— А ты че еще сидишь? — повернувшись ко мне, Ларин ухмыльнулся, — Сутки пошли… — затем посмотрел на Рыжего, — Выпусти его!

— Сутки! — еще раз повторил Ларин. Я вышел из машины. Рыжий ткнул меня в спину, сел обратно и захлопнул дверь. Оба джипа уехали, я остался в полной темноте. Фары уезжающих машин светили в сторону берега. Сугробы, сухие и серые деревья, небольшие комья льда и невысокие каменные от-весы… Я узнал это место. Летом мы часто здесь бывали. Глухой и тихий закуток северного побережья. От него до ближайших микрорайонов с чахлой конечной остановкой, на которую можно было бы дать хоть какой-то ориентир таксисту, — около десяти километров…

В детстве мы здесь бывали несколько раз. Купались и веселились, приезжая на этот мыс на велосипедах. Тогда мы еще мало что знали о жизни. Наши головы были наполнены ребяческими глупостями. Скакали, как кони… и громко ржали… Толкались и боролись, барахтаясь в грязи у самого берега… Могли дернуть за ногу и напугать друг друга, подплыв сзади. Старшие ради прикола нередко топили младших. Кто бы знал, что те наши шутки, когда мы топили Васю, будут безобидной репетицией его незапланированной кончины.

Я еще раз посмотрел на ледяной склеп, где теперь был похоронен мой друг. Не знаю зачем, но я включил фонарик на телефоне и осветил крышку гроба. Подняв со льда бутылку из-под коньяка, я увидел, что там немного осталось. Я сделал один глоток, остальное выплеснул на лед.

— Прости, — произнес тихо и, бросив со всей силы бутылку, разбил ее на десятки осколков. Развернулся и пошел в сторону утеса, освещая себе путь.