— Да, конечно! — ответил я и достал по сигарете обоим, сразу же подкурив. Сначала ей, а затем себе.
— Я не хочу тебя обижать… и правда не хочу, что-бы ты парился! Уже через несколько недель нашего с тобой знакомства я увидела, что в тебе есть все, что нужно моему ребенку. Ты симпатичный, у тебя хорошие гены и отличные родители. Ты спортивный и хорошо танцуешь… ты творческая личность, как и я… вполне умен, — продолжила она, выпустив облако дыма. — Можешь ненавидеть меня, я пойму. Но, если сможешь, прости. Думаю, все будет хорошо. Позднее ты поймешь, что так будет лучше, а за меня не переживай. Я справлюсь. Все будет хорошо у нас… правда! — снова с искусственно нарисованной улыбкой добавила она.
— Подожди! Но ты же сказала, что предохранялась! — выкрикнул я.
— Я соврала, — совсем спокойно, будто уже не избе-жать приговора, ответила она. — Перестала принимать таблетки еще до нашего знакомства. Ну правда, прости. Я не хотела тебя как-то обидеть этим.
– Ты нормальная вообще? Я че, блядь, тебе авто-мат с игрушками? Это игра, по-твоему? Мне жить с этим! — не сдерживая эмоций, уже почти перейдя на крик, разошелся я. — Я похож на человека, которому будет похуй? Думаешь, мне будет все равно, что где-то ходит мой ребенок?! Я че, такой мудак по-твоему?.. Нашла тут донора спермы!
— Я правда не думала, что ты так к этому отнесешься…
«Правда…», «правда…», «правда…» — это ее идиотское слово-паразит, которое раньше меня нисколечко не смущало, теперь же резало слух и попросту раздражало. Ведь правдой тут вовсе не пахло. Кругом витала ложь и сплошные отговорки… Домыслы и до сих пор непонятная авантюра… Беспонтовый замут и бредятина, которую даже под любимым соевым я наотрез отказывался жрать.
— А как, блядь?! Как я должен был к этому от-нестись?! Просто забить хер? Я че, похож на типов, которые суют всем подряд и хвалятся потом, что пол-города нарожало от них ублюдков?! — в этот момент я вспомнил одну из самых идиотских поговорок, которую услышал от моего давнего приятеля, который нередко, вспомнив про кого-то из своих с полдюжины брошенных детей, любил повторять: «Жизнь нужно прожить так, чтоб каждый встречный ребенок говорил тебе: “Привет, папа!”». Это была, по моему мнению, уже тогда самая тупая и бессмысленная хрень, которую я когда-либо слышал. В чем понт от детей, оставленных с озлобленной на мужиков матерью-одиночкой? Большую часть своей жизни я сам рос без отца и прекрасно осознал минусы такого воспитания и взросления.
— Успокойся. Я не считала и не считаю так, — выражение ее лица сменилось на испуганное.
— Да че за бред?! Не надо меня успокаивать! — вы-палил я ей в ответ. — Охуенно ты решила все за меня!
А может, я хочу, чтобы вы были и моими планами тоже?! — слегка понизив тон, продолжил я. — Ты у меня спросила, хочу ли я стать отцом? Нет!.. Конечно, я не хочу! Но это будет и мой ребенок тоже!
— Да не нужен он тебе! Не нужен! — не сдерживая слез, выпалила она в ответ. — В тебе сейчас кричит лишь твоя гордость, и играет самолюбие, что такой вопрос оставили без твоего внимания! Но это целиком и полностью моя проблема! Я его хотела, я и буду его растить! — перейдя в позицию защиты и повысив тон, продолжила она.
— Да в чем прикол здесь, я не пойму?! Что за идею дебильную ты себе в голову вбила? Тебе совсем на меня и мое мнение похуй? А если я тоже хочу растить его?
— Да никто тебе не запретит потом с ним видеться! Давай не будем гнать дуру?! Ок? Зачем ты сейчас все раздуваешь? Еще рано об этом говорить… Ну прав-да… можно я пойду уже? Я устала и немного за-мерзла…
— Я все-таки тебя не понимаю… Ладно… давай. Позже еще раз спокойно все обсудим… Но я не хочу все оставлять так, как ты предлагаешь… серьезно… — недовольно произнес я.
— Ок, я поняла. Давай еще по одной выкурим, и я пойду домой…
Мы закурили… Стояли, смотря друг другу в глаза, иногда отводя взгляд. Она смотрела так, будто пыталась прочесть мои мысли. Я же глядел на нее по-прежнему с укором, словно крича ей: «Опомнись! Нехуй так поступать со мной! Все может быть иначе!» Потушив сигареты, мы обнялись, сухо поцеловались и отпустили друг друга… Всю дорогу домой я пытался понять, как поступить в этой ситуации. Это напоминало японскую задачу с лодкой, зайцем, волком и охот-ником. Как перевезти на тот берег и ребенка, и свою бурную молодость? Как в этой ситуации сделать так, чтоб все были счастливы?
Не помню, как в тот вечер оказался у друга с не-сколькими бутылками дешевого, как моя жизнь, коньяка. Оказывается, я пошел не домой, а притащился обсудить свои беды к другу, и понял это лишь только под утро, когда проснулся с тяжелого похмелья. Сигарета и остатки теплого выдохшегося пива в недопитом стакане привели меня в чувства. Я свесил ноги с кресла-кровати и попытался встать. Грохот от перевернутой мною пустой бутылки из-под коньяка, оставленной у табуретки на полу, потревожил спящего на диване друга. Но он лишь повернулся на другой бок и продолжил спать. Я поставил пустой пузырь, пробрался в коридор, оделся и побрел домой. Плохо помню, что конкретно мы с ним обсуждали и к чему пришли… Но одно знаю точно — в моей голове остались все те же вопросы, с которыми я вчера шел в магазин за коньяком…
Периодические смс ей на мобильный, звонки на домашний и визиты на радио, когда знал, что она будет в эфире, — такими были мои попытки хоть как-то пообщаться с ней, в надежде, что она успокоилась и выпавшая из системы шестеренка в ее голове все-таки встала на место. Но тщетно. Когда нам удавалось увидеться, она общалась со мной сухо, на бегу, без малейшего интереса ко мне. Будто ее подменили. Будто между нами ничего не было, и ее дела стали куда важнее, чем я. Наши отношения, как мне казалось, были разрушены этой напастью… этим третьим лишним. Но ведь нам же всегда твердили стариканы: «Ребенок — счастье в доме. Это к лучшему. Это то, что склеит любые трещины в отношениях». Серьезно? Но как тогда объяснить эту хрень? На, бабуль, зацени! Нежданчик, да?! И че ты скажешь мне в этой ситуации? Клеем ни хера тут не пахнет, верно?! Ни счастьем… Ни лучшим… Я не чую этого аромата благоденствия семьи… Очага… любви… И прочего того говна, что нам продают американские комедии. Я с каждым днем все больше и больше чувствовал себя дураком. Тупым балбесом, который долбится башкой в закрытую дверь, не обращая внимания, что она не просто закрыта, а приварена намертво по периметру всей коробки.
Мой очередной визит к этой чертовой двери состоялся в ее день рождения. Мероприятие проходило в уютном местечке в компании ее коллег и друзей. Толпа, человек в пятнадцать, пела песни и веселилась в небольшом кафетерии, арендованном на вечер только для них. Слегка выпив для храбрости, я заявился в это кафе с цветами, тортом и в отличном настроении. Представлял себе заранее, что сегодня есть все шансы отворить этот чертов чулан счастья, и мысль об этом меня радовала. Оказавшись на пороге, знаменуя свой приход звуком дебильного колокольчика, я оглядел сидевших в зале гостей. Наверное, как ты себя по-ведешь в обществе, так общество тебя и воспримет. В тот момент именно изгоем я себя и ощущал. Тупо стоял, надеясь, что она меня как можно быстрее заметит и подойдет поговорить. Я смогу ее поздравить, сказать пару теплых фраз, отвесить комплимент о том, как она сегодня хорошо выглядит. Но все пошло не так… Через какое-то время одна из ее подруг заметила меня и, позвав именинницу, произнесла: «О, смотри… твой верный пес примчался. Да еще и с цветами!» — раз-мазав мерзкую ухмылку по своему лицу. Виновница торжества повернулась в мою сторону, а вместе с ней и все остальные гости. Осмотрела меня с ног до головы и рассмеялась, словно на меня сверху было вылито ведро помоев. Ее смех подхватила вся толпа, а я все больше ощущал себя клоуном на детском утреннике. «Какой же я дебил! Я же знал, что как-то так все и будет. Нахуй… в топку. Хватит! Я пас!» — твердил голос в моей башке. Я бросил цветы и торт на пустой столик и едва слышно, но очень четко произнес: «Да пошла ты!» Разворачиваясь и уходя, видел, как она дернулась в мою сторону со словами: «Подожди, не обижайся!» — но я уже не хотел ничего обсуждать и слушать. Идя куда-то, но лишь бы не домой, думал только о том, насколько жалким я сейчас выглядел. Мечтал, чтоб кто-то из этой компании неожиданно для остальных сдох. Вспоминая их колкие ухмылки, резко возненавидел все эти рожи. Даже тех, с кем вполне неплохо общался, заведя приятельские отношения благодаря радийной студии. Злился и крутил одну фразу в голове: «Нахуй их всех! Нахуй! Пусть делает, что хочет!»
