— Ты больной? Что смешного?!
Плавно мой смех перешел в крик. Я бил руль и подголовник. Лупил себя по голове ладонями и все громче и громче продолжал кричать, будто в меня вселился бес. Как гуру просветления учат своих подопечных выехать куда-то в горы и проораться, выпуска я гнев, точно так же я ора л, сидя в машине. Выражение лица моего Ангела теперь отражало не только злобу, но и панику. Спустя несколько минут вместе с хрипотой в горле появилось и некое спокойствие. Я выдохнул, поправил челку на голове, заглянул в зеркало и, не глядя на подругу, произнес ровным голосом:
— Прости.
— Тебе смешно? Это смешно было, по-твоему? — ударив меня по плечу ладонью, выкрикнула она. — Домой отвези меня!
— Правда, прости. Мне трудно объяснить это… Как быстро все поменялось…
— Что именно?
— Еще недавно я в буквальном смысле был на их месте… стоял рядом и смотрел, как они кошмарят других. Теперь и сам испытал эти ощущения.
— Понравилось?
— Перестань. Больше такого не повторится… обещаю…
— Домой меня отвези!
До самого дома мы ехали молча. Я перетирал в го-лове случившийся опыт унижения. В такой ситуации сложно было принять верное и правильное решение. Если бы обладал навыками Стивена Сигала или Джета Ли, то мог бы в красивой манере раскидать всех там на месте. Остановить пару пуль зубами. Одному сломать ногу, другому выбить все передние зубы ударом железного кулака. Третьему, отобрав у того ствол, за-пихнуть его в задницу… Но это все кино. А на деле мы все опираемся на ситуацию. Я знал, что меня не убьют и даже не покалечат. Я не сделал им ничего того, за что меня стоило так сильно ненавидеть. Гиенам просто захотелось жрать, а я их вовремя не покормил. Ангела бы они тоже не тронули. Не настолько больные они… я надеюсь… Их задача была нагнать на меня жути. Устроить то самое показательное шоу, от которого мои шестеренки, настроенные на то, чтобы заставлять меня соблюдать уговор, снова начали работать. И это, хочу заметить, у них неплохо получилось. Я продолжал медленно кипеть, но уже прикидывал, как откусаться от этих шакалов.
Лиза же, уткнувшись лбом в боковое стекло, сидела с обиженным видом и смотрела на пролетающие мимо фонари машин. Я не знал, о чем она думала в тот момент. Возможно, так же, как и я, сидела и тихо ненавидела этих уродов, представляя, что бы она могла с ними сотворить, будь это в ее власти. Или же она так же тихо, насколько могли позволить ее чувства, ненавидела меня за то, что я повстречался ей когда-то и продолжаю баловать этими феерическими сюрпризами. Сюрпризами, которые поднимались вверх на шкале неожиданности и жести по резко загнутой и скалистой кривой.
Доехав до своего подъезда, я выгрузил расстроенную Лизу и уехал. На болванку пришло смс от Рината с текстом: «Прости. Мне не оставили выбора». Я не был зол на него. Я прекрасно понимал: когда такие тиски сдавливают, ты склонен думать лишь о своей шкуре. Теперь я допер, что первый раз его прессанули еще в тот день, когда он пришел с разбитой губой, впаривая мне историю про телку и выпрашивая добавки. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы срастить эти две ситуации и понять, что в тот вечер он закупался под палкой. Чисто доказать шакалам еще раз, что я продолжаю отгружать товар. А они сидели и пасли мой подъезд. Такая у них работа…
Глава XII
ОСНОВАНО
НА РЕАЛЬНЫХ СОБЫТИЯХ
Я набрал Пахе, предложил увидеться и поговорить. Встреча состоялась на нашем условном месте. На пригорке, на окраине одного микрорайона, где просматривался периметр и были видны подъезжа-ющие машины.
— Грустный ты какой-то. Проблемы? Привет, — Паха протянул руку и поздоровался, похлопав меня по плечу.
— Привет. Ларинские заезжали за данью, — я улыбнулся. — Точнее, как заезжали… выцепили меня, вытащили из тачки и в не совсем приятной форме попросили в течение трех дней привезти им сотку.
— А кто подъезжал? Лапа со своей кодлой? Ты же им обозначил, что пока сидишь на жопе?! — спросил Паха.
— Да, они. Ко мне один тип забегал периодически. Они его выцепили и через него набили мне встречу.
— Ушлые… хули… Не знаю, что тебе тут предложить. Ты же понимал, что так будет? Мы говорили с тобой на эту тему еще в начале всей движухи…
— А какие варианты?.. Это был ультиматум, по сути… ты и сам это знаешь.
— Да… ситуация стремная… Заплати. — Потом еще попросят…
— Скажи, что больше не будет. Но придется реально сесть на дно. Покрутятся… может, подъедут еще пару раз. Поймут, что не в теме… отвалят… Да… Бумеранг жизни… Сначала с того твоего обалдуя трясли бабки для тебя… Теперь трясут с тебя для Ларина… — Паха засмеялся.
— Ага… смешно…
— А кстати, с барана того, может, дотрясти? Или на чем там с ним закончилось?
— С Сереги-то? Да хули с него взять… бомжара ебаная… Голодранец-нищеброд. Как чайка кормится то тут, то там… У него уже такой похуизм выработан к жизни, что его только могила исправит…
Взять мое на себя сможешь, когда новая партия придет? Я все равно сейчас под контролем со всех сторон…
— Смогу. Нужна конкретика, кто, что и сколько.
Сиди дома, отдыхай, — Паха улыбнулся, — сотки, я так понял, у тебя сейчас нет?
— Так были б бабки, то сидел бы на жопе и не баhыжил!
— Понял тебя. Подкину через пару-тройку дней. Разберемся… не ссы! — Паха похлопал меня по плечу.
— Спасибо… А что там у тебя с Арчи и всем остальным?
— Тухляк. Соскочил, сучара. Как я и говорил, мне настоятельно рекомендовали его не дергать и даже не дышать в его сторону. Ебола, короче… А я бы этого сучонка ебнул. Не промазал бы… Он мне так жизнь обосрал. Но жизнь долгая… земля круглая. Сочтемся…
— Ясно. Не грузись сильно. Жив остался. Такие шансы редко кому выпадают.
— Тоже верно… но бесит, блядь!..
— А по артельской теме что?
— Да там тоже еще воняет. С людьми общаюсь в аккурат. На личных цифрах веду строго обычные беседы. Как успокоится, дам знать.
— Понял. Надеюсь, все разрулится… — я пожал руку Пахе, и мы разбежались.
Собачий холод, кроме всего прочего, заставлял ютиться дома. Как же я ненавидел этот мороз, который загибает тебя в узел, как сутулого старика. От него колом вставал двигатель у тачки, а ты, выскакивая из подъезда, который тоже никогда не видел зимой плюсовой температуры, согнувшись, как доходяга, с руками в карманах, быстрым шагом бежал до машины, чуть ли не набирая еще в подъезде воздуха побольше в легкие, словно предстоит пробежать некий безвоздушный коридор. На тридцатиградусном морозе дышать особо не хотелось. Каждый вдох обжигал твою гортань словно высокоградусный напиток.
Будучи привыкшим с самого детства жить в этой местности, я так и не смог привыкнуть к этим минусам нашего дикого и бескрайнего севера. Хотя, возможно, если бы я, скукожившись, брел по дороге в школу и наблюдал вокруг яркие и красивые здания, ухоженные улицы и довольных людей или имел бы возможность передвигаться на комфортабельном, утепленном, приспособленном к этим местностям общественном транспорте, эта обстановка выглядела бы в моих глазах иначе. Чахлые газели и обшарпанные полуразваленные автобусы времен Советского Союза украшали наш увядший город словно самодельные кривые игрушки, сделанные руками слепого мальчика и оставленные на высохшей, полуопалой серой ели… брошенной у мусорного бака в начале февраля.
Я ждал, словно подсудимый приговора, когда же истечет обозначенный мне срок и когда Паха подгонит мне обещанные бабки. Продумывал, какой движ будет далее. Закончится ли все на этом или же утянет еще глубже на дно этой системы, для которой я изначально не был приспособлен. Я так и не мог подобрать правильную призму, чтобы рассмотреть в нужном ракурсе ту самую яму, в которую рухнул с головой. И чем более напористо пытался рыть, чтобы выкарабкаться из этой ямы, тем сильнее, мне казалось, закапывал себя в нее. ***
