— Но шансы есть?

— Есть. Но в его дела слишком много людей вмешалось. Будем думать, — ответил Фара.

— Все… нам ехать нужно, — влез Саша. — Подробней через три дня поговорим.

— Окей, — я кивнул и, выйдя из их машины, сел в свою.

Теана сорвалась с места, будто ее водитель увидел неподалеку сходящую лавину. Эта тачка всегда так ездила… Для нее не было красного, пешеходов… правил. Без мигалок и даже не участвуя в погонях, этот фраер вел себя на улицах как царь. Видимо, такие привилегии у подполковников в нашей стране. Интересно, что позволено творить чинам, что стоят выше? Полковникам… генералам… Катать пешеходов на капотах в день своего рождения?! Хотя, судя по репортажам новостей, этим они и занимаются…

Сколько бы я ни зарабатывал и сколько бы ситуаций у меня ни случалось, я никогда не умел откладывать на непредвиденные расходы… до этого момента.

Живя одним днем, я проматывал все, что нарубил, не думая, что завтра может случиться такое говно, как это. А оно случилось! Трудновыводимое, вонючее, привлекшее на свой запах множество надоедливых мух. Такое говно не отмывается. Можно очень тщательно намазаться самыми пахучими гелями… тереть изо всех сил, используя различные масла или скрабы. Но лишь стоит подуть ветру в твою сторону, как ты снова почуешь его запах.

Мне не хватало еще четырехсот кусков до заяв-ленной мусорами суммы. Как назло, еще до поезд-ки на Кавказ я никого толком не заряжал. Обзвонив должников с новой болванки, я собрал лишь жалкие пятьдесят косарей. Никто из соратников не горел желанием давать мне денег в сложившейся ситуации. Непонятно как, но в городе начала всплывать информация о нашей с Димасом проблеме. Последний оплот… тот человек, у которого я не любил и не хотел ничего просить, но пришлось, — мама.

Приехав к ней, я наплел ей байку про драку, в ко-торой пострадал человек, и, чтобы подписать с ним мировую, адвокат запросил триста пятьдесят штук. Я выслушал лекцию о поведении в обществе, вытерпел причитания на тему, что у меня в жизни все через одно место, кивнул головой, тем самым согласившись с материнской просьбой сходить в церковь и помолиться. Но в итоге получил свое. Моя мать любит меня больше всего на свете. В любой ситуации она найдет в себе силы понять меня и простить… помочь, если ситуация безвыходная. Будь я заядлым наркоманом, думаю, из такой матери, как моя, мог бы вить веревки и доить, как это делали мои знакомые, перешедшие ту грань совести, которая отвечает за принятие подобных решений.

На следующий день она сняла со сберкнижки нужную мне сумму, оставив себе лишь несколько тысяч. Довез ее до дома, мы обнялись, и я уехал. По ее взгляду понял — она знала, что я ей соврал. Верила, что эти деньги нужны мне, чтобы решить какие-то проблемы, но точно не связанные с той байкой, что ей впарил. Ведь опыт не пропьешь. Будь-то игра в карты, езда на велосипеде, боксирование на ринге или двадцать с лишним лет общения с одним и тем же человеком. Она знала меня как облупленного. Знала и надеялась, что однажды я стану человеком. Хотя бы наполовину таким, каким она мечтала меня видеть.

На следующий день я снова позвонил на номер Саши:

— Привет. Я готов встретиться, как и договаривались.

— Привет. Перезвоню, — он повесил трубку, но уже через десять минут набрал меня: — Там же, в пять.

— Понял. До встречи.

Я подъехал на десять минут раньше — убедиться, стоит ли их машина. Этого было бы достаточно, чтобы понимать, что, если их не будет на месте, мне предстоит, скорей всего, снова покрутиться по городу, дабы уто-лить их паранойю. Но, по всей видимости, покатушек не предвиделось. Лишь только выехав на дорогу к складам, я заприметил ту самую теану. Окно их машины опустилось, и я увидел за рулем и на пассажирском все ту же сладкую парочку. Они переглянулись, затем Саша показал жестом, чтоб я опустил свое стекло, и, убедившись, что его слышно, сказал:

— Паркуйся, закрывай машину и садись. Прокатимся.

Слушая и повинуясь, я заглушил двигатель, выключил фары, вышел из тачки и поставил ее на сигналку. Сел на заднее сиденье теаны и поздоровался. Фара и Саша кивнули мне в ответ.

— Все в порядке? — спросил Фара и, переключив передачу на четвертую, ударил по газам в своей привычной манере, сорвав машину с места, как гончую за зайцем.

— Да, все нормально… собрал нужную… — но не ус-пел я закончить фразу, как Саша меня перебил.

— Позже о делах.

Фара в этот момент летел по шоссе, обгоняя машины. Мы ехали в сторону объездной. Я прикидывал, куда мы можем поехать. Но самым тихим и безлюдным местом была как раз объездная.

— Тебя опять парит прослушка? — обратился я к Фаре. — Да нет никакого хвоста!

— Ну и отлично… сейчас поговорим… Спустя минут семь мы добрались до дороги, ведущей на старый дачный поселок, где, стоя на возвышенности, можно было видеть машины, двигающиеся в обе стороны, на расстоянии нескольких километров. Мы остановились, и Саша повернулся ко мне:

— Доставай всю электронику из карманов и давай мне, — произнес он, натягивая черные кожаные перчатки.

Вынув телефон и пульт сигнализации, я протянул их ему.

— Что еще в карманах? — продолжал допытываться он.

— Деньги и сигареты с зажигалкой.

— Дай пачку и зажигалку, — Саша снова протянул руку.

Фаритов лишь наблюдал за нами краем глаза… Саша тщательно осмотрел пачку сигарет, достал из нее содержимое, засунул обратно… Затем щелкнул не-сколько раз зажигалкой:

— Еще есть что-то, кроме денег?

— Нет.

— Сними куртку и дай мне!

— Бля, опять эта песня… — я с недовольным видом снял куртку и передал ему.

— Футболку подними и повернись! — произнес Саша, ощупывая куртку.

— Неужели до сих пор микрофоны клеят на пузо, как тридцать лет назад? Ничего новее не изобрели? — я поднял куртку и сел вполоборота, повернувшись спиной к Саше.

— Много где клеят… Давай ты шутки свои оставишь при себе! — Фара посмотрел на меня через зеркало.

— Вроде чист, — Саша вернул мне все, и, включив тумблер на глушилке, приказал: — Доставай деньги!

Я достал из кармана толстую пачку пятерок и протянул ему. Саша взял в руки пачку и начал считать. Фара снова включил передачу и нажал на газ. Саша отсчитывал пятерки по двадцать штук и клал на колени.

— Можешь ехать ровнее, — попросил Саша, пытаясь удержать на коленях стопки.

— Да это дорога такая…

Саша тщательно осматривал каждую купюру и, отсчитывая, клал в стопки, шепча себе под нос: «Десять… двадцать… тридцать…»

– Все ровно, — отчитался Саша, дважды пересчитав котлету.

— Отлично! — ответил Фара и завел разговор: — Димас твой долбоеб, понятно?! Вся его грядка… дружки… телка знают, что он там через тебя… как-то-хуяк-то заносил мне бабки. Туз — нарк и стукач мой. Вас он тупо слил, как барыг местных. Работали по тебе, в первую очередь. Когда ты свалил на юг, мы реши-ли, что ты каким-то образом прознал про разработку и съебал. Тогда мы взялись за друга твоего… — Фара повернул на перекрестке и поехал по старой дороге по направлению к овощной базе. — Вот ты хочешь впрячься за друга, но он недолго думал над предложением поехать к тебе домой и закинуть пакет с весом, после чего отправить нам смс, что задача выполнена, и тебя бы сработали той же ночью.

— Но он не сделал этого… — перебил я Фару. — Да… не сделал, — вклинился Саня. — Он лишь отправил смс, что ты сейчас с ним поедешь с весом делать схрон.

— Твоих пальцев на полке… да еще и этого дура-ка… достаточно, — Фара усмехнулся. — Как можно было умудриться так обосраться? Ты сам дал нам все… Но мы сейчас о другом тебе толкуем. Ты бы сел! И лишь потому, что ты решил вывезти вес из дома, он не стал морочиться с пакетом.

— Не друг он тебе, пойми! — снова влез в разговор Саня. — Он проблема твоя. Весь расклад по вашей схеме из Питера он подтвердил. Его сотовый, по которому он решал вопросы, не менялся полгода. Дома у него каждые выходные был притон… Да он слил тебя! Этого достаточно! Че еще тебе надо?!