Лапа на пассажирском сиденье приоткрыл окно, перезарядил травмат и стал дожидаться, когда телка отойдет от окна. Спустя несколько минут бычок сигареты вылетел в форточку, и створка прикрылась. Сема опустил окно уже наполовину — так, чтоб пролезла вся рука — и крикнул: «Серега! Ты дома?» Спустя несколько секунд знакомый силуэт показался в окне, Серый открыл форточку и, встав на стул, высунул голову. Лапа прицелился и выстрелил в окно прямо рядом с Серегиной башкой. Буквально через долю секунды после хлопка послышался звон бьющего-ся стекла и протяжный крик, сопровождающийся матерной бранью. Серега, как после удара, повалился на спину, а внизу, под домом, раздался визг шин, и черный хендай уехал.

Катаясь по полу, Серега то убирал ладонь от головы, то снова ее прижимал, понимая, что был все-таки ранен. По пальцам стекала кровь и капала на пол. Девки бросились в ванную за полотенцем, сложили его втрое и приложили к уху потерпевшего. Один из друзей, подав Серому руку, помог ему встать и усадил на стул. Кто-то кинулся убирать стекла, кто-то, сев напротив горемыки, вторил, как заевшая пластинка: «Нихуя себе! Есть мысли, кто это?» А кто-то вдруг бросил фразу: «Подождите убирать! Нужно вызвать полицию!» Но это предложение, словно две чашки двойного эспрессо после короткого сна, привело Серого в чувства, и тот, подняв голову на произносившего, выпалил: «Нет… тормози! Не звони никуда. Никаких ментов. Сам разберусь!»

…Лапа набрал мне поздно ночью, когда мы с пацанами записывались на студии. Следует понимать, что у таких шакалов, как Лапа, нет четкого графика, когда можно звонить, а когда нельзя. Они могут набрать тебе и в три ночи, и в пять утра, пребывая в полной уверенности, что ты ждешь их звонка. А если не ждешь, то они напомнят о себе — они любят это делать именно в этот момент. Но я прекрасно знал, что Лапа мне наберет, чтобы отчитаться о проделанной работе и получить за это награду. Я не спал… и не собирался ложиться той ночью. Студия для меня являлась единственной

отдушиной, бомбоубежищем от всего этого жизненного дерьма. Только здесь я мог на время позабыть обо всех своих движухах и связанных с ними проблемах. Теперь я понимаю, зачем ребятам из местной рэп-группы понадобилась на зоне мини-студия звукозаписи. Она их ограждала от того мира, где нет ничего, ради чего хотелось бы жить. Но далеко не все могли это понять… Поэтому, когда Лапа подъезжал на студию, он с первого раза и не понял, что я здесь делаю глубокойночью…

— Ты че, в рэперы подался? — усмехнулся он и про-тянул руку.

Конечно же, я не стал раскрываться и рассказывать ему обо всем своем творчестве. Таким, как он, это и не нужно… Они не воспринимают всерьез все, что выходит за рамки их видения. Я молча отсчитал двадцать косых, выслушал, как все прошло, после чего Лапа, видя котлету в моих руках, добавил:

— Парням на вискарь еще набрось пятерку… Ну и это… проведай товарища через несколько дней… должен быть сговорчивей…

Уже в который раз Лапа подтверждал свои нищебродские привычки. Он просто не умел заранее договариваться о конкретной сумме, а потому выпрашивал себе на чаевые словно новичок-официант, которому достаются лишь объедки со стола. Серьезные люди изначально включают все затраты в дело и не просят лишнего. Но Лапу я не воспринимал всерьез, не относился к нему как к бизнес-партнеру и даже как к чело-веку, с которым хотелось иметь дело. Он для меня был лишь «торпедой», которая по команде «фас!» и за энную сумму денег разгребала за меня и моих ребят дерьмо. Не более того… Да, было весело, но иметь с таким, как Лапа, что-то более серьезное я вряд ли б стал. Он не был заточен на большие суммы, на которые был нацелен я. Бутылка дорогого вискаря — его предел, выше этого ему вряд ли удастся когда-либо подпрыгнуть. Люди, которые смотрят далеко вперед, всегда имеют собственные ценности, а эти ребята дальше сегодняшнего дня не способны смотреть. А завтра… послезавтра… да хоть потоп! Я полностью рассчитался с ним, и мы попрощались.

Кажется, я даже не сказал спасибо… По совету Лапы, спустя несколько дней я заехал проведать давнего приятеля и узнать его теперешнее мнение насчет долга, так как годовые возвраты через приставов меня мало устраивали. Серый открыл дверь и, похоже, перепугался.

— Как дела? Что с лицом? — спросил я. — Ты по приколу спрашиваешь?! — обиженно произнес Серый. — Сам же знаешь, что случилось! — Я?! Откуда? — с ухмылкой произнес я и добавил: — Выходи в коридор, поговорим, а то слышал, у тебя на кухне небезопасно.

— Издеваешься? — Серега закрыл за собой дверь и вышел на площадку. — Я чуть без глаза не остался!

— Ну не остался же!

— Нормально нельзя было это решить? — спросил Серый.

— А такие, как ты, нормально не понимают. Тебе палец дай, ты руку вместе с головой откусишь. Расклад простой. Суд — судом, приставы — приставами, но есть еще и коллекторы. А как ты, наверное, уже догадался, ребята, с которыми ты имел честь видеться, ими и подрабатывают. И эти парни совсем не похожи на меня. Они другие. Они с тобой не росли вместе, и им на тебя насрать. Забирают лучше приставов… Деньги нужны быстро. Как? Мне похуй. Тряси своего подельника, папу… поебать… Надеюсь, ты меня услышал. Потом не обижайся, — и, развернувшись, ушел в сторону лестницы.

Серьга проводил меня взглядом… И пока я спускал-ся вниз, думал о том, что впервые человек, который был мне должен, стоял практически молча, слушал и не намеревался выдать мне очередную историю. Не было лжи или прочих уверток. Не было дешевых попыток залезть под шкуру и полизать зад в надежде на очередную отсрочку или попросту голимую поблажку. Все было так, как должно быть, и теперь я понимал тех, кто прибегал в решении своих вопросов к силе. Так до людей доходит быстрее…

Баланс. В какой-то момент мне показалось, что я его обрел. Идеальный. Устойчивый. Деньги текли рекой — так, что я не успевал их тратить. Мою шкуру прикрывали бандосы, а пешки заглядывали мне в рот, желая стать мной. Суки вились рядом и хотели красть мое время. Хотя бы на день… хотя бы на час. Вечно молодой и вечно пьяный, я слонялся по городу от тусы к тусе. Пока я дрейфовал на волнах некоего счастья, мне начало казаться, что именно этот баланс и является моей пиковой точкой. Куда еще дальше стремиться? Зачем? И так уже все есть. Но, видимо, отсутствие проблем для таких, как я, — это и есть проблема. Если ежеминутно не решал в голове ре-бусы и не вылезал из абстрактной ямы, начинал задыхаться и притягивать к себе сложные ситуации.

Как подобает любому мечтателю, уже мысленно тратил деньги, полученные с артели. Прикинул, на что их конкретно смог бы впулить, а что-то даже успел отложить для будущих проектов. Здесь следует понимать, что тратить нужно лишь те деньги, которые ты держишь у себя в руках. А распределение средств, которые когда-то, возможно, быть может, скорей всего, попадут в ваш карман — стресс, и ничего более.

— У нас возникла небольшая проблема с наши-ми новыми ребятами и их схемой, — с ходу выпалил

Паха, как только я взял трубку. — Нам надо поговорить!

Я приехал к нему:

— Рассказывай!

— Молочник наш оказался крысой… — Че натворил?

— В артель пришел товар бодяженный. Ленивая сука даже не удосужился нормально помолоть. На «скорости» еще слабо было видно, а вот с реагентом для курехи он лажанул. Там оттенки разные. И пыль эту видно было. Она же не растворяется в воде…

— Да. Как пенопласт на воде плавает. — Ну да… Так вот, наш тип высыпал в воду в прозрачной чашке и помешал. Белый песок, видимо, аспирин какой-то молотый, сразу посыпал вниз. А реагент остался плавать. Потом он собрал весь реагент с поверхности, высушил и взвесил… На треть разбодяжил, сука. — Прям со старта… Быстро… — ухмыльнулся я.

— Есть мысли на этот счет? — Паха достал сигарету. — Молочник в курсе, что мы это спалили? — Нет.

— Он же ждет денег… за свою работу? — По-любому… Только хуй ему, а не деньги! — Да давай заплатим… Есть у меня для него котлета… Поехали прокатимся. Тачку заглуши… — я сел в свою машину.