Из всего того, что я забрал, меня интересовала лишь «Сайга». Анаболики я никогда не юзал, да и не был фанатом раздутого тела. Спидовой приход меня тоже не прикалывал. Кто-то был готов отсосать за этот торч, а я не понимал всей этой уличной шумихи вокруг товара, который лишь слегка разгонял, сводил челюсть, вызывал паранойю и не давал уснуть… Не мое! Мое, завернутое в пеленки, я взял на руки аккуратно, словно новорожденного. Распеленал и осмотрел сверху вниз это чудо, пахнущее металлом, солидолом и маслом, будто новая автомобильная деталь. Взяв оружие, я ощутил, что не только на запах, но и на ощупь оно было масляным. Вес этой крошки был около трех килограмм. Увесистая штука… Ранее мне доводилось держать в руках травматический пистолет, но это было иное ощущение. Ты, словно когда-то покатавшись на мопеде, сел за руль харлея. Корпус карабина был сделан из металла и пластика. Рожок боеприпасов вмещал в себя четыре патрона. А говорят, что Деда Мороза не существует. Хотел, просил и получил!
В этот же день я позвонил своему приятелю, у которого отец был охотником, а также подрабатывал в оружейном магазине. Встретившись с ним, я объяснил, что мне нужны патроны для вот такой вот штуки, и показал ему фото на экране своего мобильного.
— А лицензии нет, по ходу?! — с ухмылкой произнес приятель.
— Нет, конечно… так, подгон босяцкий, — с искренней улыбкой ответил я.
— Какие патроны нужны? Дробь? Пуля? — Пока не знаю… по банкам пострелять… силу ствола проверить. Наверное, пуля.
— Ну… силу ствола я тебе и так скажу. Метров с тридцати… пулей… прошьет дверь автомобиля как карандашом лист бумаги.
— Серьезно? — я поднял брови.
— Легко! — продолжил умничать приятель. — С того же расстояния в листе железа… толщиной три миллиметра… оставит красивую рваную дырку.
— Звучит охуенно!
— Звучит-то да, только будь осторожен. Если тебя с этим карабином задержат без лицензии… будет хуево. Это уголовка. Минимум условка… если он вообще чистый… — он пристальней посмотрел на меня: — Как он хоть использовался? Ты в курсе?
— Да нормально он использовался. Валялся в га-раже у человека… отдал за ненадобностью, — отбрехался я на одном дыхании, а сам крутил в голове мысль: «Мог ли Болгарин стрелять из него по людям?!..» — Не ссы, короче…
— Да мне-то че? Мне-то похуй… Ладно… Узнаю за патроны, наберу… встретимся.
– На связи…
…Пять пачек патронов мне привезли уже через пару дней. Три — с пулей и две дали с дробью… чисто сравнить. Зайдя на ютуб и поковырявшись на форумах, я нашел информацию, как разобрать и почистить карабин. Разложился на кухонном столе у себя в квартире, словно в боевиках при подготовке к битве. Думаю, со стороны я в этом ракурсе выглядел пиздато. Разбросанные детали огнестрельного оружия, напоминавшего автомат, на измазанной маслом простыне, разные патроны… все это напоминало сюжет криминального фильма. Пока чистил карабин, посмотрел ролики и почитал отзывы об отдаче, поизучал советы по применению и оценке дальности стрельбы…
Сравнить патроны и оценить мощь доставшейся мне игрушки я собрался на следующий же день. Важных дел запланировано не было, а несрочные я перенес. Из дома взял с собой целый пакет банок и бутылок. Благо, бухнуть я любил, и этого дерьма в моем доме было предостаточно. Во всем есть свои плюсы… Из га-ража забрал небольшой древний телевизор, выкинуть который все никак руки не доходили… И в придачу прихватил старый советский масляный радиатор, который очень походил на мишень и к тому же позволил бы проверить пробивную способность карабина. Также нашел и сунул с собой рулон монтажного бумажного скотча и черный маркер.
Выехав за город, я выбрал проселочную дорогу, ведущую в лес и, забравшись поглубже, остановился на приглянувшейся мне опушке с несколькими пнями, отлично подходящими для того, чтобы расставить мишени. Смастерил некое подобие мишени из радиатора, обклеив его скотчем по периметру, затем по диагонали и наклеив еще квадратик ближе к центру. То же проделал и с телевизором, только заклеив полностью экран скотчем, чтобы от выстрелов стекло сразу не разнесло вдребезги. Потом обозначил маркером на скотче цели. Отнес все это на нужное мне расстояние. Радиатор поставил рядом с еще парой бутылок, отсчитав тридцать шагов. Чуть дальше, где-то на расстоянии сорока метров, поставил на пень телевизор. А неподалеку от себя, в десяти шагах — три банки, дабы пристреляться и размяться.
Открыв багажник своего автомобиля, я расстегнул спортивную сумку и достал сверток из-под накиданных сверху спортивной формы и кроссовок, развернул и стал собирать карабин. Забил рожок до предела, прихватил с собой оставшиеся патроны и переместился на позицию. С меткостью у меня никогда не было проблем. Одним из самых интересных мест в парках для меня всегда был тир. Да и с дедом мы периодически стреляли из воздушки… Больше меня интересовала пробивная способность и точность «Сайги» на дальних расстояниях. Роликов в сети я нашел немного, но даже по тем, которые я открыл, было понятно, что аппарат должен лупить здоровско.
Первыми я пустил в ход патроны с пулей. Разминочные банки и бутылки стали разлетаться, как конфетти. Пивные разрывало и отбрасывало вперед на несколько метров, стеклянные брызгали в разные стороны. Отдача была терпимая, звук от выстрелов — не особо громкий… Пополнив магазин патронами с дробью, я взялся за другую часть еще не стреляных банок и бутылок. Мои мишени вели себя по-разному, но результат был одинаков — труха. Зарядив во второй раз магазин карабина пулями, я переключился на радиатор. На-правив мушку прицела точно в обозначенную десятку, я произвел первый выстрел. Прозвучало смешанное с шумом выстрела: «Цынь», — дырка на радиаторе образовалась в паре сантиметров от намеченного мною места. Я подошел, чтобы посмотреть на результат и убедиться, что пуля прошла навылет. Так и было…
Я повеселел… Мне нравилось то, чем я занимался в данную минуту.
Нравилось ощущать всю мощь этого карабина в своих руках. Нравился его звук, тяжесть и запах. Нравилось то, во что он превращал мишени… На секунду я представил урон, который способно на-нести это оружие человеку, и задумался. Оглянувшись еще раз на радиатор, я мысленно сравнил себя с тем куском листа, который пару секунд назад прошила пуля. Я представил раздробленные кости… рваные куски кожи и мяса… брызги густой, вытекающей из ран крови, вообразил, как, корчась от боли, крича и мучаясь, катались по земле подстреленные мною твари… Я даже успел рассмотреть их рожи, поставив на место воображаемых жертв — тех, к кому я испытывал особенные чувства… из смеси неприязни, ненависти и неуважения. «Нахуй. Жесть», — одернул я себя и максимально быстро прогнал прочь эти мысли.
За час я разрядил еще с пару десятков обойм, меняя типы патронов и мишени. Также превратил в кашу старый телевизор, раскидав его куски по всей опушке. Пострелял и стоя, и с колена, и даже… Вернувшись в машину, я сел на заднее сиденье и выпустил из окна обойму попеременно по разным мишеням, пытаясь понять для себя неудобство задачи совершить вооруженный налет, как в кино… Получив огромное удовольствие, я собрал остатки «живых» патронов, завернул обратно карабин в простыню, убрал в сум-ку, завел тачку и уехал, оставив после себя поляну битого стекла, рваного металла и стойкий аромат пороха и эйфории…
С каждым днем я считал себя все круче и круче… все сильнее и сильнее. Это чувство горело где-то внутри меня и с каждым днем разгоралось все ярче… хоть я и старался особо не выделяться в обществе и не нарезать понты. Как показывала практика, да и по слухам, за эти понты барыги платили сроками или откупались большими суммами. Если нагло соришь деньгами, значит, у тебя их слишком много, и кто-то обязательно попросит отломить ему кусочек. А если увидит, что ты лох или в твоей броне есть дыры, то отнимут целиком весь твой каравай и сожрут прямо при тебе. Порой среди этой стаи волков я ощущал себя зайцем, которому надоело гаситься на своей заячьей поляне со скучными, вечно что-то грызущими собратьями. Эта воровская блатная атмосфера действовала словно магнит. Хотя еще Болгарин мне как-то рассказывал, что в этих грядках только с виду все были крутыми, свято верящими в свои незыблемые воровские принципы и понятия. На деле же каждый второй был сукой и стукачом. Все это пафосное братишечно-браточное братство разваливалось сразу же, как только втухал кто-то из них. «Не верь никому! Не слушай никого!
