Позднее я подъехал, как и договаривались, к назначенному времени снова на квартиру к Болгарину. Там меня уже ждал Гусь. Это был высокого роста и креп-кого телосложения парень славянской внешности. На нем был белый спортивный костюм. Русые волосы, обычная прическа, большой нос, из-за которого он и получил свое прозвище, и пронизывающий, словно пытающийся прочесть тебя, взгляд… Ранее мне доводилось видеть его лишь мельком — в ночных клубах и ресторанах. И никогда до этого момента возможность с ним познакомиться мне не предоставлялась. По слухам я знал, когда уже влез в торговлю дурью, что Гусь был достаточно влиятельной птицей в уличных кругах. Являясь закоренелым барыгой и начав торговать еще в последних классах школы, он знал почти всех, кто занимался сбытом наркоты, и о нем знали почти все. От него веяло баблом за километр. Крутая тачка, понтовые шмотки. Толстенная золотая цепь на шее, вальяжная походка — «Я самый крутой. Идите нахуй все!» Я подошел, и Гусь, не вставая со стула, протянул мне руку:
— Привет, — пристально рассматривая меня, произнес Гусь.
— Да, знакомьтесь. Хотя ты, наверное, знаешь уже, как его зовут? — и в этот момент Болгарин посмотрел на меня, ожидая какого-то ответа.
— Да, конечно. Все знают Гуся, — с легкой улыбкой, будто умничая, ответил я.
— Ну тебе я не Гусь. У меня есть имя. Для тебя я Саша. Уяснил? — серьезно и даже с долей грубости сказал Гусь.
— Да без проблем. Саша — значит, Саша! — ответил я.
— Гусь — это погоняло старое. Объяснять за движ на улице кому-то, если спросят. Пояснить, с кем ты и как ты, чтоб долго не ебали люди себе мозг, что за Саша. Но между нами мы общаемся по имени. Меньше этой блатной хуйни. Она тут ни к чему. Окей? — пояснил Гусь.
— Да, окей, — уже более расслабленно ответил я. — Да хорош ты его дрочить, он свой тип, нормальный, — вмешался Болгарин.
— Я не дрочу его. Просто объяснил… — Да понял он. Давайте по делу побазарим, — продолжил Болгарин. — Короче, я объяснил тебе, что сваливаю, — я кивнул. — Саня в курсе, что ты работал со мной и хочешь продолжить. Теперь ты можешь работать с ним, условия вы обсудите сами по ценам и прочему, это уже ваши дела, и меня они не касаются. И теперь он — твоя защита и крыша в городе. Если какие-то вопросы или проблемы, если кто-то подъехал и начал качать, звонишь ему.
— Или просто говоришь, что работаешь с Саней Гусем, — перехватил инициативу разговора Гусь, — и там либо сразу идут нахуй, либо, если им этого мало, уже звонишь мне. Говоришь, куда подъехать, назначаешь встречу, и я решаю вопрос. Можешь дать трубку тому, кто спрашивает. Я поговорю с ним. Но, скорей всего, одного моего имени будет достаточно, чтоб люди отъ-ебались. Все понятно?
— Да. Ничего нового. Все понял.
— Ну тогда все, хули?! — опять встрял Болгарин. — Вмажем? Так сказать, скрепим союз? — и заржал в своей манере, выкинув на стол прозрачный зип-пакет со знакомым нам блестящим порохом внутри.
— Да… Но я по-тихой и двину. Есть дела, — ответил Гусь.
— Да, давай, — я тоже был не против. Мы шлепнули — кто по две, кто по одной «дороге» стафа. Еще немного попиздели о том, как Саня недавно отдохнул на Мальдивах со своей подругой. Потрепались о его навороченной тачке — единственной в городе в такой комплектации. Он как раз собирался ее продавать и в шутку спросил у меня, не желаю ли я купить. Я отшутился в обратку, что как только займу такую же долю рынка, как и он, то тогда, наверное, и потяну такие покупки. Мы поржали над этим, попрощались и разошлись. Я вышел из подъезда и закурил сигарету. Стаф уже слегка попускал, и было сильное желание догнаться. Мысли о том, как начинают складываться мои дела, вперемешку с эйфорией от гуляющего по моим венам наркотика, снова начали раздувать мое эго. Я казался себе крутым. Еще круче, чем был вчера и, судя по тому, какие мне предстоит мутить дела, понимал, что завтра буду еще круче. И мне это нравилось…
Глава IV
В РАБОТЕ ПО КОЛЕНО
Спустя пару дней позвонил Гусь. Он предложил встретиться и обсудить конкретику уже с глазу на глаз. По дороге на встречу я прокручивал в голове схему ответов на его вопросы в предстоящем диалоге. Понимал, что ни в коем случае нельзя спалиться, что уже давно в игре… Моя роль — обычный лайтовый торчок, который решил поменять свои взгляды и начать делать деньги на том, что ранее только жрал. «Четко и по делу. Лишнего не пиздеть. Брал лишь для себя раньше. Сейчас понял, что интереса много, можно делать деньги. Готов работать… Бла-бла-бла…»
Я подъехал в указанное место, где уже стояла его машина. Уникальная комплектация в стандартном для нашего региона внешнем тюнинге из пелены серой грязи на кузове и стеклах. Я вышел из своей машины и сел к нему. Пожали руки.
— Здарова. Как дела?
— Привет. Нормально. Как сам?
— Пойдет. В общем, по части работы… Какое количество пачек ты готов брать?
— В неделю или в месяц?
— Да неважно. Просто нужно понять твои объемы, чтоб рассчитывать товар и чтоб никто из нас не остался потом без работы, когда товара на всех не хватит. Пусть будет в неделю. Похуй…
— Ну… не знаю… штук пять в неделю… Я только начал. Пока могу ориентироваться только на тех, кто крутится вокруг меня, кто периодически спрашивает и с кем я долбил иногда, закупая у нашего общего знакомого и перепродавая полками.
— Общего знакомого? — удивленно и настороженно переспросил Гусь.
— Ну, Болгарина! — я недоумевал, почему он сам не догадался.
— А-а-а, ну да, тупанул… Понял. Короче, давай так. Я дам тебе двадцатку, а там уже будем смотреть. С баблом не тяни только. Постарайся, конечно, выйти на что-то более внушительное, чем пять в неделю.
— Да понятно… Я сам-то не против бабло рубить. Но я же не расклею плакаты, как с рекламой того концерта?! — пошутил я. — Было б заебись, конечно, если б так сделать.
— Если б да кабы… Было б, не было б… короче, я тебя услышал. Просто постарайся быть тише. Не надо охуевать. Лишний шум не нужен. И да, кстати, на-счет шума… Если тебя когда-то примут мусора, ты меня не знаешь, усек? — его голос стал тверже, он словно вбивал мне в голову слова. — И последнее… Если ты однажды решишь все же приехать с контрольной закупкой ко мне, то я тебя ебну. Без шу-ток, лады?! За эту хуйню не сажают сразу, и у меня есть подвязки. Заебутся сажать… Но вот тебе, дружище, будет пизда. Я тебя найду и ебну. Поэтому, если однажды тебе придется сделать выбор, к кому ехать закупаться, подумай дважды… ищи лоха. Здесь понятно?
— Вполне. Я не стукач. Если влипну, с ментами буду решать сам…
— Лучше играй тихо. Думай. Не торкай сам, а если и решил обхуячиться, то никаких дел в этот день не де-лай, а лучше несколько дней. Думай трезво. Не заряжай хуй пойми кого и конченых торчей. Старайся
знать тех, с кем работаешь… И еще раз повторюсь: если кто-то подъедет с улицы, и они не поняли с первого раза, с кем ты, звонишь мне. Ясно?
— Да, ясно.
— Еще есть вопросы ко мне?
— Особо нет… Все понял.
— Вечером позвоню, пересечемся, дам двадцатку. На связи.
— Пока.
Я вышел из его машины. «Вот борзый хер! — думал я про себя. — Жесткий, сука!» Но не сильно парило сказанное, ведь я еще пока и не думал о хлопках и ментах. Лишь изредка, когда из-за стафа в крови меня одолевала чрезмерная паранойя. Это был один из основных побочных эффектов при переедании этого говна и, наверное, для меня самый беспонтовый. Так как порой приступы паники были настолько дикие, что менты, бандиты и облавы чудились на каждом углу, а враги — в каждом прохожем.
Позднее этим же днем телефон снова зазвонил. Гусь предложил мне встретиться теперь уже в другом месте. Когда я подъехал и снова сел к нему в тачку, он передал мне сверток и сухо произнес: «Двадцать». Мы снова пожали руки, и я вернулся к себе в машину. «Сто двадцать грамм! — в очередной раз прокручивая мысли о прибыли в своей голове, я прибавил к той цифре, что у меня получилась на калькуляторе ранее, еще навскидку тридцать кусков. — Охуенно, че!» — улыбнула меня эта мысль. Позднее я прикинул людей, с которыми постараюсь пересекаться еще более аккуратно, тех, кто брал у меня пятерками и десятка-ми, чтобы моей новой крыше выпало меньше шансов посчитать мой оборот. Город хоть и был маленький, но наши компании вообще никак не пересекались, что было мне только на руку. Уже тогда я отчетливо видел схему работы в городе. Берешь по рублю, раздаешь мелким барыгам по два. Сидишь на печи, жуешь куличи. Ждешь, когда твои люди отработают и привезут тебе деньги. При такой работе было лишь одно важное правило — не давать наркоту в долг. А если и даешь, то лишь тем, в ком уверен… Но наряду с этим правилом было и еще одно. Нужно быть готовым дать по щам тем, кто долги не возвращал. Еще с малых лет я не был сторонником грубой силы и мордобоя и всегда старался думать головой и обходить проблемы стороной. Но у каждой профессии свои издержки… Ты, словно солдат, идущий на войну, должен быть готовым выстрелить во врага, или же тебя самого убьют… Порой в этой игре я действительно ощущал себя как на войне. Есть красные — это мусора. Они разрабатывают стратегии по задержанию, планируют наступления, получают информацию от шпионов-торчков, иногда стреляют при задержании. А с другой стороны есть белые — барыги. Мы планируем пути отступления, объезжая двор со всех сторон, если предложение встретиться кажется нам подозрительным. Шифруем свои переговоры, бьем шпионов и пытаемся незаметно для крас-ных протащить в оккупированный город провизию.
