— А если после? — надеясь на положительный ответ, спросил я.
— Нет, после не получится… Нужно поставить массу людей в известность. Да и потом — у вас после концерта будут свои головняки. Крайний срок — за день до концерта…
— Понял, — еще более печально произнес я. — То г -да я пошел. Как буду готов оплатить, я вас наберу, — я встал со стула.
— Хорошо! — пожав мне руку, ответил директор. — Счастливо!
— И вам!
Я вышел из кабинета подавленный, но уже не такой злой, как день назад. Концерт, на который я угробил столько сил и времени, все-таки состоится. Оставалось надеяться только на то, что придет больше ожидаемого количества человек. Я позвонил и рассказал все помощнице, взял по дороге пару бутылок пива, дабы по привычке снять стресс, и направился домой. При-ехав, осушил двойную порцию эликсира умиротворения, погонял еще дурные мысли в голове… Посчитал несколько раз на калькуляторе цифры, прикидывая свои шансы, и лег спать.
За несколько дней до готовящегося мною события я заглянул на концерт, который устраивали мои конку-ренты, и он, мягко говоря, показался мне провальным. Мало того, что выбор организаторов зачем-то пал на малоизвестную украинскую группу, исполняющую в основном песни на своем языке и выстреливших все-го парой хитов, так они еще выбрали второй по счету день на майских праздниках. Да, дата выходит красивая, но кто в этот день доползет, учитывая то, как гуляет наш пролетариат в такие дни? На стадионе было человек пятьсот, и это при том, что в день концерта бесплатные билеты раздавали прямо на входе, да еще и сообщали об этом по радио, чтобы дать артистам хоть какую-то публику… ну и чтоб те не совсем обосрались. И со всем, конечно, уважением к молодым артистам, но… их выступление было откровенно дерьмовым. Раза четыре они исполнили два своих хита вперемешку с песнями на хохлятском. Мне всегда это казалось идиотизмом. Два раза — это уже потолок для одной и той же песни. Четыре?! Хотя им, наверно, виднее… Что еще петь публике, которая в остальных песнях не понимает ни слова?
Ну и самый главный минус, который я отметил на этом концерте, — неудачно подобранная пленка, которой заклеили окна. Дело в том, что стадион был высотой метров десять, примерно с хрущевскую четырехэтажку. И окна были где-то на уровне третьего этажа. Проводить концерт позже восьми вечера смысла не было, а в мае в это время еще светло… А что за концерт при дневном свете? Херня полная! Еще договариваясь с директором, мы обозначили эту проблему. Я съездил в местный «Садовод», купил три вида темной садовой пленки разной плотности, по размеру окна в своей комнате, и, дождавшись полвосьмого вечера, стал ее примерять. Пленка плотностью в двести микрон оставила комнату светлой. Не подходит! Была еще пленка в двести пятьдесят и триста микрон, но я не стал проверять двухсотпятидесятку. По двухсотке было ясно, что и такой плотности мало. Когда я прилепил к раме по краю кусок плотностью в триста микрон, комната значительно потемнела, но не так, как бы мне этого хотелось. Должен быть мрак! Я дождался восьми часов, затем восьми тридцати. И лишь к девяти часам я получил тот эффект, который, по моему мнению, по-дошел бы. Но затягивать концерт на час — не вариант. Два по триста! Чтоб наверняка. Да не будет свет!..
За день до концерта, часов в восемь вечера, ушли последние футболисты, и мы — человек десять, участвовавших в организации –полезли проверять свои навыки альпинизма. Сказать, что мы в ту ночь заебались, — ничего не сказать. Мы очень сильно заебались… Другого слова мне здесь, увы, не подобрать. Для проведения подобных работ спортзал не был подготовлен. На уровне окон были лишь поперечные балки, и стремянки доставали лишь до самой нижней. Как в тот вечер никто не сломал себе шею, одному богу известно. Он, видимо, нас и придерживал там, под крышей… В поту и ссадинах, облепленные кусками скотча, с растянутыми связками на руках и ногах, часа в три ночи мы наконец-то закончили эту «Сикстинскую капеллу», после чего разъехались по домам…
Наступил очередной день икс. Моя помощница уехала встречать группу. Ах, да! Совсем забыл про понты… как же без них… Мы решили встретить звезд на красивом «караване». У нашего приятеля был марковник иксовый в серебристом цвете. Дав объявление в ВКонтакте, мы нашли еще один такой же, точь-в-точь. Списались с хозяйкой и уговорили ее покатать-ся с нами, организовав небольшую колонну из двух одинаковых марковников. Воткнули посередине еще сотый крузак другого нашего знакомого. Смотрелось охуенно!
Я поехать не смог, хотя очень хотел. Честно говоря, это были мои кумиры. С годами мой восторг от их творчества, конечно же, поугас, но в школьные годы я затер их диски до дыр. Тройка борзых рифмоплетов, ваяющих тексты с оригинальной смысловой нагрузкой, пленили мое воображение. Я знал почти все их треки наизусть. А спустя несколько лет в их в группу вошел еще и четвертый участник, не ослабив, а только усилив их команду.
Еще при появлении идеи привезти эту группу, я, на-верное, больше представлял, как с ними познакомлюсь. Как мы мирно и душевно посидим и попиздим о жизни, о музыке… В моих фантазиях не хватало лишь камина, сигар в зубах и наполовину наполненных коньячных бокалов. На деле все оказалось куда банальней и проще. Они прилетели уставшие, проведя восемь часов в самолете с узкими рядами и при полной посадке. В машине, как рассказали позже мои ребята, они практически не разговаривали. Отвечали на вопросы сухо, важно и зачастую с некой ухмылкой. Как впоследствии рассказал их менеджер, во-первых, такое поведение — это своего рода театр у звезд, который им приходится играть, чтобы держать дистанцию между поклон-никами и даже организаторами концертов. Во-вторых, для них это была обычная работа. Одни и те же вопросы в городах, одни и те же эмоции у людей…
День сурка… И наш город не был исключением. Не говоря уже о том, что на радио, куда ребята приехали дать интервью, наши тупоголовые и отсталые радио-ведущие задавали идиотские, банальные и абсолютно не интересные вопросы. Из разряда: «А как вам наш город?», «Были ли вы у нас раньше?», «Что вам у нас понравилось?» «А не хочется ли вам теперь побывать у нас еще?» Если б я знал, что такую хуйню будут спрашивать, я бы еще и тут потратил свое время и со-ставил более-менее интересный список вопросов. Позднее один из группы даже спросил, не засыпаем ли мы за рулем под это наше радио. Шутку мы оценили.
После того, как они отдохнули в отеле, мы поехали на саундчек настроить и проверить аппаратуру. По стадиону шастали помощники и менты… Ах, да! Совсем забыл рассказать, что не обошлось и без участия продажных мусоров. За пару дней до концерта мне по-звонили из управления культуры, пригласили к себе и рассказали, что подобного рода мероприятия не могут охранять чоповцы, силами которых я собирался воспользоваться. И без присутствия стражей правопорядка мэрия мне не разрешит проводить концерт. А нужное мне разрешение я мог получить типа только у очередного начальника в здании УВД. Беготня из кабинета в кабинет по зданию в совковом стиле привела меня, в конце концов, к нужному мне начальнику. Тот не стал долго ходить вокруг да около, и… в связи с тем, что я не подал заявку заранее… и что это так не делается… и бла-бла-бла… Короче, мне выставили ценник в двести билетов, чтобы на нужном мне разрешении запестрела печать и подпись. Мне уже было похуй. Я увидел изнутри, как работает наша система. Я отломил ему пачку билетов. Кинул с ухмылкой что-то вроде: «Все? Столько хватит? Все поместитесь?» Забрал бумажку и свалил.
Менты расставили своих людей на центральном входе, где через турникет и рамку металлоискателя где-то за два часа до начала концерта начали заходить люди. У запасного выхода стоял ОМОН, который позднее начал втихаря запускать людей за сто рублей. Сначала мы пробовали с этим бороться, вызывали ответственного за организацию охраны, но потом про-сто забили. Мне их было жаль. Настоящие офицеры, о которых мне так часто рассказывал мой дед, так бы не поступили. Но среди этих гнилых, вечно клянчущих на лапу нищебродов офицеров я давно уже не видел. Стыд и позор. Сто рублей — цена их чести.
