Г. сочинитель примечаний делает в одном месте дефиницию Толкового словаря и, вмещая в него все то, что только может вместиться в пространнейшую энциклопедию, выводит заключение, «что словарь наш наименован толковым, а в «Начертании» не видит он намерения, чтоб таковым его делать». На сие скажу, что Российская академия поручила комитету сделать «Начертание» Толкового словаря не наук и художеств, но славяно-российского языка; а чтоб сие наименование не произвело о нем такого понятия, какое г-н сочинитель примечаний имеет о существе Толкового словаря, то комитет в самом начале «Начертания» сделал своему словарю точную дефиницию. Следственно, и остается судить теперь единственно о том, содержит ли в себе «Начертание» все то, чего требует сделанная комитетом дефиниция. Монтескье говорит: quand un ecrivain a defini un mot dans son ouvrage, quand il a donne, pour ainsi dire, son dictionnaire, il faut entendre ses paroles suivant la signification qu'il leur a donnee.^[1]

В примечаниях раскритикован употребляемый мною термин сослово и преображен в сослав. Может быть, я и виноват. Но мне кажется, буде наш язык терпит такие составные слова, как сотоварищ, соучастник, соправитель, для чего ж бы не сказать и сослово? Г. критик говорит, что «оно, будучи похоже на сословие, приводит мысль в замешательство». Сей резон не весьма убедителен. Поэтому надобно тем наипаче исключить из языка нашего слово баба, ибо оно может приводить мысль в замешательство больше сослова. Оно напоминает женщину, птицу и ту бабу, которою сваи набивают. Впрочем, если Академия отвергнет мой термин, я повиноваться буду ее решению. Не стану употреблять сослово и, покинув перо, пишущее Сословник, охотно скажу: «конец, и богу слава!»

Главнейшее примечание осталось, как слышу, без решения, то есть: расположить словарь аналогическим ли порядком или этимологическим? Резоны против «Начертания» кажутся мне нимало не основательны. Таблица аналогическая отнюдь не есть второй словарь, но есть истинная и полезная table des matieres (оглавление) нашего Толкового словаря. Неужель состоящая в двух томах подобная таблица словаря энциклопедического есть вторая энциклопедия? Г. сочинитель примечаний говорит, что «в этимологическом лексиконе, нашед иногда указанную страницу, не прежде сыщешь в ней слово, как по прочтении ее с начала до конца». Сие иногда случается не реже и с лексиконом аналогическим; но и в том и в другом нет, конечно, нужды читать страницу с начала до конца, а надобно ее обозреть, потому что не в естестве вещей в один миг попадать глазами на искомое слово. Что же надлежит до первого издания лексикона Французской академии, который был этимологический, то, конечно, неудобности его были весьма велики, ибо не было при нем той таблицы, которая все неудобства отвращает и которая будет при нашем словаре. Впрочем, я то знаю, что из словаря этимологического шестьдесят подьячих в один год сделают словарь аналогический, а из словаря аналогического шестьдесят членов Российской академии ни в пять лет не сделают словаря этимологического.

Письмо мое несносно длинно. Чувствую, что нет в нем ни складу, ни ладу; но я пишу к другу.^[1] Надеюсь от него такого снисхождения, с каким искренним почтением и преданностию пребываю...

ПЕРЕВОДЫ ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ

БАСНИ НРАВОУЧИТЕЛЬНЫЕ С ИЗЪЯСНЕНИЯМИ ГОСПОДИНА БАРОНА ГОЛБЕРГА

БАСНЬ 1. ПУТЕШЕСТВИЕ ГОЛУБЯ В ЧУЖИЕ КРАИ{*}

Голубь, будучи в крайней опасности от ястреба и других хищных птиц, предприял наконец оставить свое отечество и искать такого места, где б остаток жизни мог препроводить спокойно и избавиться от опасности, которой был он подвержен в своем отечестве. Потом простился с своими приятелями и начал путешествие. По долговременном летании прибыл в весьма отдаленный город, где рассудил остаться; однако не прошло еще получаса, как увидел ястреба на башне.

— Так ты и здесь еще? — сказал он в крайней досаде. — Если б я это знал, то б, конечно, все равно мне было и в моем отечестве остаться.

Баснь сия учит, что в свете будучи, нигде несчастия избежать не можно; оскорбления могут быть, хотя и под разным видом, равно чувствительны.

БАСНЬ 2. КРЕСТЬЯНИН И СОБАКА

Богатый крестьянин увидел в лесу собаку, которая остерегала его от разбойников, сказывая ему, что они уже близко и чтоб он, как возможно, спасался бегом.

Мужик просил ее остаться с ним для защищения; на то ответствовала она ему, что собственная жизнь ей еще мила, и невозможно ей противиться столь многим вооруженным людям. Наконец мужик убедил ее просьбой, обещая свободный доступ в свою поварню, на что она согласилась, и он положился на ее сильное защищение. Скоро потом появилися разбойники. Собака встретила их с такою яростию, что двоих умертвила, а третий принужден был спасаться бегом. После сей победы напоминала она ему о его обещании, которое подтверждал он сильным обнадеживанием. Но как скоро мужик пришел домой и сказал о сем своей жене, то ругала она его до тех пор, пока принужден был отменить свое слово. Собака, уверена будучи заключенным договором, пошла прямо в поварню, откуда прогнали ее дубиною, так что от ударов насилу могла опамятоваться.

Баснь доказывает, что великие благодеяния часто весьма худо награждаются.

БАСНЬ 3. КОТ СДЕЛАЛСЯ ПУСТЫННИКОМ

Кот, приметив, что не может более находить себе добычи и что мыши, вызнав все его искусство, обыкновенно имели великую осторожность, предприял быть пустынником, чтоб тем способнее обманывать под видом лицемерия. Он пришел к красильщику и велел себя вычернить, будто желает уже оставить свет и надеть черное пустынническое платье. Мыши, сие услыша, весьма обрадовались, думая, что избавились совсем страху и опасности и уверены будучи, что пустынники не едят мяса. Таким образом, не только не убегали они своего неприятеля, но еще и старались завести с ним знакомство. Кот продолжал такой поступок несколько времени, чтоб тем более пользоваться их чистосердечием. Наконец, когда собралось уже великое множество мышей, то отложил он притворство, так что от когтей его избавилась только одна мышь, которая сказала ему, как жестокому своему неприятелю:

— Злодейство твое было и в мире живучи весьма велико, но с тех пор, как стал ты пустынником, то совсем пришел уже в свирепость.

Баснь сия учит, сколь много должно опасаться лицемерия.

БАСНЬ 4. ЛИСИЦА ПОКАЗЫВАЕТ ОПЫТ СВОЕГО ЛУКАВСТВА

Лисица, проведав, что крестьянин поедет в город с товаром, которым и она пользоваться желала, начала искать способ произвесть в действо свое предприятие. Она довольно видела, сколь много в том затруднений; хотя и делала себе воображение о преодолении оных, однако опасалась немало, чтоб не потерять притом и жизнь свою. Наконец она отважилась, рассуждая, что, будучи в таком промысле, не должно быть столь много робкой. Итак, легла она на дороге, притворяясь мертвою. Мужик, увидев ее так лежащую, не мог утерпеть, чтоб не пожелать кожи мертвой лисицы; однако он ведал, сколь велико лукавство сего зверя; таким образом, ударил он ее трижды плотью весьма жестоко, чтоб узнать, подлинно ли она мертма. Лисица вытерпела удары с геройскою твердостию, так что мужик, не сумневаясь более, кинул ее на свой воз и продолжал путь свой. Между тем, лисица выбрала себе лучшее кушанье изо всего товару и, наевшись столь много, сколько хотела, выскочила из телеги; а мужик, приехав на рынок, не только не нашел лисицы, да и увидел еще, что большая часть лучших его товаров были объедены.

Баснь сия показывает, что бывают в свете люди, кои охотно подвергают опасности жизнь, только б исполнить свое желание.