Заведен в лесок тоскою

На свободе погрустить,

Вспомянуть прелестну Хлою

И слезу из глаз пролить, —

Я твою услышал лиру,

Милый наш Анакреон!

Ты бесстрастну пел Темиру

И пускал из сердца стон.

«Дайте, боги, — я воскликнул, —

Мне Н<елединского> дар!

Верно б, Хлои грудь проникнул

Мой, увы, несчастный жар!»

Кто с тобою не восстонет,

Нежный, пламенный певец?

Ах, твой глас и камень тронет,

У тебя лишь ключ сердец!

   <1795>

231. НАДПИСЬ {*}

К БРОНЗОВОЙ СТАТУЕ ФЕЛЬДМАРШАЛА ГРАФА РУМЯНЦЕВА-ЗАДУНАЙСКОГО, ПОСТАВЛЕННОЙ ГРАФОМ ЗАВАДОВСКИМ В ЕГО ДЕРЕВНЕ

Почтенный лик! Когда б ты был изображен

С перуном пламенным на берегах Кагула,

Где гордый мусульман растерзан, низложен

И где земля в крови несчастных жертв тонула;

Тогда бы, на тебя взирая, каждый рек:

«Румянцев, славный вождь!» — и мимо бы протек.

Но здесь, здесь всяк тебя прохожий лобызает:

Здесь не герой в тебе блистает,

Прославивший себя единою войной,

Обрызган кровию врагов среди сражений,

Но друг, но ближний мой

И благотворный гений!

   <1795>

232. НАДПИСЬ К ПОРТРЕТУ{*}

«Ай, как его ужасен взор! —

Бормочет швед. — Он горче хрена!»

— «Ах, как он мил», — твердит Климена.

Как разрешить сей странный спор?

И тот и та, конечно, правы:

Любимец граций он и славы.

   <1795>

233. НАДПИСЬ К ПОРТРЕТУ{*}

Возможно ль, как легко по виду ошибиться!

Когда б знаком я не был с ним,

То, право, бы готов божиться,

Что это вощаной на вербе херувим.

   <1795>

234. НАДПИСЬ К ПОРТРЕТУ{*}

Родятся лилии, родятся мухоморы —

Глядишь, безмолвствуешь и потупляешь взоры.

   <1795>

235. ЭПИГРАММА{*}

«Завидна, — я сказал, — Терситова судьбина:

Чин знатный, и что год, то дочь ему иль сына!»

— «Да, он не без друзей, — ответствовали мне, —

И при дворе и при жене».

   <1795>

236. ЭПИТАФИЯ{*}

Когда и дружество струило слез потоки,

На мраморе сии начертывая строки,

Что ж должны чувствовать, увы, отец и мать?..

О небо!.. и детей ужасно нам желать!

   <1795>

237. ЭПИГРАММА{*}

«Дамон! Кто бытию всевышнего не верит,

Тот, верно, лицемерит».

— «Нет, случай Рифмина лишь произвесть возмог,

А Локка и Боннета — бог».

   <1795>

238. СТИХИ {*}

ПО ПРОСЬБЕ ОДНОЙ МАТЕРИ НА ДВУХ ЕЕ ДЕТЕЙ

Прочь, затеи стихотворства!

Я уж вас не призову,

Ныне вижу без притворства

Двух амуров наяву.

Больше милы, чем прекрасны,

Точно их любезна мать,

И, что лучше, не опасны,

Можно их расцеловать.

О Филлида! утешайся

Даром сим благих небес

И отнюдь не огорчайся,

Что уже твой май исчез.

И природой, и судьбою

Столько быв награждена,

Будь довольна, и с тобою

Будет вечная весна.

   <1795>

239. СИЛА ЛЮБВИ{*}

Кто в страсти не ревнив? И можно ли дивиться,

Что сердце, пленное тобой, всего страшится

И думает, что ты, душа души моей,

Не меньше, как и мне, мила природе всей?

Так! всё в природе дух мой ревностью смущает:

И солнце, кажется, ярчей к тебе пылает;

Нежнее, чем других, и резвый ветерок

Касается тебя сквозь флеровой платок;

И даже воздух тот, пускай всю слабость знаешь,

Который ты с своим дыханием мешаешь,

И воздух... словом всё, мне кажется, со мной

Прельщается тобой!

   <1795>

240. ПЕСНЯ{*}

Настроив томну лиру,

Я песенку играл

И милую Эльвиру

Игрою утешал.