Но храбрый росс славян потомок;

Его и предок гром бросал;

Ведом отвагой, не компасом,

Летел в ладье и грозным гласом,

Взмахнувши копие, вещал:

«Давай, грек, дань! иль алчный пламен!

Пожрет тебя и Царьград с ним!

На камне не оставим камень,

Сожжем, разрушим, истребим!»

Бесстрашна грудь — наследство наше,

Но, что всего любезней, краше,

Образование сердец.

Луч просвещенья, кротость нрава —

Се твой нам дар, се лучша слава

И лучший царский твой венец!

Тобою совесть воцарилась;

Преломлен меч, но зло дрожит,

И вся Россия превратилась

В обитель нежных аонид;

Тобой безродные призренны,

Томимы гладом насыщенны;

Скорбящие — исцелены;

Жилища их — священны храмы,

Тебе курящи фимиамы,

О матерь северной страны!

Кто ж росс, кто с сердцем — и хвалою

Твоей не будет умилен?

Какой питомец муз тобою

В парении не воскрилен?

О, что за гимны слух мой внемлет!

Восторг, восторг меня объемлет!

Мне будущий открылся век...

Продлись, о сладкое мечтанье!

Отсюду слышу восклицанье:

«То ангел был, не человек!

Его лучи на нас блистают!» —

И се усердною рукой

Цветами стар и млад венчают,

Богиня, зрак любезный твой.

О царие, судеб владыки!

Вы благостью одной велики,

Лишь тем завидна ваша часть!

Завоеватель царств преславен;

Но добрый царь — бессмертным равен!

И се твоя, царица, часть.

   <1795>

228. ОДА {*}

П. П. БЕКЕТОВУ

Пускай тщеславный предается

Морским изменчивым волнам,

На полных парусах несется

К некому счастью иль бедам.

Бекетов! малым кто доволен,

Тому век бедным не бывать!

Он больше счастлив, больше волен,

Чем толь завидуема знать,

Котора от косого взгляда,

В алмазах, в золоте кругом

И на диване парчевом,

Внутрь сердца терпит муки ада.

Перуны чаще шлют удары

К вершинам неприступных гор

И с большей силой вихри яры

Колеблют дуб, страшащий взор.

Под низкой кровлей безопасней,

Спокойнее, мой милый, жить:

Чем выше башня, тем ужасней.

Ее паденье должно быть.

Мудрец в бедах ждет лучшей части

И тем свой подкрепляет дух,

А в счастьи сторожит свой слух,

Не крадутся ль к нему напасти?

Угрюмый север наш морозы,

Снег, иней, мглу низводит к нам,

Но и у нас прелестны розы

Цветут, алеют по лугам.

Теперь мы томными очами

С унынием на всё глядим,

А завтра, может быть, и сами

С весельем дружбу заключим.

Всегда ль бог Пинда ^[1] с грозным луком?

Нередко светлый Аполлон,

Прервав златые лиры сон,

Пленяет оной сладким звуком.

   <1795>

229. К ПРИЯТЕЛЮ {*}

(С дачи)

Льстивый друг моей цевницы!

Вот стихи тебе — прочти:

Недалеко от столицы,

К Петергофу на пути,

Есть китайская лачуга,

Иль, учтивее, — пагод;

Там без милой и без друга

Не китайский бог — урод,

А к жрецу его подходит...

Добрый друг своих друзей

Дни смирнехонько проводит,

Не боясь лихих людей.

Он тебя с любезным братом

На обед к себе зовет;

Ни фарфором он, ни златом

Перед вами не блеснет,

Но Усердие вас примет,

Дружба скажет: в добрый час!

Смела Искренность обнимет

И за стол посадит вас,

А Веселость по стакану

Поднесет чего-нибудь...

Ах! не худо быть и пьяну;

Всё вздыхать — устанет грудь.

   <1795>

230. К Ю. А. Н<ЕЛЕДИНСКОМУ> -М<ЕЛЕЦКОМУ>{*}