Покорность иногда достоинствам замена.

Чтоб людям угодить, один ли нужен труд?

Умей и подгибать колена».

   <1810>

100. РЫСЬ И КРОТ{*}

Когда-то Рысь, найдя лежащего Крота,

Из жалости ему по-свойски говорила:

«Увы! мой бедный Крот! несчастье слепота!

И рощица, и луг с цветами — все места

Тебе как темная могила!

Какая жизнь твоя!

С утра до вечера ты спишь или зеваешь

И ни о чем не рассуждаешь;

А я

Теперь же, будто на ладоне,

Всё вижу на версту вокруг

И всё пересказать готова, — слушай, друг:

Вот ястреб в облаках за коршуном в погоне;

Здесь ласточка своих птенцов

Питает мухами, добычей пауковой;

Там хитрая лиса цыпленку строит ков;

Там кролика постиг ружья удар громовой;

Здесь кошка давит мышь; а там

Змея впилась в корову;

А далее — медведь, разинув пасть багрову,

Ревет и гонится за серной по скалам;

А вот и лютый волк ягненочка терзает...»

— «Ах, полно, полно! — Крот болтунью прерывает, —

Утешно ль зрячим быть для ужасов таких?

Довольно и того, что слышал я об них».

   <1810>

101. ИСТУКАН И ЛИСА{*}

Осел, как скот простой,

Глядит на Истукан пустой

И лижет позолоту;

А хитрая Лиса, взглянувши на работу

Прилежно раза два,

Пошла и говорит: «Прекрасна голова,

Да жаль, что мозгу нет!» — Безмозглые вельможи!

Не правда ли, что вы с сим Истуканом схожи?

   <1795>

102. ЖЕЛАНИЯ{*}

Сердися Лафонтен иль нет,

А я с ним не могу расстаться.

Что делать? Виноват, свое на ум нейдет,

Так за чужое приниматься.

Слыхали ль вы когда от нянек об духах,

Которых запросто зовем мы домовыми?

Как не слыхать! детей всегда стращают ими;

Они во всех странах

Живут между людей, неся различны службы, —

Без всякой платы, лишь из дружбы;

Кто правит кухнею, кто холит лошадей;

Иные берегут людей

От злого глаза и уроков,

И все имеют дар пророков.

Один из тех духов

Был в Индии у мещанина

Хранителем его садов;

Он госпожу и господина

Любил не меньше, чем родных;

Всегда, бывало, их

Своим усердьем утешает

И в упражненьи всякий час:

То мирточки садит, то лучший ананас

К столу хозяев выбирает.

Хозяям клад был гость такой!

Но доброе всегда непрочно;

Не знаю точно,

Что было этому виной—

Политика или товарищей коварство, —

Вдруг от начальника приказ ему лихой

Лететь в другое государство;

Куда ж? сказать ли вам,

Сердца чувствительны и нежны?

Из мест, где счета нет цветам,

Из вечного тепла — в сугробы, в горы снежны,

На край Норвегии! Вдруг из индейца будь

Лапландец! Так и быть, слезами не поправить,

А только лишь надсадишь грудь.

«Прощайте, господа! Мне должно вас оставить! —

Со вздохом добрый дух хозяйвам говорил. —

Я здесь уж отслужил;

Наш князь указ наслал, предписывает строго

Лететь на север мне. Хоть грустно, но лететь!

Недолго, милые, уже на вас глядеть:

С неделю, месяц много.

Что мне оставить вам за вашу хлеб и соль,

В знак моего признанья?

Скажите: я могу исполнить три желанья».

Известен человек: просить чего? — изволь,

Сейчас готовы крылья.

«Ах! изобилья, изобилья!» —

Вскричали в голос муж с женой.

И изобилие рекой

На дом их полилося:

В шкатулы золотом, в амбары их пшеном,

А в выходы вином;

Верблюдов табуны, — откуда что взялося!

Но сколько ж и забот прибавилося с тем!

Легко ли усмотреть за всем,

Всё счесть, всё записать? Минуты нет покоя:

В день доброхотов угощай,

Тому в час добрый в долг, другому так давай,

А в ночь дрожи и жди разбоя.

«Нет, Дух! — они кричат, — возьми свой дар назад;