Вдруг гряну к визирю, который красотою

Земиры-дочери по Азии гремит;

Скажу ему: «Вступи в родство со мною;

Будь тесть мой!» Если он хоть чуть зашевелит

Противное губами,

Я вспыхну, и тогда прощайся он с усами!

Но нет! Визирска дочь так верно мне жена,

Как на небе луна;

И я, по свадебном обряде,

Наутро, в праздничном наряде,

Весь в камнях, в жемчуге и в злате, как в огне,

Поеду избочась и гордо на коне,

Которого чепрак с жемчужной бахромою

Унизан бирюзою,

В дом к тестю-визирю. За мной и предо мною

Потянутся мои евнухи по два в ряд.

Визирь, еще вдали завидя мой парад,

Уж на крыльце меня встречает

И, в комнаты введя, сажает

По праву руку на диван,

Среди курений благовонных.

Я, севши важно, как султан,

Скажу ему: «Визирь! вот тысяча червонных,

Обещанные мной тебе за перву ночь!

И сверх того еще вот пять, во уверенье,

Сколь мне мила твоя прекраснейшая дочь,

А с ними и мое прими благодаренье».

Потом три кошелька больших ему вручу

И на коне стрелой к Земире полечу.

День этот будет днем любви и ликований,

А завтра... О, восторг! о, верх моих желаний!

Лишь солнце выпрыгнет из вод,

Вдруг пробуждаюсь я от радостного клика

И слышу: весь народ,

От мала до велика,

Толпами приваля на двор,

Кричит, составя хор:

«Да здравствует супруг Земиры!»

А в зале знатность: сераскиры,

Паши и прочие стоят

И ждут, когда войти с поклоном им велят.

Я всех их допустить к себе повелеваю

И тут-то важну роль вельможи начинаю:

У одного я руку жму;

С другим вступаю в разговоры;

На третьего взгляну, да и спиной к нему.

А на тебя, Абдул, бросаю зверски взоры!

Раскаешься тогда, седой прелюбодей,

Что разлучил меня с Фатимою моей,

С которой около трех дней

Я жил душою в душу!

О! я уже тебя не трушу;

А ты передо мной дрожишь,

Бледнеешь, падаешь, прах ног моих целуешь,

«Помилуй, позабудь прошедшее!» — жужжишь...

Но нет прощения! Лишь пуще кровь взволнуешь;

И я, уже владеть не в силах став собой,

Ну по щекам тебя, по правой, по другой!

Пинками!» — И в жару восторга наш мечтатель,

Визирский гордый зять, Земиры обладатель,

Ногою в короб толк: тот на бок; а хрусталь

Запрыгал, зазвенел и — вдребезги разбился!

Итак, мои друзья, хоть жаль, хотя не жаль,

Но бедный Альнаскар — что делать! — разженился.

   1794

64. МОДНАЯ ЖЕНА{*}

Ах, сколько я в мой век бумаги исписал!

Той песню, той сонет, той лестный мадригал;

А вы, о нежные мужья под сединою!

Ни строчкой не были порадованы мною.

Простите в том меня: я молод, ветрен был,

Так диво ли, что вас забыл?

А ныне вяну сам: на лбу моем морщины

Велят уже и мне

Подобной вашей ждать судьбины

И о цитерской стороне

Лишь в сказках вспоминать; а были, небылицы,

Я знаю, старикам разглаживают лицы:

Так слушайте меня, я сказку вам начну

Про модную жену.

Пролаз в течение полвека

Всё полз, да полз, да бил челом,

И наконец таким невинным ремеслом

Дополз до степени известна человека,

То есть стал с именем, — я говорю ведь так,

Как говорится в свете:

То есть стал ездить он шестеркою в карете;

Потом вступил он в брак

С пригожей девушкой, котора жить умела,

Была умна, ловка

И старика

Вертела как хотела;

А старикам такой закон,

Что если кто из них вскружит себя вертушкой,

То не она уже, а он

Быть должен наконец игрушкой;

Хоть рад, хотя не рад,

Но поступать с женою в лад

И рубль подчас считать полушкой.

Пролаз хотя пролаз, но муж, как и другой,

И так же, как и все, ценою дорогой

Платил жене за нежны ласки;

Узнал и он, что блонды, каски,

Что креп, лино-батист, тамбурна кисея.

Однажды быв жена — вот тут беда моя!

Как лучше изъяснить, не приберу я слова —

Не так чтобы больна, не так чтобы здорова,

А так... ни то ни се... как будто не своя,