Потом и нежные слетели голубочки;

Потом и смехи все велел закрасить он,

А наконец, увы! вспорхнул и Купидон.

   1790

63. ВОЗДУШНЫЕ БАШНИ{*}

Утешно вспоминать под старость детски леты,

Забавы, резвости, различные предметы,

Которые тогда увеселяли нас!

Я часто и в гостях хозяев забываю;

Сижу повеся нос; нет ни ушей, ни глаз;

Все думают, что я взмостился на Парнас;

А я... признаться вам, игрушкою играю,

Которая была

Мне в детстве так мила;

Иль в память привожу, какою мне отрадой

Бывал тот день, когда, урок мой окончав,

Набегаясь в саду, уставши от забав

И бросясь на постель, займусь Шехеразадой.^[1]

Как сказки я ее любил!

Читая их... прощай, учитель,

Симбирск и Волга!.. всё забыл!

Уже я всей вселенны зритель

И вижу там и сям и карлов, и духов,

И визирей рогатых,

И рыбок золотых, и лошадей крылатых,

И в виде кадиев волков.

Но сколько нужно слов,

Чтоб всё пересчитать, друзья мои любезны!

Не лучше ль вам я угожу,

Когда теперь одну из сказочек скажу?

Я знаю, что оне неважны, бесполезны;

Но всё ли одного полезного искать?

Для сказки и того довольно,

Что слушают ее без скуки, добровольно

И может иногда улыбку с нас сорвать.

Послушайте ж. Во дни иль самого Могола,

Или наследника его престола,

Не знаю города какого мещанин,

У коего детей — один был только сын,

Жил, жил, и наконец, по постоянной моде,

Последний отдал долг, как говорят, природе,

Оставя сыну дом

Да денег с сотню драхм, не боле.

Сын, проводя отца на общее всем поле,

Поплакал, погрустил, потом

Стал думать и о том,

Как жить своим умом.

«Дай, — говорит, — куплю посуды я хрустальной

На всю мою казну

И ею торговать начну;

Сначала в малый торг, а там — авось и в дальный!»

Сказал и сделал так: купил себе лубков,

Построил лавочку; потом купил тарелок,

Чаш, чашек, чашечек, кувшинов, пузырьков,

Бутылей — мало ли каких еще безделок! —

Всё, всё из хрусталя! Склал в короб весь товар

И в лавке на полу поставил;

А сам хозяин Альнаскар,

Ко стенке прислонясь, глаза свои уставил

На короб и с собой вслух начал рассуждать.

«Теперь, — он говорит, — и Альнаскар купчина!

И Альнаскар пошел на стать!

Надежда, счастие и будуща судьбина

Иль, лучше, вся моя казна

Здесь в коробе погребена —

Вот вздор какой мелю! — погребена?.. пустое!

Она плодится в нем и, верно, через год

Прибудет с барышом по крайней мере вдвое;

Две сотни — хоть куда изрядненький доход!

На них... еще куплю посуды; лучше тише —

И через год еще две сотни зашибу

И также в короб погребу,

И так год от году всё выше, выше, выше,

Могу я наконец уж быть и в десяти

И более — тогда скажу моим товарам

С признательною к ним улыбкою: прости!

И буду... ювелир! Боярыням, боярам

Начну я продавать алмазы, изумруд,

Лазурь и яхонты и... и — всего не вспомню!

Короче: золотом наполню

Не только лавку, целый пруд!

Тогда-то Альнаскар весь разум свой покажет!

Накупит лошадей, невольниц, дач, садов,

Евнухов и домов

И дружбу свяжет

С знатнейшими людьми:

Их дружба лишь на взгляд спесива;

Нет! только кланяйся да хорошо корми,

Так и полюбишься — она неприхотлива;

А у меня тогда

Все тропки порастут персидским виноградом;

Шербет польется как вода;

Фонтаны брызнут лимонадом,

И масло розово к услугам всех гостей.

А о столе уже ни слова:

Я только то скажу, что нет таких затей,

Нет в свете кушанья такова,

Какого у меня не будет за столом!

И мой великолепный дом

Храм будет роскоши для всех, кто мне любезен

Иль властию своей полезен;

Всех буду угощать: пашей, наложниц их,

Плясавиц, плясунов и кадиев лихих —

Визирских подлипал. И так умом, трудами,

А боле с знатными водяся господами,

Легко могу войти в чины и в знатный брак...

Прекрасно! точно так!