Знать, при дворе у Льва привольное житье?»

— «И очень! Досыта всего пила и ела».

— «А в чем там ремесло главнейшее твое?»

— «Безделица! с утра до вечера таскаться;

Где такнуть, где польстить, пред сильным унижаться,

И больше ничего». — «Какое ремесло!»

— «Однако ж мне оно довольно принесло:

Чин, место». — «Горький плод! Чины не возвышают,

Когда их подлости ценою покупают».

   <1805>

364. АМУР, ГИМЕН И СМЕРТЬ{*}

Амур, Гимен со Смертью строгой

Когда-то шли одной дорогой

Из света по своим домам,

И вздумалося молодцам

Втащить старуху в разговоры.

«Признайся, — говорят, — ты, Смерть, не рада нам?

Ты ненавидишь нас?» — «Я? — вытараща взоры,

Спросила Смерть их. — Да за что?»

— «Ну, как за что! за то,

Что мы в намереньях согласны не бываем:

Ты всё моришь, а мы рождаем».

— «Пустое, братцы! — Смерть сказала им в ответ. —

Я зла на вас?.. Перекреститесь!

Людьми снабжая свет,

Вы для меня ж трудитесь».

   <1805>

365. МЕСЯЦ{*}

Настала ночь, и скрылся образ Феба.

«Утешьтесь! — месяц говорит. —

Мой луч не менее горит;

Смотрите: я взошел и свет лию к вам с неба!»

Пусть переводчики дадут ему ответ:

«Как месяц ни свети, но всё не солнца свет».

   <1805>

366. ТРИ ЛЬВА{*}

Его величество, Лев сильный, царь зверей,

Скончался.

Народ советовать собрался,

Кого б из трех его детей

Признать наследником короны,

«Меня! — сын старший говорил. —

Я сделаю народ наперсником Беллоны».

— «А я обогащу», — середний подхватил.

«А я б его любил», —

Сказал меньшой с невинным взором.

И тут же наречен владыкой всем собором.

   <1805>

367. ЧЕЛОВЕК И ЭХО{*}

Ругатель, клеветник на Эхо был сердит,

Зачем, кого он ни поносит,

О ком ни говорит,

Оно везде разносит.

«Чтоб гром пришиб, — кричал в досаде клеветник, —

У Эхо злой язык!

Возможно ли? Скажи ты слово,

Уже оно тотчас готово

За мною повторить

И новых на меня врагов вооружить.

Теперь ни в клевете, ни в брани нет успеха:

Никто не слушает меня, и всё от Эхо!»

— «Напрасно ты меня винишь, —

С усмешкой Эхо возразило. —

Не хочешь ты, чтоб я слова твои твердило,

Зачем же говоришь?»

   <1805>

368. ДВА ВЕЕРА{*}

В гостиной на столе два Веера лежали;

Не знаю я, кому они принадлежали,

А знаю, что один был в блестках, нов, красив;

Другой изломан весь и очень тем хвастлив.

«Чей Веер?» — он спросил соседа горделиво.

«Такой-то», — сей ему ответствует учтиво.

«А я, — сказал хвастун, — красавице служу,

И как же ей служу! Смотри: нет кости целой!

Лишь чуть к ней подлетит молодчик с речью смелой,

А я его и хлоп! короче, я скажу

Без всякого, поверь мне, чванства

И прочим не в укор,

Что каждый мой махор

Есть доказательство Ветраны постоянства».

— «Не лучше ли, ее кокетства и жеманства? —

Сосед ему сказал: — Розалии моей

Довольно бросить взгляд, и все учтивы к ней».

   <1805>

369. СЛЕПЕЦ, СОБАКА ЕГО И ШКОЛЬНИК{*}

Бедняк, живой пример в злосчастии смиренья,

Согбенный старостью, притом лишенный зренья,

С котомкой чрез плечо и посохом в руке,

Бродил по улицам в каком-то городке,

Питаясь именем христовым, —

Обедом, не всегда, наверное, готовым;

Но он и в бедности сокровищем владел:

В вожатом друга он примерного имел.

Кто ж это? брат, сестра родная

Иль просто родственник? Нет, выжлица дворная,

Которую Слепец Добрушкой называл;

Не по́ шерсти он ей, по свойствам имя дал.

Снурочком к поясу привязана слепцову,

Она всегда была его послушна слову;

Бежала перед ним, то глядя на него,

То вдоль по улице чутьем своим искала

Благотворителя. Не раз сама бывала

Без пищи до ночи, — всё это ничего...